коленями – с другой. У него вырвался дрожащий смешок.
– Прекрати...
– Почему? – спросила я, продолжая его гладить. Я сотню раз уже дотрагивалась до Галена, но это чудо – что мне позволено его трогать – не приедалось. Наверное, потому, что я так долго и тщетно его хотела, много дольше, чем других стражей. Раньше мне не приходило в голову желать кого-то из них. Они для меня были неприкосновенными и почти невидимыми – как и я для них. Но Галена я видела всегда.
Он посмотрел на Никку и произнес голосом, выдававшим его далекое от равновесия состояние:
– Тебе стоит поторопиться, Никка. Долго ждать она не станет.
Никка издал типично мужской смешок:
– Учти, я не собираюсь кончать раньше Мерри.
Я погладила Галена и потерлась головой о Китто. Гален вздрогнул, а Китто еще раз вскрикнул от удовольствия.
– Мы сделаем все, что в наших силах, – сказал Гален. Он смотрел на меня чуть расширенными глазами и улыбался: – Проверяешь, сколько я выдержу?
– Нет.
– Злишься, что я так долго тебе в этом отказывал?
Я задумалась на секунду, а потом нахмурилась.
– Наверное, да. Прости. Это должно быть в радость, а не в отместку.
Я попыталась отвести руку, но он перехватил мое запястье.
– Делай как можешь или как хочешь, и мы поступим так же. Мне жаль, что я отказывал тебе в чем- то. Обещаю, это больше не повторится.
– Хорошо, – сказала я и потянула его на себя. Он не сопротивлялся.
Помогая Галену найти нужную позу, я чуть-чуть смещала голову, мягко перекатываясь затылком по Китто. По опыту я знала, что, когда возбуждение захватит меня, я перестану чувствовать боль, просто не буду ее замечать, так что мне стоило заранее позаботиться о собственной сохранности.
Гален стоял надо мной, что здорово отличается от варианта, когда контроль принадлежит женщине. Мужчина не чувствует, что чувствуешь ты, не знает, когда тебе нужно перевести дыхание, или сглотнуть слюну, или и то, и другое. Я верила, что Гален будет осторожен. Я на него полагалась и от него зависела.
– Похоже, так будет неплохо, – сказал он еще почти спокойным голосом.
Я чуть кивнула – боялась двигаться слишком резко, после того как мы столько сил потратили, чтобы найти нужное положение. Вряд ли я доверилась бы в этом кому-то еще из моих стражей, кроме разве что Никки.
Но у Никки сегодня были другие занятия. Его руки легли мне на бедра, и одно их прикосновение заставило меня застонать. Наверное, Гален отнес этот стон на свой счет, потому что начал двигаться еще сильней, всем телом.
Моя голова моталась от толчков и терлась о Китто. Он был как упругий шелк у меня под щекой.
Гален приостановился на миг:
– Поторопись, Никка, ради Богини!
Никка тоже вошел к ритм – более жесткий и быстрый, чем было ему свойственно.
Это было превосходно.
Если б я могла говорить, я бы сказала им, что со мной все случится уже скоро.
Китто заерзал подо мной, он терся о мои волосы, ласкал меня своим жаром.
Я не бывала раньше центром внимания сразу стольких мужчин. В моей спальне бывало трое сразу, но не так интимно; настоящий секс с троими одновременно у меня был впервые.
Никка начал светиться первым, но не солнечным ярким светом, скорее – как свеча, и его кожа обрела роскошный цвет темного янтаря с бликами оранжевого и золотистого, как игра драгоценных камней на свету. Китто я не видела, но чувствовала кожей его невероятный жар, словно жар углей, прикрытых колпаком в расчете на долгую зимнюю ночь. Те части его тела, которые были мне видны, сияли мягким жемчужно-белым светом.
Когда сияние добралось до Галена, оно похитило у него все краски, кроме нежного свечения, словно у лампы, оставленной в спящем доме для задержавшегося гостя.
Я думала, что Никка вот-вот ускорит ритм, но он продолжал аккуратное, размеренное движение. Он знал, что нашел нужную точку, и просто удерживал ее.
Где-то посреди всего этого я заметила, что в комнате стало темно. Что только наше сияние рассеивает эту тьму. Моя кожа сияла нежно-белым светом, как путеводный лунный луч во мраке.
Тепло з моем теле переросло в тяжесть, и я знала, что осталось еще лишь несколько толчков, чтобы оно рванулось вверх. Если б я могла говорить, я бы им сказала, но раз слова были мне недоступны, я воспользовалась тем, что оставалось в моем распоряжении: начала жадно постанывать в такт растущей теплой тяжести.
И вдруг скопившееся во мне озеро жара выплеснулось наружу обжигающей волной, и волна захлестнула меня, и я закричала, Китто закричал тоже, его тело выгнулось подо мной, и вместе с нами вскрикнули остальные двое.
А потом мы вздохнули одновременно, и с этим вздохом наше сияние погасло, так что на миг мы оказались в полной темноте, а потом будто вздохнул весь мир, и дыхание его было теплым, весомым и полным наслаждения. И это дыхание исходило от нас, и мы все засветились, словно не могли вместить столько света, столько тепла. Мы хором закричали от наслаждения, и свет рванулся наружу, ослепив нас, и с этим светом пришла взрывная волна: громоподобный звук сотряс пол под нами и отозвался даже в костях, словно стены ситхена содрогнулись в оргазме вместе с нами.
Мы остались лежать друг на друге во тьме. Гален отодвинулся, и я закашлялась, повернув голову набок.
– Я сделал тебе больно?
Откашлявшись, я сумела выговорить:
– Да, но мне понравилось. – Голос звучал хрипло, совсем не похоже на меня.
– Почему погас свет? – спросил Китто.
– И почему в воздухе как будто каменная пыль? – добавил Никка.
В темноте зажегся первый огонек – дрожащий сгусток желто-зеленого пламени. К нам шел Дойл с огоньком в одной руке и тускло блестящим пистолетом в другой. Рядом шел Холод, и вдвоем они казались негативом и позитивом одного снимка. Холод швырнул в комнату блистающий шар света и тут же оказался в стойке на колене, обшаривая все вокруг взглядом в поисках цели.
– Где они? – бросил он.
– Кто? – спросила я.
– Те, кто на вас напал.
Мы четверо обменялись взглядами, ни на что большее нас не хватило.
– На нас не нападали, – сказал Никка.
– Тогда как это получилось? – махнул пистолетом Холод, и серебристо-белый огонек поплыл туда, куда он указывал. Шар света остановился у противоположной стены ванной, и мы поняли, почему Холод решил, что на нас напали. Стены больше не было. Была куча камней, пыли и всяких обломков, а за ней – черный проем.
Прочие стражи, включая Бидди, столпились за спинами Дойла и Холода, все с оружием наготове.
– Принцесса не ранена? – спросил кто-то.
– Нет, – сказала я, но говорить было трудно, и я не была уверена, что меня услышали. Я дважды пыталась заговорить, прежде чем мне удалось нормально произнести: – Я в порядке.
Дойл отправил Готорна с Адайром разведать, что там со стеной. Цветные шарики света плыли на уровне их плеч словно ручные. Кто-то из них крикнул нам:
– Здесь сад. Небольшой садик с бассейном без воды.
– А вокруг сада что? – спросил Дойл, не подходя к ним.
– Камень, – ответил Адайр. – Здесь каменная пещера.
