переходя в лихорадку, обжигающую кожу, все тело, объединяя наши тела в единую суть плоти и жара, а ведь прилив тепла только начинал нарастать. Он нарастал, пока я не закрыла глаза, но даже тьму пронизывали вспышки света, белыми цветами взрываясь перед глазами.
Я дышала быстро, отрывисто, поверхностно. Открыв глаза, я глянула в лицо Натэниела. Он дышал точно так же. Я заставила нас дышать медленнее – заставила его дышать медленнее. Сердце его ощущалось, будто я касалась его рукой, держала в ладонях. Я могла коснуться любой части его тела, владеть любой частью его тела. Я слышала запах крови у него под кожей и желала ощутить ее вкус.
Он уже был исцелен, когда я опустилась на него сверху и впилась ртом в его рот. Отвернув ему лицо в сторону, я стала жевать шею, пока не ощутила под кожей пульс. Лизнула его, но этого было мало. Взяв бьющийся пульс губами, я чуть прикусила кожу, и пульс забился у меня во рту. Нестерпимо хотелось сдавить сильнее, еще сильнее, пока потечет кровь. Хотелось. Я смутно понимала, что Жан-Клод проснулся в подвале, и это его голод ощущала я, его потребность. Но потребность оседлать тело Натэниела исходила не от него. И даже не от меня.
Я помнила тело Натэниела, хотя никогда раньше с ним не была знакома. Я знала, каков он на вкус. Ощущала его, как можно ощущать только давнего любовника. Воспоминания не мои, и энергия не моя.
Я слезла с Натэниела, попыталась слезть с кровати и рухнула на колени. Стоять я еще не могла. Ричард говорил, что, пока существует стая, Райна не исчезнет. Я не поняла тогда, что это значит. Теперь поняла. Я послужила каналом из ада для этой суки и отличный сама при этом словила кайф.
Но я знала и еще одно. Знала, чего Райна не сделала, и обвинять в этом ее не могла. Я знала, как вылечить тело Натэниела, но знала, и как разорвать его на куски. Все, что ты можешь починить, ты можешь сломать. Когда я держала его сердце своей бесплотной рукой, на долю секунды накатило темное побуждение сжать руку, раздавить пульсирующий мускул, чтобы хлынула кровь и прекратилась жизнь. Мгновенный приступ побуждения столь злого, что испугало даже меня. Хотелось бы списать его на эту суку из ада, но что-то говорило мне, что она здесь ни при чем. Это мой темный угол.
Только рука Стивена, зажавшая мне рот, помешала мне завопить в голос.
38
Под рукой Стивена крик превратился в жалобное мычание. Он прижал меня к себе, сильно, будто опасаясь, что, если меня выпустить, я чего-нибудь натворю страшного. Да и я сама не была в себе уверена. Хотелось броситься бежать, бежать, пока не убегу от этой мысли, от ощущения, от себя самой. Но я, как и Ричард, от себя убежать не могу. Эта мысль заставила меня перестать отбиваться и сесть спокойно в кольце рук Стивена.
– Оклемалась? – спросил он тихо.
Я кивнула. Его рука медленно сползла с моего рта, будто он не был уверен, что я его правильно расслышала и правильно поняла.
Я привалилась к нему, почти соскользнув на пол.
Стивен гладил мне лицо, снова и снова, как успокаивают больного ребенка. Он не спросил, что со мной. Никто не спросил.
Натэниел присел рядом с нами. Он не выглядел исцеленным, выглядел просто здоровым. Улыбался, красивый своей незавершенной, мальчишеской красотой. Если обрезать волосы и поменять глаза, получится вид школьного хавбека, кумира девчонок.
То, что я две минуты назад чуть было на него не набросилась, вызвало такую волну жара, что я спрятала лицо на груди Стивена. Я не могла смотреть в юное лицо Натэниела, зная, как только что чуть его не изнасиловала. Не помогало и то, что я помнила его тело со всеми подробностями, к которым никогда не прикасалась. Райна ушла, но не была забыта.
В комнате почувствовалось движение, гудящая энергия оборотней стала ближе. Я и не глядя на них знала, что они сгрудились вокруг меня. Энергия их стягивалась петлей. Дышать было трудно.
Чья-то щека потерлась о мое лицо. Отодвинувшись, я увидела Кевина. Я думала, это будет Натэниел. Массивные ладони Тедди гладили мне руки выше локтей, потом он поднес ладони к лицу:
– Ты пахнешь стаей.
Лоррен лежала на спине, уставившись на меня странными волчьими глазами.
– Она пахнет Райной. – Лоррен повернулась и лизнула меня в коленку, в джинсы.
Я знала, что, если я позволила бы, мы бы спали в одной общей куче, как щенки. Знала, что прикосновение объединяет стаю, как у приматов – искание в шерсти. Прикосновение, утешение – секс здесь может и не присутствовать. Просто Райна выбрала его. Это были волки, но также и люди, следовательно, приматы. Два вида животных одновременно, а не один.
Кевин опустил голову мне на колени, прижавшись щекой. Глаз его я не видела, не знала, стали ли они волчьими. А голос у него был густой и низкий:
– Ох, сигарету бы сейчас!
Тут я захохотала и не могла остановиться. Смеялась и смеялась, пока слезы не хлынули. Вервольфы гладили меня руками, терлись лицами. Впитывали мой запах, еле-еле заметный, уходящий запах Райны. И меня отмечали своим запахом.
Стивен поцеловал меня в щеку – как брат сестру.
– Что с тобой?
Кажется, он уже спрашивал, но я не помнила точно.
– Все нормально.
Голос у меня прозвучал оловянно и отстраненно. Я поняла, что балансирую на грани шока. А это плохо.
Стивен отогнал от меня волков. Они неохотно отодвинулись, будто вызванная нами энергия была для них наркотиком. А может быть, сексом. Лучше в это не лезть.
– Ричард говорил, что Райна не уйдет, пока живет стая. Он это имел в виду? – спросила я.
– Да, – ответил Стивен, – хотя я никогда не слышал, чтобы не член стаи мог сделать то, что сделала сейчас ты. Считается, что духи мертвых могут вселяться только в ликои.
– Духи мертвых, – сказала я. – У вас разве нет для них тайного имени?
– Мунины, – сказал Стивен.
Я чуть не заржала снова:
– Мунин – память, ворон Одина!
– Да, – кивнул Стивен.
– И что же это такое на самом деле? Это не призрак, они ощущаются совсем не так.
– Ты одного из них почувствовала. Лучшего объяснения я дать не могу.
– Это энергия, – объяснил Тедди. – Энергия не создается и не уничтожается. Она просто существует. Это энергия всех, кто когда-то был в стае.
– Не хочешь же ты сказать, что она есть у всех ликои?
– Нет, но с первого члена нашей стаи и до сих пор они существуют все.
– Не все, – возразила Лоррен.
Тедди кивнул:
– Иногда кто-то погибает при несчастном случае, и тело не удается найти и разделить. И вся энергия такого члена стаи, все его знания, его сущность исчезают навеки.
Кевин вернулся к стулу, но сел на пол, откинувшись плечами на сиденье.
– Иногда, – сказал он, – мы решаем не пожирать. Это вроде отлучения. Стая отвергает тебя в смерти и в жизни.
– Почему же вы не отвергли Райну? Садистка, извращенка, стерва...
– Так решил Ричард, – ответил Тедди. – Он считал, что, отвергнув ее тело в этот последний раз, он разозлит тех членов стаи, что были не совсем на его стороне. Он был прав, но... но теперь она внутри нас.
– А у нее большая сила. – Лоррен поежилась. – Достаточная, чтобы подчинить себе волка, если он
