ребятишек выслушать его. Они пробирались между грузовиками и пикапами к тому месту, где он оставил взятую напрокат машину. Тео открыл перед Мишель дверцу, когда на него снова надвинулись старшеклассники. И хотя его никак нельзя было назвать коротышкой, некоторые парни возвышались над ним на полторы головы..
Не исключено, что при соответствующих тренировках и правильных установках команда из них получится что надо!
Наконец Тео отчаялся что-либо объяснить и, кивая на ходу, обошел вокруг машины и уселся.
– Точно, центр, – пробормотал он, захлопывая дверцу и нажимая стопорную кнопку.
– Центр чего? – удивилась Мишель.
– Тот парень с серьгой в ухе желает быть центральным нападающим.
Мишель прикусила губу, чтобы снова не засмеяться. Но когда они выезжали со стоянки, команда поддержки вновь принялась складывать его имя по буквам, и девушка не выдержала.
– Скажите 'Б'!
– Знаете, что нужно этим деткам? – буркнул он.
– Сейчас угадаю. Футбольный тренер.
– Нет, учитель английского, чтобы исправлял правописание.
– Они просто очень счастливы, что вы здесь, – заметила она, вытирая глаза и вздыхая.
– Но послушайте, – запротестовал он, – я всего лишь остановился на заправке' а тот парень, что там работает, принял меня за тренера.
– Они ужасно расстроятся, когда узнают, как вы их провели. О Господи, давно я так не смеялась!
– Рад, что сумел помочь, – сухо откликнулся он. – Скажите-ка, почему ни один человек в этом городе не желает меня выслушать?
– Слишком стараются произвести на вас впечатление. Кстати, вы позволите Энди Ферро стать полузащитником?
– Очень смешно!
– У него верная рука.
Тео остановил машину на перекрестке и повернулся к Мишель.
– Я приехал поудить рыбу.
Только через несколько секунд Мишель сообразила, что они стоят. Он наверняка ждет, пока ему укажут дорогу, а она расселась, как бревно, и глазеет на него.
– Сверните налево, – велела она. – Моя клиника всего в нескольких кварталах, вниз по этой дороге. А если ехать прямо, доберетесь до моего дома. Он вон там, всего в квартале за этим поворотом. Не слишком, правда, роскошный. Я несу чушь, верно? Странно, но вы отчего-то меня нервируете.
– Почему странно?
– Это я должна бы вас нервировать. В конце концов…
– Что?
– Я видела вас голым.
– И естественно, были потрясены моим сложением.
– Скорее, вашим аппендиксом.
– Все что угодно, лишь бы привлечь внимание красивой женщины. Говорят же, что в борьбе все средства хороши, – объявил Тео, прижимая машину к левой стороне.
– Вот и моя клиника.
Проехать мимо было бы весьма затруднительно. Клиника была единственным зданием на обочине гравийной дороги. Тео повел машину к залитой гудроном стоянке и припарковал под гигантским платаном. Ветви дерева лежали на крыше. Так и до беды недалеко!
– Вам следует кого-то нанять, чтобы спилили ветви. Достаточно одной хорошей бури, и вы лишитесь крыши.
– Знаю. Это одно из первых необходимых дел в моем списке.
Клиника оказалась небольшим квадратным каменным зданием, недавно выкрашенным в белый цвет. Передняя дверь была черной. В середине привинчена черная табличка с именем Мишель, выведенным золотыми буквами. Рядом с выложенной камнями дорожкой валяются опрокинутые горшки с геранью. Цементные кашпо, в которых они стояли, разбиты.
Мишель повела его к черному ходу. Мешки с мусором разорваны, металлический мусорный ящик перевернут. Задний двор напоминал помойку.
– Я только что покрасила дверь, и смотрите, что они с ней сделали.
На белой эмалевой краске двери чернело слово «сучонка». Тео отметил отсутствие ошибок. Мишель показала на брошенный баллончик.
– Они взяли краску из моей кладовки.
Тео снова осмотрел задний двор и отошел в сторону, давая Мишель возможность вставить ключ в скважину. Проскользнув мимо него, она вошла в дом и зажгла свет.
Все три смотровые, казалось, нетронуты. Если не считать непристойностей на стенах, все цело, включая столы и шкафчики. Двери открыты, инструменты и лекарства разбросаны, но ничего не сломано и не испорчено. А вот в кабинете совсем иная картина. Тео даже присвистнул, когда увидел. Комната выглядела так, словно по ней пронесся циклон. Письменный стол лежит на боку, ящики вырваны и разбиты, повсюду разбросаны бумаги.
– Видите, у меня времени не было прибраться. Только взглянула и сразу позвонила Бену.
Тео уставился на старый диван. Кто-то из погромщиков поработал над ним ножом. Бордовая кожа вспорота, из дыр лезет вспученная набивка. Похоже, кто-то намеренно взвинчивал себя. Посмотрите, что эти мерзавцы сделали с моей дверью, всегда закрыта, но не заперта. Все, что им нужно было сделать – повернуть ручку. Они здорово потрудились, срывая ееее с петель.
– Вероятно, именно в эту минуту обнаружили, что вы не держите здесь жестких наркотиков.
– И взбесились?
– Возможно.
Мишель пошла по коридору.
– Интересно, что вы скажете, взглянув на передние помещения! Там вес куда страшнее!
Но Тео продолжал стоять на пороге, обозревая разрушения.
– Что вы делаете?
– Воссоздаю общую картину.
– Какую картину? Тео покачал головой.
– Интересно, почему ваши отец и брат не начали уборку? Джейк говорил, что предлагал вам помочь, но вы запретили ему и пальцем к чему-либо прикоснуться. В чем дело?
– Сначала я должна собрать истории болезни или по крайней мере присутствовать при этом, чтобы своими глазами увидеть, что пропало. Сведения, содержащиеся в них, конфиденциальны, и мне нужно быть уверенной, что все истории снова заняли соответствующие папки.
– А я думал, что вы еще не открыли клинику.
– Так и есть.
– В таком случае откуда взялись истории болезни?
– От доктора Робинсона. Он покинул Боуэн два месяца назад и отослал их мне. Я узнала об этом только после его отъезда. Да, он ненавидел Боуэн, но нельзя же оставлять людей в безвыходном положении! Заявил моему отцу, что жизнь слишком коротка, чтобы прозябать… цитирую: «в Богом забытом захолустье».
– Должно быть, при таком отношении пациенты его обожали.
– Не слишком… и обращались к нему, только если выхода не было. Им было известно его отношение к нашему городу и к ним самим, вернее, к нам. Так вы готовы увидеть передние помещения?
– Разумеется.
Он последовал за ней по коридору за угол, к сестринскому посту за приемным отделением. Стеклянная перегородка, разделявшая оба участка, была разбита вдребезги, и острые осколки усеяли пол. Рядом со шкафчиками для историй болезни зияла пустая оконная рама.
