— Вам что, настолько не хватает денег? — спросила я.
Он сел на край кровати и сунул вилку фена в розетку.
— В таких проектах денег всегда не хватает, но тут дело не в них. Нам нужна хорошая пресса.
Я наморщила лоб:
— А зачем вам она?
— Ты давно газет не читала? — спросил он, снимая с головы полотенце. Темные волосы стали еще темнее от влаги, тяжелее, и из них можно было еще выжать воду.
— Ты же знаешь, что я их вообще не читаю.
— Телевизора у тебя тоже не было, но теперь есть.
Я оперлась ягодицами на край стола, настолько далеко от Ричарда, насколько позволяла комната. Я купила телевизор, чтобы смотреть видеозаписи старых фильмов вместе с ним.
— Я сейчас и телевизор мало смотрю.
— Жан-Клод не в восторге от мюзиклов? — спросил Ричард с некоторой резкостью в голосе, в котором в эти последние недели слышались нотки гнева, ревности, боли, жестокости.
Услышала я это почти с облегчением. Когда он злится, все становится проще.
— Жан-Клод вообще не зритель. Он скорее делатель.
— Люси тоже не особенно любит смотреть, — сказал он. Его лицо вытянулось, злость достигла пика, скулы выступили из-под кожи.
Я засмеялась, и не слишком счастливым смехом.
— Спасибо, что облегчил мне наш разговор, Ричард.
Он уставился в пол, мокрые волосы свесились сбоку, и лицо было видно в полный профиль.
— Анита, я не хочу ссориться. Действительно не хочу.
— Почти готова поверить.
Он поднял глаза, и они были темнее, чем обычно.
— Если бы я хотел ссориться, можно было бы просто оставить здесь Люси. Ты застала бы нас в постели.
— Ты больше мне не принадлежишь, Ричард. И какого черта меня должно волновать, чем ты занят?
— В этом-то и вопрос, правда? — Он встал и пошел ко мне.
— Зачем они тебя подставили? — спросила я. — Зачем им нужно было сажать тебя в тюрьму?
— Узнаю тебя, Анита. Деловая до невозможности.
— А ты позволяешь себе отвлекаться, Ричард. Отводишь глаза от мяча.
Боже мой, спортивная метафора. Наверное, это заразно.
— Ладно, — сказал он с такой злостью, которая будто резала. — Стая троллей, за которой мы наблюдали, распалась на две. Рождаемость у них настолько низкая, что это бывает не слишком часто. Первый в этом столетии зарегистрированный случай образования новой стаи у североамериканского тролля.
— Это очень интересный факт, Ричард, но какое он имеет отношение к делу?
— Помолчи и послушай, — сказал он.
Я так и сделала. Впервые за всю нашу историю.
— Вторая группа, поменьше, мигрировала из парка. Чуть больше года они жили в некотором частном владении. Фермер — владелец земли — не возражал. На самом деле ему было даже как-то приятно. Кэрри привела его посмотреть на первого детеныша тролля, рожденного на его земле, и он носил с собой фотографию.
Я посмотрела на Ричарда:
— Пока все отлично.
— Этот фермер, Айвен Грин, умер где-то полгода назад. Его сын оказался не таким большим любителем природы.
— Ага, — сказала я.
— Но тролли — очень агрессивный вид. И они не улитки-стрелки и не бархатные жабы. Они большие и заметные звери. Сын пытался продать землю, и мы воспрепятствовали, опираясь на закон.
— Но сыну это не очень понравилось, — сказала я.
— Очень не понравилось, — улыбнулся Ричард.
— И он подал на вас в суд.
— Вот это нет, — ответил Ричард. — Мы ждали, что он так и поступит. Но когда он не потащил нас в суд, нам надо было понять, что здесь что-то не так.
— А что он сделал?
Злость Ричарда сникла за время разговора. Ему всегда приходилось сильно стараться, чтобы злиться долго. А я это умею как никто. Ричард взял с кровати полотенце и стал вытирать волосы, продолжая разговор.
— У одного местного фермера стали пропадать козы.
— Козы? — переспросила я.
Ричард глянул на меня сквозь завесу мокрых волос.
— Козы.
— Кто-то слишком начитался детских сказок о троллях.
Ричард туго завязал полотенце вокруг головы и сел на кровать.
— Вот именно. Никто из тех, кто разбирается в троллях, не стал бы воровать коз. Даже европейский малый тролль, который промышляет охотой, сначала стал бы брать собак, а лишь потом коз.
— Значит, это было подстроено.
— Да, но газеты на это клюнули. Хотя все было ничего, пока не начали пропадать кошки и собаки.
— Кто-то стал умнее.
— Кто-то послушал интервью Кэрри, где она рассказывала о пищевых предпочтениях троллей.
Я подошла и встала в изножье кровати.
— А почему местные копы заинтересованы в какой-то перебранке из-за земли?
— Погоди, дальше еще хуже, — сказал он.
Я подобрала одеяло и села, положив его к себе на колени.
— Насколько хуже?
— Две недели назад нашли тело человека. Обычный несчастный случай на горных тропах, упал со склона. Такое бывает.
— Я видела здешние горы, хотя и не все, и не удивляюсь.
— Но тело почему-то посчитали жертвой троллей.
Я наморщила лоб:
— Это же не жертва акулы, чтобы можно было определить, Ричард. Откуда узнали, что это сделал тролль?
— Ни один тролль этого не делал.
Я кивнула:
— Я понимаю, но какие представлялись доказательства, сфабрикованные или еще какие-нибудь?
— Кэрри пыталась получить отчет коронера, но сначала он попал в газеты. Человека забили до смерти, и на теле обнаружены укусы животных. Укусы троллей.
Я покачала головой.
— На теле любого погибшего в этих горах будут укусы животных. Тролли — падальщики, это известно.
— Шериф Уилкс с этим не согласен, — сказал Ричард.
— А что он с этого имеет? — спросила я.
— Деньги, — ответил Ричард.
— Ты это точно знаешь?
— В смысле, могу ли я это доказать?
