тела, осторожно, стараясь не разбудить мужа, продела все его хозяйство в дужку замка, захлопнула ее и провернула ключ на два оборота. Затем, убедившись, что снять замок не открыв его ключом, невозможно, несколько раз что было силы хлестнула мужа ладонью по щекам.
Тот открыл глаза и увидел искаженное злобой лицо жены. Женщина тут же плюнула, попав ему на грудь, и разразилась страшной руганью. Уже пришедший в себя Борщев рванулся к ней, чтобы ударить, но тут же взвыл от боли. Всей своей полуторакилограммовой тяжестью амбарный замок, повинуясь закону всемирного тяготения, потянул его плоть к земле и потянул ее резко.
– ..твою мать! – сквозь стон лишь сумел проговорить абсолютно голый подполковник, подхватывая руками замок и садясь голой задницей на глинобитный пол.
– Вот он, ключик! – ехидно скривив рот, проговорила жена, вертя в руках большой, потускневший от времени ключ перед носом своего мужа.
Тот потянулся за ним, но жена тут же отдернула руку.
– Ну-ка, попрыгай, попрыгай, посмотрим, догонишь ли меня.
Превозмогая боль и отвращение, все еще пьяный подполковник поднялся на ноги и, придерживая замок одной рукой, заковылял к своей жене. Та выбежала на улицу. Борщев уже почти догнал ее. И тут его жена, пробегая мимо колодца, бросила ключ в его черную глубину, – Бульк! – только и услышал подполковник, еще до конца не осознав, в какую скверную и безвыходную историю он только что вляпался.
Прерывая истерический хохот ругательствами, жена убежала в темноту. Догонять ее в голом виде с замком, висящем на гениталиях, Борщев не рискнул. Вернулся в сарайчик, где занялся абсолютно безнадежным делом. Вытащить мужское хозяйство из узкой дужки замка не получалось, хоть умри, ни все сразу, ни даже порознь.
За этим занятием его и застали продавщица, фельдшер из медчасти и пятеро солдат, которых любовница подполковника подняла посреди ночи.
Наконец, после получасовых неудачных попыток извлечь ключ из колодца и открыть замок загнутым гвоздем, подполковник решился на радикальные меры. Солдаты разобрали кровать, освободив панцирную сетку от спинок, Борщев улегся на матрас, укрылся до подбородка одеялом и его на плечах понесли в автопарк к мастерским.
Вся эта процессия со стороны напоминала времена давно минувших дней, когда раненого воина товарищи несли на его же щите, укрытого плащом. Солдаты несколько раз чуть не выпустили из рук панцирную сетку. Стоило одному из них начать хихикать, как тут же поднимался общий хохот.
Мрачным оставался лишь подполковник Борщев.
– Ничего смешного!
И его вновь упускали вместе с матрасом.
Плохие вести имеют особенность распространяться куда быстрее хороших. На середине дороги процессию догнал «Уазик» начальника полигона полковника Иваницкого. И теперь последние надежды Борщева на то, что происшедшее удастся сохранить в тайне, улетучились. Этот смеялся от души. Приказать ему замолчать Борщев не мог. Борщева принесли-таки в автомобильные мастерские и уложив на верстак, сумели зажать стальную дужку замка в тиски.
На всю жизнь подполковник Борщев запомнил противный звук, с которым полотно ножовки по металлу резало дужку старого, еще сталинских времен замка.
Наконец его хозяйство вызволили из плена.
Но с тех пор навсегда к нему приклеилось:
«Подполковник Борщев? Это тот, которому жена?..»
С женой он развелся, оставил ей квартиру, мебель и старую «Волгу». Произошло это незадолго до вывода советских войск из Германии.
Не обремененному семьей подполковнику, обиженному на весь мир, и пришла в голову гениальная идея, которой он поделился сперва со своим начальником, а тот, в свою очередь, посоветовался с вышестоящим командованием, выбрав для общения тех, кто мог соблазниться большими деньгами и не очень-то был обременен моральными принципами.
Предприятие сулило огромные барыши, но только в перспективе. И эту идею подполковника Борщева успешно реализовали. Вот так и началось его богатство, которое он старался не афишировать в родной воинской части.
Подполковник Борщев вернулся в свою холостяцкую квартиру уставший, но довольный.
Впереди маячили выходные и он уже находился в приятном предчувствии крутой оттяжки.
Оставаться в части, на полигоне, он не собирался. На этот уикенд приходилась очередь вести хозяйство Иваницкому.
Борщеву же предстояло не очень утомительное путешествие, к которому следовало подготовиться. Совершал его заместитель начальника полигона с завидной регулярностью.
Здесь и даже в самом Смоленске тратить большие деньги он не рисковал, предпочитая делать это в столице, в Москве, где всегда можно раствориться в толпе, где много богатых людей и никто не удивляется, когда ты вытаскиваешь из кармана целую пригоршню стобаксовых купюр. Подполковник был чрезвычайно осторожен и собираясь провести уикенд в свое удовольствие, тщательно готовился.
В комнате, возле платяного шкафа, стоял чемоданчик. Не броский, но и не очень дешевый – как раз такой, какой может себе позволить иметь офицер, выехавший из Германии.
В него Борщев аккуратно сложил зубную пасту, щетку, бритвенные принадлежности, пару свежих рубашек, чистое белье. Сверху легли, заключенный в пластиковый чехол, дорогой костюм и пара галстуков.
Крышка чемодана закрылась, и подполковник переоделся. Глядя на него можно было подумать, что человек собрался ехать не далее Смоленска – то ли к друзьям в гости, то ли к родственникам. Старые брюки, брезентовая куртка. Вся одежда не дорогая и совсем не броская.
Прежде, чем выйти из квартиры, ему предстояло сделать еще одно дело. Борщев крепко-накрепко усвоил, что никогда не следует выносить мусор из дому в открытом ведре – незачем дразнить соседей. Ведь всегда по содержимому мусорного ведра можно понять – живет человек по средствам или же имеет какие- то тайные источники доходов. Фирменные обертки от дорогих продуктов, пару бутылок из-под безумно дорогого коньяка подполковник Борщев аккуратно запаковал в потертый, но тем не менее целый непрозрачный полиэтиленовый мешок и завязал на три узла ручки – так, чтобы из него ничего не торчало.
Затем подхватил в руку тяжелый чемодан и вышел на лестничную площадку.
«И правильно я сделал», – подумал он, увидев, как с верхнего этажа спускается соседка.
Они мило раскланялись:
– Добрый вечер!
– Добрый вечер!
Вместе вышли из подъезда. По дороге соседка, как теперь это принято, пожаловалась на тяжелое житье, на то, что всем на полигоне задерживают содержание и зарплату. А в конце ненавязчиво поинтересовалась куда это Борщев собрался.
– Да к сестре, – не моргнув глазом, соврал Борщев.
– А у вас, Валентин Витальевич, разве сестра есть? Вы же…
– В Смоленске, двоюродная.
– А-а, двоюродная, – протянула женщина, подумав, что наверное, Борщев собрался навестить одну из своих любовниц в областном центре.
«А что, ничего в этом плохого нет, – рассудила соседка. – Человек он свободный, без жены. Может себе и это позволить».
И тут же ей на память пришла история, случившаяся с подполковником. Не удержавшись, пожилая женщина улыбнулась. Борщев прекрасно понял, о чем она сейчас думает.
– Некогда мне, – махнул он рукой, – а то автобус на Смоленск пропущу, – и злясь на свое прошлое, которое невозможно было изменить, размахнувшись, забросил в контейнер пакет с завязанными ручками и заспешил к далекому контрольно-пропускному пункту.
