подробно, по пунктам описал весь свой план, к которому подвел его Глеб.
— Мне нужен только Гусовский, у меня с ним свои счеты, — напомнил Сиверов, — если вы во время унесете ноги с деньгами, о вас никто не вспомнит. Звони Розе. О моем существовании ей лучше не знать. Скажешь, что план придумал ты, к тому же, так оно и есть, я подсказал тебе лишь направление.
— Вы уверены, что она встречается именно с Гусовским?
— Иначе бы я не пришел.
Никита подбежал к телефону, от волнения забыл номер телефона Розы. Он не мог вспомнить цифр, но пальцы машинально бегали по кнопкам.
— Роза? — выдохнул он в трубку, боясь, что ошибся.
— Это ты? Какого черта? — послышался заспанный голос.
— Ты говорила, что встречаешься завтра с Ефимом Аркадьевичем?
— Я не говорила, что встречаюсь именно с ним.
— Но встречаешься?
— Да. А что?
— Его сейчас по телевизору показывали, прокуратура на него наехала, по полной программе щемит. А он в Париже. По-моему, возвращаться не собирается.
— Глупенький, — проворковала Роза, — в первый раз ему, что ли. Ефим Аркадьевич не из тех людей, кто откажется от удовольствия, к тому же заранее оплаченного.
— Ты сможешь свести меня с ним? Роза присвистнула:
— Ты хочешь сфотографироваться втроем на память?
— Нет, это очень серьезно.
— Дай мне поспать и перезвони поближе к обеду, я что-нибудь придумаю, — пообещала девушка, чтобы отвязаться от Никиты и вновь заснуть.
— Она согласна? — спросил Глеб, когда Никита повесил трубку.
— Она согласится, когда я расскажу ей все подробно.
— Будем считать, что мы договорились, — сказал Глеб. — И не думай провести меня. Единственный выход для тебя и твоих друзей — втюхать камень олигарху.
Тем временем Тихон стоял на Крымском мосту, облокотившись о перила. В руке он держал краденый мобильник, смотрел на проплывающую под мостом черную, блестящую, как расплавленный битум, воду Москвы-реки. Город отражался в воде, переливался огнями. За спиной Тихона проносились машины. Он достал носовой платок, обмотал им микрофон трубки и набрал номер.
— Алло! Это пресс-центр МВД? — немного хриплым голосом проговорил он.
— Да.
— Я представитель русской монархической армии и уполномочен заявить, что бриллиант, похищенный с выставки, находится у нас. Послышался щелчок, включили записывающую аппаратуру.
— Наше требование: немедленно освободить арестованного вами императора Николая Третьего. На размышления вам отводится двадцать четыре часа. Ждите следующего звонка.
И, не дожидаясь ответа, Тихон выключил мобильник, затем бросил его в воду. Трубка серебристой рыбкой блеснула в полете и нырнула в холодную воду, только круги пошли.
«Ну, вот и все, — подумал Тихон, — стрелки я перевел. Заявление, конечно, идиотское, но проверят они его обязательно. Все лучше, чем они будут заниматься поисками Розы и Никиты».
Был бы сейчас в руке Тихона бриллиант, возможно, и его он бросил бы в воду. Карманник потерял веру в то, что камень удастся продать.
Генералу Потапчуку тут же доложили о странном звонке, и он немедленно потребовал список всех российских организаций монархической направленности. Естественно, «Российской монархической армии» в нем не оказалось.
«Только новых сумасшедших мне не хватало! Один уже сидит в камере», — подумал Федор Филиппович.
— Мы только что связались с владельцем телефона, по которому нам звонили. Он утверждает, что аппарат у него украли час тому назад. Человек он приличный, ранее не судим.
— Чем занимается?
— Торгует водопроводными пластиковыми трубами.
— Черт знает, что такое! Попытайтесь выяснить, существует ли эта армия в реальности.
Фагот, дождавшись утра, выбежал на улицу, от волнения даже не посмотрел, какой номер троллейбуса подошел, но повезло, доехал до нужной остановки. «Лишь бы Тихон был дома и согласился со мной».
Тихон никогда не спрашивал, кто звонит в дверь, сразу открывал. Так случилось и в этот раз.
— Ты? — удивился Павлов, пропуская Фагота в квартиру. — Я, честно говоря, не собирался сегодня с тобой встречаться. Но раз уж пришел, проходи, садись.
Никита вертел в руках темные очки. Слова, которые он раз десять проговорил про себя, застревали в горле.
— Что волнуешься? От вчерашнего отойти не можешь?
— Тихон, бриллиант у тебя?
— Где ж ему еще быть? — улыбнулся Павлов. — Но с каждым днем он мне нравится все меньше и меньше.
— Я придумал, как от него избавиться.
— Избавиться не сложно: бросить в реку — и с концами.
— Скажи, за какую сумму ты готов расстаться с ним?
— Еще вчера я думал, что меньше, чем за пятьсот тысяч, его никому не отдам, теперь согласился бы и за сто.
— Думаю, за пятьсот у меня получится.
— Ты сошел с ума! Выбрось это из головы.
— Тихон, — Никита решительно протянул руку, — дай мне его. Если не получится, вечером верну.
— Скажи, кому ты решил его спихнуть?
— Боюсь сглазить, — честно признался Фагот. И тут же добавил: — Я никогда не стану самостоятельным, если ты не позволишь мне сейчас сделать это.
Тихон пристально смотрел в глаза Никите. Ему хотелось верить, что мальчишка придумал ход, до которого он сам не додумался, но он колебался.
— Дай, — еще тверже сказал Никита. — В конце концов, он принадлежит нам обоим, и я тоже имею право испытать свое счастье.
— Смотри, — Тихон, наконец, решился.
На кухне он перевернул пол-литровую банку над раковиной, процеживая воду сквозь пальцы. Мокрый камень лежал у него на ладони.
— Держи. Но это твой единственный шанс.
— Спасибо, Тихон.
— Не боишься, что по дороге у тебя его заберут?
— Ты научил меня защищать то, что мне принадлежит.
— Я буду рад, если ты останешься цел и на свободе, — напутствовал Никиту Тихон.
Фаготу не верилось, что у него получилось. Без объяснений, без условий Тихон отдал ему камень. И это было только начало. «Главное — поверить в себя, тогда в тебя поверят и другие».
ГЛАВА 15
