— Значит, будем считать, что мы квиты. Когда-то я спас тебе здоровье, красоту и жизнь. Теперь ты мне ничего не должна.
— Тихон, я верю в твою звезду. Ты сумеешь распорядиться брюликом. Я собственными глазами видела живьем семьсот тысяч баксов, которые чуть не оказались в моих руках, и понимаю, он стоит большего. Тихон усмехнулся и покачал головой.
— Нет, я не стану его продавать. Пусть стоит в банке с водой в холодильнике. Вечерами, когда становится одиноко, буду доставать его и глядеть, пусть греет мою душу. Роза почувствовала себя лишней. Поднялась.
— Поздно, мне надо идти. Я переволновалась, теперь хочется спать.
— Безвыходных положений не бывает, — задумчиво проговорил Тихон, и махнул рукой, мол, можете уходить.
Роза шла по улице под руку с Фаготом. На нее навалилась ужасная усталость, глаза слипались.
— Ты не воспринимай меня всерьез, — попросила Роза. — Я самая обычная проститутка, хоть и очень умелая. Меня нельзя любить.
— Разве я сказал, что люблю тебя?
— Мне так показалось.
— Ты мне нравишься. Это другое дело.
— Нет, — покачала головой Роза, — не я тебе нравлюсь, тебе нравится заниматься со мной сексом.
— Можно сказать и так. Роза увлекла Никиту в подъезд.
— Не бойся, — прошептала она, — приставать не стану. Просто дальше тебе не стоит идти в таком виде.
— Еще пару кварталов можно, знакомых я здесь не встречу.
— Я о ментах говорю, тебе срочно нужно изменить имидж.
— Меня никто не засек.
— Береженого бог бережет.
В подъезде стоял резкий запах сырости, застоявшейся кошачьей мочи — сердобольные жильцы подкармливали бездомных животных, за что и расплачивались. Из-под надписей на стенах местами проглядывала масляная краска, темно-зеленая, какой в прежние времена была выкрашена большая часть московских подъездов. Роза раскрыла пакет и предложила:
— Бросай сюда свою бандану. Тебе она, кстати, совсем не идет.
— Сам знаю.
Никита с трудом развязал тугой узел, на который были завязаны хвосты банданы. Бросил в пакет и куртку.
— Инструмента у тебя сегодня с собой нет. Ну, ничего, доведу тебя до самого дома. Твоя девушка, если встретится нам по дороге, ревновать не станет?
— Предоставь наши проблемы решать нам самим, — немного зло ответил Никита.
— Ты злишься не на меня, а на себя, так что можешь не извиняться, — предупредила Никиту Роза.
Она тоже привела себя в порядок. Чувствовалось, что в «полевых условиях» ей приходится делать это не в первый раз. Маленькое зеркальце, — с одной стороны выпуклое, чтобы видеть детали, с другой вогнутое, чтобы видеть лицо целиком, примостилось на батарее парового отопления. Роза смачивала тампон лосьоном и снимала косметику. Затем ловко, буквально несколькими движениями нанесла новую. Это абсолютно преобразило ее: другой разрез глаз, другой изгиб губ. Тональная пудра легла на щеки, и Фаготу показалось, что даже форма головы у нее изменилась. Никита расчесал волосы, и колоритная парочка вышла на улицу.
— Когда мы встретились в первый раз, Тихон сказал, что ты просто отрабатывала со мной прегрешения. Роза засмеялась:
— Неужели ты поверил, что правильный вор может прикрывать проституцию? Для настоящего вора жить с «мохнатого сейфа» — западло.
— Тихон мне всегда казался каким-то неправильным вором.
— Неправильным он может быть в отношениях с тобой, со мной, но только не с блатными. Ты не знаешь его по-настоящему. Он жесткий и беспощадный.
— А откуда ты его знаешь?
— Я знаю многих. С кем мне только не приходилось трахаться: и с авторитетами, и с ментовским начальством, даже с министрами и депутатами. Всех не упомнишь.
— Я не это имел в виду. Ты его откуда знаешь?
— Ты не поверишь, но с Тихоном я ни разу не трахалась. Он сам не захотел.
— А ты хотела?
— Разве от моего желания что-то зависит? Тихон использует меня в своих делах. Я такой же его помощник, как и ты.
Никита глядел на Розу, и ему не верилось, что девушка прошла через тысячи рук, так свежо и невинно она выглядела.
— Тебе никогда не предлагали выйти замуж? И вновь Роза засмеялась.
— И ты хочешь мне предложить выйти за тебя замуж? Я думала, ты умнее?
— Я не про себя говорю. Тебе предлагали это всерьез?
— Конечно! Но я не создана для семьи. Сколько раз мне предлагали сделаться постоянной любовницей. Квартиры, машины, деньги...
— Предлагали министры и депутаты?
— В моей коллекции найдется и парочка олигархов. Олигарх — покруче, чем министр. Но больше денег я ценю свободу. На безбедную жизнь мне хватает, зато ни перед кем и ни за что мне не приходится отчитываться.
— Хороший жизненный принцип.
— Мне он тоже нравится.
Политикой Фагот не интересовался, изменения в верхних эшелонах власти его мало беспокоили, они никак не влияли на его игру в торговых рядах. Но бывают имена, которые, хочешь не хочешь, врезаются в память. Телевизор, радио не дают их забыть. Одно из таких имен принадлежало олигарху Гусовскому. Фагот удивился:
— Врешь, наверное. Олигархи — это для тебя слишком круто.
— Все мужики одинаковы, много у них денег или мало. Желания у вас у всех одинаковы. Тихон говорил тебе, что я наркотик? На иглу посадить могу любого.
— Даже олигарха Гусовского? — спросил Фагот.
— Тебя интересует только он?
— Нет. Он единственный, о ком я слышал.
— Я уж думала, ты начинаешь меня ревновать.
— Олигарх не станет делать своей постоянной женщиной проститутку.
— Должна тебя разочаровать, один олигарх все же есть в моей коллекции, — не без гордости заявила Роза. — Меня убивают его педантичность и пунктуальность. Встречаемся мы с ним один раз в две недели, в один и тот же день, в одно и то же время. Кстати, сегодня мне нужно хорошенько выспаться, потому что завтра одна из таких встреч.
— Круто! — пришлось согласиться Фаготу. — Кто он? Гусовский?
— Дальше я тебя не поведу, — сказала девушка,, когда они оказались во дворе. — Поверила бы, что ты хочешь жениться на мне — довела бы до самой квартиры.
«Не стоит к ней привыкать, пока еще не поздно», — подумал парень, прощаясь с Розой.
Фагот, когда открывал дверь своей квартиры, все еще находился под впечатлением сегодняшних приключений, в голове до сих пор звучал голос Розы. Он сбросил обувь, вошел в комнату и щелкнул
