— Если бы только я встретил подлеца в Куала-Лумпуре! — произнес он.
— В Куала-Лумпуре?
Дживс, как всегда, пришел Биллу на помощь:
— Город на побережье Малаккского пролива, милорд, в составе британской колонии Восточная Индия, куда входят Малакка, Пенанг и провинция Уэлсли, получившая статус отдельного владения в 1853 году и переданная под управление генерал-губернатора Индии. В 1887 году к этой колонии были присоединены Кокосовые, или Килинговы, острова, а в 1889-м — остров Рождества. Условия жизни в тех местах очень проницательно описал мистер Сомерсет Моэм.
— Ну конечно, я теперь припоминаю. Там, говорят, кого только не встретишь, всякой твари по паре.
В этом капитан Биггар оказался с ним согласен.
— Да, есть там всякая тварь, — подтвердил он. — Но мы умеем с нею обращаться. Знаете, что бывает в Куала-Лумпуре с теми, кто проиграл, а не платит, лорд Рочестер?
— Н-нет, мне кажется, я об этом ничего не слышал. Не уходите, Дживс. Вон еще одна пепельница, вы пропустили. Так что же бывает в Куала-Лумпуре с теми, кто проиграл, а не платит?
— Мы предоставляем несчастному три дня на то, чтобы вернуть долг. А потом приходим к нему и даем ему револьвер.
— Добрый поступок. Караете его щедростью… То есть вы хотите сказать — заряженный револьвер?
— Заряженный всеми шестью патронами. Мы взглядываем негодяю в глаза и уходим, оставив револьвер на столе. Ничего не говоря. Он без слов понимает.
Билл проглотил комок в горле. Разговор такого рода был выше его сил.
— И он, значит, должен… Вам не кажется, что это… немного слишком?
Глаза капитана Биггара были холодны и тверды, как крутое яйцо.
— Этого требует кодекс чести, сэр. Честь! Это великое слово для тех, кто живет на окраинах Империи. Там слишком легко потерять форму. Вино, женщины и неоплаченные игорные долги — вот ступени, которые ведут вниз, -провозгласил он. — Вино, женщины и неоплаченные долги, — повторил он, изображая ладонью ступень за ступенью.
— Долги — ниже всего, а? Вы слыхали, Дживс?
— Да, милорд.
— Довольно интересно.
— Да, милорд.
— Расширяет кругозор, я бы сказал.
— Да, милорд.
— Век живи, век учись.
— Совершенно верно, милорд.
Капитан Биггар взял с блюда большой бразильский орех и расколол его зубами.
— Мы, несущие бремя белых, обязаны показывать пример. Нельзя допускать, чтобы даяки переплюнули нас в соблюдении кодекса чести.
— А они что, пытаются?
— Даяку, не уплатившему долга, отрубают голову.
— Другие даяки?
— Да, сэр. Другие даяки.
— Ну и ну!
— И голову затем отдают первому кредитору.
Билл изумился. Возможно, что и Дживс тоже изумился, но лицо его не приспособлено было к выражению подобных эмоций. Те, кто знал его близко, якобы наблюдали своими глазами, как в минуту глубокого потрясения один уголок рта у него слегка вздрагивал; но в обычной жизни черты его лица сохраняли каменную невозмутимость, подобную невозмутимости деревянного индейца на вывеске табачной лавки.
— Господи Боже мой! — проговорил Билл. — У нас тут такие порядки не применимы. Если бы стали считаться, кто первый кредитор, представляете, какая свара бы поднялась! Правда, Дживс?
— Несомненно, милорд. Как в детской считалке: мясник или булочник, кузнец или дворник…
— Да еще знакомые, у которых этот даяк гостил весь уик-энд, а утром в понедельник улизнул, совсем забыв про субботнюю партию в бридж.
— Даяк, если только он остался бы после этого жив, научился бы впредь соразмерять свои ставки со своими финансовыми возможностями, милорд.
— Верно, Дживс. Конечно, он научился бы не зарываться.
— Вот именно, милорд. Он бы трижды подумал, прежде чем оставить компаньона без законного выигрыша.
Капитан Биггар разгрыз еще один орех. В установившейся тишине это прозвучало как выстрел, одним махом убивающий шестерых.
— А теперь, — произнес он, — с вашего позволения, лорд Рочестер, я хотел бы бросить эту пустую болтовню и перейти к делу. — Он замолчал на мгновение, приводя в порядок свои разбежавшиеся мысли. — Насчет этого жулика букмекера.
Билл захлопал глазами:
— Ах да, насчет букмекера. Я понимаю, о чем вы.
— На данный момент он, к сожалению, скрылся. Но у меня хватило смекалки запомнить номер его машины.
— Вот как? Действительно, вы очень правильно поступили, верно, Дживс?
— Весьма, милорд.
— А потом справиться в полиции. И знаете, что мне там сказали? Что этот автомобильный номер, лорд Рочестер, — ваш.
Билл удивился:
— Мой?!
— Ваш.
— Но как это может быть?!
— Вот тут-то и есть загадка, которую надо разрешить. Этот Честный Паркинс, как он себя называет, по-видимому, позаимствовал ваш автомобиль… с вашего согласия или без такового.
— Быть того не может!
— Совершенно немыслимо, милорд.
— Благодарю вас, Дживс. Разумеется, совершенно немыслимо. Откуда мне знать какого-то Честного Паркинса?
— Так вы его не знаете?
— Первый раз о нем слышу! В глаза его никогда не видел. Как он выглядит?
— Высокий… примерно вашего роста… с рыжими усами и с черной нашлепкой на левом глазу.
— Нет, черт возьми, быть не может… То есть я хочу сказать, я вас понял. Черная нашлепка на левом глазу и рыжие усы на верхней губе. Я сначала подумал…
— И еще клетчатый пиджак и галстук с голубыми подковами по малиновому полю.
— Боже милосердный! Какой-то человек совершенно не нашего круга. Не правда ли, Дживс?
— Да, милорд, не soigne. [Тщательно одетый (фр.)]
Но тут, явно потеряв терпение, капитан Биггар призвал собравшихся к порядку.
— К чертям все это! — произнес он довольно резко. — Не о свинье речь. Я говорю о мошеннике букмекере, который сегодня ездил на вашем автомобиле.
Билл покачал головой:
— Мой дорогой охотник за пумами и прочей живностью, вы утверждаете, что говорите о букмекерах, но в действительности вы говорите сами не знаете о чем. Здорово я это обернул, а, Дживс?
— Да, милорд. Смачно сказано.
— Разумеется, на самом деле наш друг Биггар запомнил не тот номер.
