в горизонт.
И тут чья-то рука легла ей на плечо.
Варя дёрнулась, как от электротока, и повернулась назад. Перед ней стоял индус ростом метра в два. На голове повязка из двухцветной тряпки. Одет в комбинезон цвета хаки. Борода до пояса. В руках русский автомат АК-47. Он улыбался и крепко держал журналистку за плечо. Как будто поймал куропатку. Поднял левую руку и сложил указательный палец колечком. Мол — о'кей! Варвара замерла. Она знала, что делают мужчины такого типа с молодыми женщинами, когда они находятся наедине в густых кустах.
Журналистка быстро протараторила на всех языках, которые знала, уважительное приветствие. «Ай, м пресс, ай, м пресс!» — показывала на себя. Индус продолжал улыбаться. Показал рукой на уши, на язык, помотал головой. Она поняла — глухонемой. Мать родная! Изнасилует — но хотя бы не убил! Такой порежет на куски. «Господи!». Через некоторое время вышли к бетонной полосе. На обочине стоял ждип. Машина сороковых годов двадцатого века. Индус вкинул в него журналистку, завёл двигатель, и они поехали вперёд. Вскоре свернули направо, в заросли. Там стелилась узкая дорожка, как раз для джипа. Ехали минут сорок. Старинная колымага ползла неторопливо, пережевывая кое-как бензин и недовольно но ворча на подъемах. Вскоре джип остановился в тени высоких монстер. В глубине деревьев — монстров спряталась большая хижина — дом, сложенная из брёвен, крытая бамбуком и ветками кустарника. На крыше росла трава и сидело множество птиц.
Индус вытолкнул Варвару из машины, закинул автомат за плечо, и поволок её внутрь. Внутри хижина представляла из себя одну большую комнату с полом, крытым тростником. В центре стоял самодельный стол. За столом сидел чёрный, одноглазый негр с габаритами ещё большими, чем у индуса. Они переговорили на языке глухонемых. Негр полоснул своим одним глазом по Варваре — сверху вниз, а затем впился моновзглядом ей в глаза. Смотрел минуты две. Возможно, хотел загипнотизировать. Варя помахала ему рукой. Её была нервная дрожь. Сунула руку в карман, — не соображая, что делает, вытащила шоколадку «Сникерс» (негр и индус глядели на неё), развернула, откусила кусочек и улыбнувшись протянула негру. Тот молчал и смотрел. Варвара стала облизывать губы и показывать, как могла, что это вкусно. Негр взял. Надкусил. Пожевал. И сунул всю шоколадку в рот. Индус с любопытством смотрел на него. Негр что-то просемафорил ему пальцами. Варя вытащила ещё один «Сникерс» и протянула индусу. Пока тот тянул руку, негр выхватил «Сникерс», разломал и половину дал индусу. Они стали жевать и улыбаться. «Во дикари!» — подумала Варя. И стала незаметно снимать их на перстень — камеру. Затем сунула снова руку в карман. Негр и индус следили за рукой. Покопавшись в кармане, она показала им пустую ладонь и пальцем указала на рюкзак. Быстро залезла в него и вытащила банку «Кити — кэт». Протянула банку негру. Тот стал вертеть её в руках. Индус наклонился к нему. Крутили, вертели и дёрнули за колечко.
Журналистка на ощупь, не дыша и закрыв глаза подхватила рюкзак и выскочила из хижины. Оттуда доносились крики и грохот переворачиваемого стола. Из двери пополз жёлтый дым. Варя кинулась в кусты и бежала в сторону от хижины минут пять. Еле дыша упала на траву. Сердце колотилось готовое выскочить из груди. Лежала, лежала... Стала успокаиваться. В воздухе висела тишина. Цикады, и те почему-то молчали. Вдалеке, на горизонте появился знакомый звук. Варя прислушалась. Тихо, но ясно был слышен звук приближающегося самолёта. «Это же взлётно-посадочная полоса!» — мелькнула в голове догадка. И в этот момент земля дрогнула.
Глава 19. Поражение под Берлином
— Ну и что же было дальше?
— Дальше? Дальше он отпустил её. Открыл окно и она выпрыгнула в кусты.
— Майн гот! Я тебе не верю!
— Воистину так. Леся до сих пор ходит как бешенная лисица.
—
—
— Выходит, он сдал нас всех. Всю группу. Это чудо, что мы выбрались из того леса живыми. Та, которую отпустил резидент, могла привести отряд.
— Возможно; возможно. Нам, скорее всего, повезло. Но чем всё закончилось? Наша команда расформирована, а мы с тобой, — в наши-то годы! — на пенсии. Скажи, Мойша, сколько тебе лет?
— Сорок два.
— Ты ощущаешь себя пенсионером?
— Я прикончил бы этого резидента чтобы всё вернуть назад. Не надо было с ним иметь дел. На какой чёрт мне пенсия в сорок два года? Я не могу говорить об этом своей родне. Мне стыдно.
— И мне, Мойша, стыдно. Я ближайшие десять лет в Стамбуле не появлюсь. Мне нельзя врать своему отцу, матери, сестре и братьям. Они скажут что меня просто выгнали из разведки. В Турции на пенсию разведчик уходит в 80 лет. Ну, может чуть помоложе. — Аттар затянулся из длинной трубки и пустил клуб дыма. Он и Мойша сидели в крошечном гаштете на окраине Нойенхагена, родного города Мойшы. Аттар приехал на день в гости к бывшему подчинённому обговорить ситуацию, из-за которой оба выпали за борт корабля большой разведки. Они сидели за столиком, напротив бара. Прямо перед ними, над барменом, старинный телевизор марки «Грюндиг». Он транслировал круглосуточный канал новостей.
— Ты не знаешь, что с Кимами? — спросил Мойша.
— Знаю. Один в Пекине, другой в Пхеньяне. Они остались при деле. А тебе в Израиль работать резидентом не предложили?
— Ох, Аттар. И так тошно, а шутки у тебя всё те же. Выслушай лучше новость. Или, может, это для тебя и не новость. Тот старинный кинжал, который мы упустили, я всё же нашёл.
Аттар с удивлением посмотрел на негра.
— Это новость! Впервые слышу.
— Да ты же без памяти был два дня, когда основные события происходили. Откуда же тебе помнить. Я этот кинжал, из-за которого мы оба стали пенсионерами; этот клинок еврейскими неграми, наверняка, сделанный, я его просто купил. Купил за сто тысяч евро. Мне повезло, я случайно нашёл продавца. — и наше задание оказалось выполненным. Но всё закончилось не так, как в кино.
— Он тебе подсунул украинскую туфту?
Мойша помолчал. Ответил:
— Если бы туфту. Нет, он мне принёс настоящий клинок, тот что ты держал в руках и который проверяли в лаборатории. А ведь ты знал, исламский хорёк, о настоящей цели задания!
— Аттар потупил глаза, не обиделся на «хорька» и молча потянул из трубки. Ответил:
— Да, Мойша знал. Лучше бы мне память отшибло. Получили бы по выговору за невыполнение задания, а сейчас работали бы где нибудь, например, в Белоруссии.
Мойша взял громадный полуторалитровый бокал с пивом и стал пить. Отпил половину, откинулся в кресле и сказал:
— Как только я доложил в центр, что раритет у меня в руках, тогда я и получил этот странный приказ.
— Да, я догадываюсь, Мойша.
— Но я не мог его выполнить!
