Седой нахмурился.
— Что означает? То, что Дьябло — законспирированный чиновник либо осведомитель Великого Низа. У меня это не вызывает сомнений. Но в чем его задача? Отвлекает ли он наше внимание от временно бесцветной фигуры Меффа Фаусона, или же…
Сотрудники раскрыли рты.
— Или же получил задание привести в состояние готовности всех недобитков Зла, а если так, то наши наихудшие опасения могут оправдаться!
— Не исключено также, — вставил Лысый, — что истинны обе версии.
— Так или иначе, нам должно приступить ко второму этапу нашего наступления, — голос шефа звучал решительнее, чем когда бы то ни было.
— Вариант «А-3». Готовность по тревоге для всех регионов. Отменяю отпуска, участие в паломничествах и новеннах. Подвариантом «Ж-6» займетесь вы, — он указал на Лысого, — а что до синьора Дьябло…
— Неплохо бы установить, кто таков этот подлец! — сказал Альбинос.
— Кое-что нам известно. Случайно во время облавы на Утопленницу он столкнулся с отцом Мартинесом.
Толстощекий аж причмокнул от удивления.
— Самым лучшим изгонителем бесов в Соединенных Штатах?
— Именно. Мартинес видел его всего секунду, но совершенно уверен, что синьор Дьябло — дьявол, правда, еще неопытный и юный…
Секретарши внесли кофе и пирожные. В кулуарах конторы еще не ощущалось того беспокойства, которое уже начало охватывать специализированные агентства и отделы анализа.
— Итак, план на ближайшие часы у нас есть, — сказал Лысый, — теперь надо бы подумать, куда синьор Дьябло направляет стопы свои?
— Я почти уверен, что на север, — заметил шеф. — У него практически не осталось выбора. — Здесь костлявый палец прошелся до самого края карты, далеко за полярный круг, где даже с пластикового макета несло холодом, вечной мерзлотой и белыми медведями. Некоторое время палец блуждал по бездорожьям тундры, наконец остановился на маленькой черной точечке.
— Ледяной Замок, — прочитал Альбинос. — Брр!..
— А потом, думаю, он вернется в Париж. Послышался звук арфы. Седой быстро распрощался с сотрудниками. Его призывало на доклад вышевитающее начальство.
Пейзаж был неприятный, как похмелье на рассвете, и тоскливый, как похороны старой девы. Бесконечная плоская тундра, однообразная, безнадежно нечеловеческая. В этом пространстве даже рахитичная березка, осмелившаяся уцепиться за тонкий слой изредка отогревавшейся почвы, могла сойти за дерево-героя. Даже в пору, которую юмористы-эскимосы именуют теплой, жизнь развивалась лишь в прикрытых ложбинках, не зная, доживет ли до завтра, тем более, что из свинцовых туч то и дело предостерегающе сыпался снег. Чем дальше к северу, тем просторнее становились снега, предвещая приближение области вечных льдов. Дул пронизывающий холодный ветер, хоть в минуты прояснений столбик ртути опасливо выглядывал чуть-чуть выше нуля.
Трое мужчин, укрытых в выдолбленной в земле яме, укутанных в толстые шубы, наблюдали с помощью ноктовизора за пустынной дорогой — трактом тяжелых северных тракторов, единственных механических животных, забиравшихся в эти края. Если таинственный сеньор Дьябло решился нанести визит сатанинскому Оксфорду, то это был для него единственный путь. Случайно они выбрали отличное место для засады. Ибо никто, кроме группки сотрудников секретных служб Добра, которые подкинули эту работенку местным властям, не знал, что именно здесь дорога пересекает прямоугольник освященной земли площадью в несколько сотен квадратных метров (некогда здесь было кладбище бонитов), то есть земли, на которой неосатану можно взять голыми руками, словно бритого ежа.
Разумеется, трое служащих Полярной стражи не знали, кого они подкарауливают, равно как не могли даже предполагать, что под вывеской «Геолого-метеорологическая станция» скрывается Всемирная школа призраков, упырей и вообще, кошмариков. Чтобы еще более расширить представление о их неведении, добавим, что перемерзшие перехватчики не имели понятия еще о двух фундаментальных вопросах. Во-первых, Ревизор Низа мог в лучшем случае явиться только через четыре дня, к тому же при условии что: а) он успел бы на отлетающий раз в неделю самолет; б) за пятнадцать минут пересел бы в поезд, который, учитывая его перманентные опоздания, добрался бы до конечной станции через три дня, и, наконец, в) хоть один из пригодных для найма полярных тракторов оказался бы пригодным к употреблению. Во-вторых, Мефф, которому на всю операцию было отпущено всего двадцать четыре часа, в данный момент находился в ста милях к северу, уже за пределами материкового ледника, неподалеку от Ледяного Замка.
Как это получилось? Достаточно вспомнить финансовые возможности нашего героя. В 11:25, нежно простившись с Русалкой, он уже был в самолете, направлявшемся на север, и, совершив две пересадки, к вечеру добрался до авиабазы, обслуживающей китобоев. Тут же с нее вылетел, а около четырех часов утра уже высадился почти на самом темечке глобуса, на ледяном поле в двадцати милях от побережья и в двадцати пяти от Станции имени Счастливых эскимосов. Ближе самолет не желал садиться ни за какие коврижки, с упорством маньяка держась за пределами территориальных вод.
У Фаусона были при себе реактивные сани, чудесная штука, все чаще используемая туристами приполярных районов, и запас топлива на пятьдесят миль. Был у него и парус, позволяющий перемещаться, если по какой-то причине исчерпается горючее, но о подобной ситуации он предпочитал не думать.
Уже час, как Фаусон был в пути. Сани летели, почти не касаясь льда. Стороной перемещалась панорама побережья, образованная лбом огромного, высотой в несколько десятков метров ледника. Время от времени встречалась свободная ото льда вода. Дул резкий ветер и в неплотно закрывающуюся кабину проникал чувствительный холод, тем более ощутимый для человека, прибывающего прямо из тропиков.
Если Мефф когда-нибудь жалел, что не находится в пекле, то это было как раз теперь. А меж тем, в этих местах температура опускалась, бывало, и ниже сорока градусов. Около пяти часов утра неожиданно послышалось ворчание и высоко, под самыми тучами, появились огни самолета. Фаусона заинтересовало, подтвердятся ли сплетни о чрезмерной подозрительности канадцев. Как ни говори, на континент он забирался нелегально. Самолет дважды облетел машину неосатаны и, не разыгрывая из себя гостеприимного хозяина, выпустил ракету, которая, однако, промахнулась — может, потому, что цель невелика — и раздолбала в пыль скалистую вершину, выступающую изо льда. Пилот явно решил, что выполнил свои обязанности, а может, у него не было больше ракет, во всяком случае, самолет улетел. Потом небо заволокло еще сильнее и пошел снег. Видимость упала до нескольких метров. Фаусон почувствовал себя уверенней. Мимо станции он, надо думать, не проедет. По имеющимся у него данным она находилась на леднике в нескольких сотнях метров от берега. Кроме того, она должна быть помечена огнями и мачтами связи. Машина Меффа быстро покинула припай, сильно потрескавшийся и подвижный, и по снежному языку взобралась на хребет ледника. Он искал недолго, около семи утра наткнулся на множество флажков и мачт с освещенной табличкой, гласящей, что именно здесь расположена исследовательская станция № 345.
Кругом, насколько хватал глаз (несмотря на прожектора, далеко «хватать» было невозможно, поскольку, кроме темноты, тут еще хозяйничал снег с дождем), раскинулась ледяная гладь. Ни следа построек, ангаров, палаток, какого-нибудь признака человека или дьявола.
— Шестью шесть, — бросил он в туман.
Ничего. Никакого ответа. Даже эхо оказалось настолько ленивым, что не отразило ни условленного «66», ни даже более экономного «33».
Бывший специалист по вопросам рекламы выругался. Информация, яснее ясного, была ошибочной. Базу ликвидировали либо же перенесли. А может, он прибыл не туда. Он повернулся к своей машине и осовел. Сани исчезли. Сначала он подумал было, что они погрузились в снег, но, как мы уже сказали, снег был слишком жидким и неплотным, чтобы что-нибудь прикрыть.
Фаусон еще раз осмотрелся, а когда опустил глаза, заметил бородатую морду, выглядывающую из
