— Поздравляю, — отреагировала Тамара. — У меня вот нет близких родственников, и я считаю это большим счастьем.
— ...а у моего дяди голова варит по всяким таким ситуациям. И он мне подсказал, что нужно обратить внимание на бывшего охранника твоего мужа. На того, что уволился за несколько дней до убийства. Ты помнишь его?
— Ну как же, — Тамара задумчиво уставилась в потолок. — Красивый был мальчик. Димой звали. Я как-то ему намекала, что нам нужно познакомиться поближе, но... — Тамара вздохнула. — Мальчики — они такие непонятливые. Короче, он меня продинамил.
Я хотел заметить по этому поводу, что Тамара, похоже, не пропускает мимо ни одного из мужниных охранников, но спохватился. Во-первых, охранников было всего двое, а во-вторых, лично мне похвастаться пока было нечем.
— Что значит — мальчик? — уточнил я. — Несовершеннолетний, что ли?
— Нет, лет двадцать ему уже стукнуло. Просто «мальчик» — это такой тип. Стройный, худощавый, смазливый. Щечки гладенькие, розовенькие. Ямочка на подбородке. Светлые волосы, на пробор зачесанные. Всегда в костюмчике ходил, а в кармане уголок белого платочка торчит. Прелесть. Мальчик — картинка.
Я грустно выслушал эту поэму о мужской красоте и подумал, что Джорджик сильно проиграл, поменяв охранников. В смысле имиджа. Если бы я даже засунул себе белые платочки во все карманы, меня бы никто не назвал смазливым.
Кстати, это было написано и в глазах Тамары. Она вспомнила мальчика Диму, нарисовала его шикарный портрет в своей памяти, потом посмотрела на то, что сидело прямо перед ней, и испытала очередное потрясение. Мечты и реальность с грохотом столкнулись, после чего мечты отправились прямой дорогой в морг.
— Тип — мальчик, — с нескрываемой иронией повторил я. — Интересно, что за охранник из него был. А я тогда что за тип?
— Ты и вправду хочешь это узнать? — осторожно спросила Тамара. — Может, не надо? Давай поговорим дальше про Диму и про все остальное... Ну как хочешь. Ты сам просил, поэтому не обижайся, ладно?
— Без проблем, — сказал я, напрягаясь в ожидании приговора.
— Ты же говорил, что раньше вышибалой в кабаке работал? Ну вот...
— Что, тип — вышибала? — хмыкнул я.
— Ну да... Чувствуется физическая сила. С интеллектом немного хуже, правда. Грубоватое, но открытое лицо. Короткая шея. Манеры... Ну, не будем о грустном. Но ты не расстраивайся, многим женщинам нравится именно такой тип мужчины...
— Если встретишь парочку таких, дай им мой телефон, — сказал я. — Ну и что там с Димой?
— А что с Димой? Милый мальчик, улыбчивый. Потом взял и уволился. Вот и все. Ты думаешь, что он как-то замешан в эту историю? Он же такой...
— Хватит, я уже все про него понял, — перебил я Тамару. — Пуси-сюси и так далее. По крайней мере, он дольше работал с Джорджиком, чем я. То есть он и знает больше. У тебя есть его адрес?
— Не у меня, а в том списке, который дала Юля, — Тамара извлекла на свет божий скомканный листок и провела ногтем по колонке фамилий и адресов. — Вот, — ткнула она в третью строчку снизу. — Зачеркнуто, но адрес можно разобрать...
— Вот давай и разберемся с этим Димой, — предложил я. — Раз он такой нежный, то стоит его только взять за яйца, как он все выложит. Поехали.
— Ты случайно не «голубой»? Что это за странное желание — брать за яйца? А то еще говорят: «Возьмем его за задницу!» Это все скрытый гомосексуализм в вас играет, ребята...
— У кого — у вас? — возмутился я даже не за себя, а за всю категорию мужиков, в которую меня только что зачислили.
— У вашего типа, у вышибал.
— Знаешь что... — угрожающе проговорил я.
— Знаю, — сказала Тамара. — Я знаю наперед все, что ты скажешь. В этом-то самое печальное. Мне не везет на мужиков.
— Это еще полбеды, мне не везет ни на женщин, ни на мужиков, — ответил я, имея в виду Лимонада и Джорджика. Ну и Тамару, само собой.
— Тот, кому не везет ни на мужиков, ни на женщин, вынужден становиться героем-одиночкой, — нравоучительно заметила Тамара. — Так что вперед, на подвиги.
4
Тамара шла впереди, слегка покачивая бедрами и крутя на пальце ключи от «Ягуара». Этого было достаточно, чтобы находившиеся во дворе мальчики, подростки и мужчины выпали в осадок.
Потом они выпали в осадок вторично, когда увидели, что самоуверенной секс-бомбе на красной сверкающей иномарке сопутствует их помятый и растрепанный сосед. Вдобавок я с видом заправского параноика вертел головой по сторонам, ожидая выстрелов, взрывов, стихийных бедствий и нашествия саранчи — чего угодно, любой пакости, на которую могли пойти наши неизвестные враги.
Но то ли у врагов был выходной день, то ли они тоже засмотрелись на эффектный проход Тамары к «Ягуару». Ничего не случилось, и я торопливо юркнул в машину, выдохнув с облегчением:
— Все, поехали...
И мы поехали. Тамара на этот раз ехала будто за рулем грузовика с хрусталем — медленно, осторожно и совершенно нерисково.
— Охота мне отстегивать ментам последние деньги на штрафы, — пояснила она.
Поэтому к Диме мы доехали не скоро. Тамара остановила машину, посмотрела на серую двенадцатиэтажную башню и поинтересовалась:
— Ты уверен, что он дома?
— Если его нет, мы будем его ждать, — решительно сказал я. — Так это обычно делается. А вообще, пять часов вечера. Мог бы и посидеть дома, телевизор посмотреть...
— А может, ты позвонишь тому милицейскому подполковнику? Скажешь, что есть такой Дима и что надо бы его проверить...
— Ты что это? — не понял я. — Что за настроения? Если милиция все будет делать, то она потом и денежки твои приберет. Да и суббота сегодня — Лисицын выходной.
— У меня плохое предчувствие, — глядя перед собой, пробормотала Тамара. — У меня плохое предчувствие... Не надо бы нам затевать все эти расследования, найдем только неприятности на свою голову...
— Ты хочешь и деньги получить, и с дивана не встать? Не выйдет! — решительно заявил я, хотя в душе был солидарен с Тамарой. Но проблема была в том, что я-то по определению принадлежал к типу вышибал. А значит, я просто не мог бояться. Это была привилегия Тамары.
— Если Дима и вправду связан с убийством Джорджика, — излагала Тамара свои испуганные мысли, — то у него на квартире может быть целая... Как это называется — малина? Банда у него там может быть, понимаешь? И мы сейчас туда сунемся. У тебя оружие-то есть?
— Нет, — сказал я, чувствуя, что у меня начинается нечто вроде нервной дрожи. Я как-то не продумал варианта, который сейчас изложила Тамара. Я ехал к смазливому улыбчивому мальчику, которого достаточно взять за... За что-нибудь чувствительное. И он тогда выложит всю правду-матку. Сейчас я посмотрел на это под другим углом. Как бы меня самого не взяли за чувствительное место. Я этого страсть как не люблю.
— Мы осторожно посмотрим, — наконец сказал я и медленно вытащил свое тело из машины. Как можно осторожно посмотреть на Диму, я и сам толком не знал. Главным было само слово «осторожно».
— Ну, если только осторожно, — согласилась Тамара и открыла дверцу со своей стороны.
