быстро набрал номер полковника Иваницкого. И когда тот ответил, Матвей Гаврилович резко заговорил, причем так, словно бы не хотел дать возможность своему невидимому оппоненту вставить слово:
– Слушай, Иваницкий, внимательно и делай так, как я тебе скажу. Борщева нет, он вывалился из окна – он мертв. Так что подполковник никому ничего не расскажет.
– ..мертв!?
– Тебя это не должно касаться. Вмешались какие-то третьи силы, я сейчас этим занимаюсь. В общем, как всегда, держу все под контролем. И ты продолжай заниматься тем, чем занимался. Завтра ночью придет машина.
Встретишь, загрузишь, отправишь. Ты меня понял?
– А как быть с похоронами Борщева?
– Пока не беспокойся, его тело в судебном морге. А потом решим. Я сам тебя найду, мне не звони. И вот что еще: я, наверное, пришлю к тебе на полигон своих людей человек двенадцать. Пусть охраняют склады.
– Как это, Матвей Гаврилович? Да вы что!
Штатские люди на полигоне?
– Они будут не штатскими, все в камуфляже и с оружием. А если офицеры или кто-нибудь из твоих поинтересуется, скажешь, что это спецотряд из Минобороны.
– А что они будут охранять? Ведь все думают, что склады затоплены.
– Вот затопленные склады и будут охранять. Наплетешь, что там обнаружены неликвидированные боеприпасы или еще какая-нибудь хрень. Ты меня понял?
– Понял, Матвей Гаврилович.
– Вот тогда и ладненько, – Супонев отключил телефон и вызвав своих людей, принялся отдавать распоряжения.
Он придумал грандиозный план. Ведь недаром еще в тюрьме Супонев получил кличку Гапон. А план его был прост и ужасен. Он решил заминировать склад со спиртом и в случае необходимости, если уж прижмут так, что некуда будет деваться, он уничтожит все запасы технического спирта, взорвет все к черту вместе с бомбами и снарядами.
Не станет спирта, не будет улик. Никто уже ни хрена не найдет – вместе со спиртом взорвется арсенал с боеприпасами. А тогда, как прекрасно понимал Матвей Гаврилович Супонев, концов не найдешь. Да и искать не станут, постараются это дело замять. Ведь все-таки взрыв, катастрофа – это мало приятно, но зато очень понятно, как для общественности, так и для людей из Министерства обороны.
Он вызвал одного из своих помощников и стал отдавать приказания. А уже через два часа микроавтобус и джип с людьми в камуфляже мчался из Москвы к Смоленску. В багажнике джипа лежали радиоуправляемые взрывные устройства. Один из тех, кого послал на полигон Гапон, в подрывном деле разбирался прекрасно. На его совести лежал не один взрыв. Правда, до этого минировали и взрывали машины и офисы конкурентов.
Комбат и Андрей Подберезский подобрались к воротам, к самой эстакаде, но ничего подозрительного не обнаружили. Они слышали разговор двух солдат, стоящих на посту у ворот, слышали, как они рассуждали о бабах, о жратве, о выпивке и вообще о всякой всячине, которая солдатам кажется очень существенной и важной, а на самом деле не стоит и выеденного яйца.
– Слушай, командир, давай отсюда выбираться. Насколько я понимаю, – шептал на ухо Борису Ивановичу Андрей, – надо вылезать отсюда затемно, а то еще кто-нибудь увидит. Солдатам же делать не хрен, стрелять начнут.
– Не начнут они стрелять! Может, у них и патронов в автоматах нет.
– Ну да, нет… Скажешь, тоже. Забыл, небось, как склады с оружием охраняют?
В общем Комбат и Андрей Подберезский двинулись в обратный путь. Они шли молча, переходя из одного помещения в другое, пока наконец не добрались до узкого тоннеля с выломанной решеткой. Наружу они выбрались когда предрассветный туман покрывал полигон, Жадно вдохнули свежий воздух и где бегом – в полный рост, а где сгибаясь, стали пробираться по мокрой от росы траве к колючке.
Главное было не ошибиться, попасть именно в то место, из которого они прибыли, чтобы не резать колючку-ограждение вторично.
Так и получилось. Комбат вывел Подберезского именно к тому месту, именно к той дыре в колючке, через которую они пробрались. Они кое-как связали проволоку. Подберезский посмотрел на работу:
– Вроде так все и было. А теперь давай отсюда! – он махнул рукой и побежал через дорогу.
Через полчаса они уже находились возле машины.
– Жрать страсть как хочется, – сказал Подберезский, – да и курить.
– Сейчас пожрем и покурим.
– А что, еда есть?
– Конечно есть. Я же знал, что мы сюда не на пятнадцать минут едем, взял консервы и бутерброды.
– Где они лежат?
– Как это где – все в том же мешке. Посмотри на дне.
Подберезский развязал мешок, запустил руку и вытащил целлофановый пакет.
«Слава богу, аппетит у Андрюши появился».
– А у меня всегда, командир, в такие моменты хороший аппетит.
– Я-то жрать не хочу. Ни хрена не нашли, убили всю ночь, ползали, лазали, бродили в кромешной тьме и хоть бы что, хоть бы какая зацепка!
– Ничего, командир, еще найдем.
– Не знаю, не знаю, – пожал плечами Комбат и налил себе в алюминиевую кружку холодного чая.
– Как ты можешь это пить, Иваныч, такая бодяга!
– Не хочешь, не пей, – грубовато сказал Комбат и хмыкнул, отпивая глоток.
– Давай и я выпью, ведь у тебя же нет минералки.
– А может тебе молочка от «Милки вэй»?
Но даже выпить по кружке холодного чая Комбат с Подберезским не успели.
– Слышишь? – приподняв указательный палец, пробормотал Андрей, кося глазами в сторону.
– Что ты имеешь в виду? – Комбат тоже насторожился и приложил ладонь к уху.
– Машина какая-то ревет.
– Слышу, – прошептал Комбат, схватил бинокль и побежал на холм.
Подберезский побежал вслед за Комбатом и уже через минуту они лежали вместе на холме. Рублев прижимал к глазам бинокль и говорил Подберезскому:
– Вижу машину, военный «Урал». Номера заляпаны грязью, в кабине двое – водитель и еще один.
Выглянуло солнце. Туман понемногу рассеивался. Комбат продолжал следить за машиной. Он увидел, как она подъехала к КПП, как автомобиль встретил полковник, солдаты открыли ворота и «Урал» оказался на территории полигона.
– Возможно, подвезли горючее, – подумал Комбат.
Андрей уже успел взять бинокль из рук Комбата, а затем воскликнул:
– Командир, командир, смотри! – подав бинокль Рублеву, показал рукой. – Видишь куда машина едет?
– Да, вижу, – наводя резкость, пробормотал Рублев.
– Погоди, дай мне план всей территории.
Подберезский тут же развернул план.
Синьки от тумана стали влажными и не шелестели.
– Смотри, – он показал Комбату направление движения автомобиля с цистерной, – он едет к воротам, но не к тем, где лежат бомбы.
– Погоди, а что это за ворота? – Комбат продолжал следить за движением «Урала», на подножке которого стоял полковник.
