Неарх, Гарпал, Эригий — все остались около него на бессменное дежурство.
Александр отдыхал. Закрыв глаза, он слушал их приглушенные разговоры.
— Если бы не Александр, мы все погибли бы.
— Я уже был готов к этому. Я не видел выхода!
— А я знал, что пройдем. Я знал, что он сможет нас вывести. Я знал!
— Не хвастайся, Неарх. Ты знал!.. Интересно, есть ли что-нибудь, чего ты не знаешь?
— А я не знал. Но я верил.
Это Гефестион. Это его задушевный голос. Он всегда верил в Александра. Даже еще и тогда, когда они были совсем мальчишками. А как это важно, когда в тебя верят!
— Что ж удивительного? Он же все-таки сын Филиппа!
А это Черный Клит. Конечно, Александр — сын Филиппа. Но то, что сделал сегодня Александр, еще неизвестно, удалось ли бы Филиппу…
Александр болел недолго, ему некогда было болеть. Еще чуть пошатываясь, он встал с постели и тут же потребовал доспехи.
На позиции ничего не изменилось. Македоняне стоят твердо, они могут еще стоять какое-то время. Всюду расставлены форпосты. Македоняне внимательно следят за всеми действиями и передвижениями неприятеля.
Царь иллирийский Клит не понимал стратегии Александра. Сейчас бы македонянину идти на приступ. Но он не идет. Почему? Испугался. Это ведь не то что разогнать тавлантиев. Это все-таки крепость, и стоит она неприступно. Может быть, надо бы защититься валом? Или вырыть рвы вокруг крепости? Но зачем? Александр и так не решается подойти к ней! А почему? Боится!
Клит поставил свое войско перед горой Пелион. Оно растянулось длинной полосой, защищая Пелий. Клит был спокоен: если македоняне тронутся, он встретит их тут же, на подступах, и разобьет у самых стен Пелия.
Но македонской разведке лучше, чем самому Клиту, были известны слабые места его позиции.
Александру уже сообщили, где лагерь иллирийцев плохо защищен. Он знал, что ни рвов, ни защитного вала вокруг Пелия нет. Он знал и о том, что форпосты у Клита содержатся небрежно, а стража беспечна…
Две ночи македонская разведка незаметно высматривала расположение войск иллирийцев и тавлантиев. На третью ночь, в самое глухое время, когда даже часовые дремлют, опершись на копье, Александр вместе со своими щитоносцами, стрелками верных агриан и с пехотой двинулся в наступление. Он так спешил, что не стал дожидаться, когда остальное войско присоединится к нему.
Иллирийцы спали у догорающих костров. Спали простые воины, сложив оружие. Спали военачальники, укрывшись в шатрах. Спал и сам Клит, царь иллирийский, посреди своего огромного, нелепо расположенного лагеря…
Тут-то и нагрянули на них македоняне. Крики ужаса, предсмертные вопли сразу наполнили лагерь. Македоняне рубили мечами неприятеля, кого где застали. Иллирийцы и тавлантии падали под копьями, убегая по длинной, непомерно растянутой линии лагеря. Их полководцы умирали беззащитно в шатрах и палатках. Иллирийские воины, успевшие схватить оружие, не знали, что делать, они не слышали команды ни военачальников своих, ни царя и погибали в бессмысленной битве… Многие бежали в горы, в лес — и тоже погибали, настигнутые македонянами.
Александр искал царя Клита. Он рыскал всюду, без устали поражая варваров своим тяжелым мечом. Он врывался в шатры, где мог укрыться Клит. Клита нигде не было.
Неожиданно окрестные горы, покрытые угрюмым лесом, обагрились заревом пожара. Горела крепость. Она полыхала со всех концов, заволакивая дымом вершину Пелиона.
И тогда Александр понял, что Клита ему уже не поймать. Это он велел зажечь крепость, а сам, бесславно положив свое войско, бежал.
Александр не ошибся. Царь Клит поджег крепость и бежал вместе с Главкией в страну тавлантиев.
Александр победил и на этот раз. Он восстановил старую, установленную Филиппом македонскую границу, которую захватили было варвары. Заключил с царями варварских племен мир и дружбу, которых очень скоро они пришли у него просить. Утвердил над ними свои верховные права.
И после этого построил войско походным строем и вышел вместе с ним на горные дороги, ведущие в Македонию.
С таким полководцем не страшно идти и на край света, — говорили воины. — Не тот полководец хорош, который добывает победу тем, что кладет свое войско на поле сражения, а тот, кто, побеждая, сохраняет его!
Говорили это искренне. Они знали, что не только отвага воинов выигрывает битвы, но и военный талант военачальника. В талант своего молодого военачальника царя Александра войско поверило отныне и навсегда.
СЛУХИ ИЗ ИЛЛИРИИ
Александр убит!
Эта весть была как удар грома. Она с непостижимой быстротой распространилась по всем эллинским городам, по всему побережью моря.
Александр убит в Иллирии. Он погиб там вместе со всем войском.
Еще раньше, чем в Элладе, об этом стало известно в Македонии. Появились люди, бежавшие из-под Пелиона. Антипатр, на которого Александр оставил Македонию, потребовал их к себе. Беглецы явились измученные, оборванные, подавленные ужасом того, что они видели. Македонское войско попало в западню. Несметные полчища варваров охватили македонян кольцом, и вырваться из этого смертельного кольца было невозможно. Там они все и остались под страшными стенами крепости Пелия.
Спаслось лишь несколько человек. Они сумели уползти в кусты, в чащобу и теперь вот добрались домой, чтобы рассказать македонянам о том, что случилось в Иллирии.
Антипатр выслушал их с каменным лицом.
— Я тогда поверю, что Александр убит, когда увижу его мертвым, — сказал он. — А чтобы вам, трусам и предателям, не было повадно давать волю своему лживому языку, я велю заковать вас в цепи и бросить в темницу. Там вы и будете рассказывать друг другу о том, как покинули в опасном бою своих товарищей и своего царя.
Антипатр так и сделал. Больше никто не услышал голоса этих людей. Но тревога, оставленная их речами, пошла по стране, проникая в дома, в семьи воинов, ушедших в Иллирию, перекидываясь из одного города в другой, из одной деревни в другую…
Вошла она и в царский дворец в Пелле, в тихие покои Олимпиады. Эту весть принесла ей заплаканная Ланика. Олимпиада не могла вымолвить ни слова, у нее подкосились ноги.
— Какие-то люди прибежали оттуда, — продолжала Ланика, — говорят, были у Антипатра…
— Позови сюда Антипатра!
Ланика немедленно вышла, чтобы исполнить приказание. Трудно было глядеть в расширенные от ужаса глаза Олимпиады. Да и самой Ланике хотелось рыдать во весь голос. Если это так, ведь погибло все. Ее нежно любимый воспитанник, ее мальчик Александр… Ее брат, Черный Клит, который ушел с ним… Самые дорогие люди!..
Антипатр явился не сразу. Вошел хмурый, суровый, поклонился сдержанно.
— Говори правду, — потребовала Олимпиада.
— Я не знаю правды, — ответил Антипатр.
— А что же ты знаешь? Что там за гонцы были? Где Александр? Где его войско? Ведь они же сказали тебе?
— Я не верю тому, что они сказали.
Олимпиада поднялась, подошла к нему, жадно глядя в его глаза.
