— Вы знали мистера Кеймерона?
— Конечно.
— Давно?
— С детства.
— А Гарри Шарплза?
Она утвердительно кивнула.
— А Ширли Брюс?
— Знаю. Но у нас неважные отношения — мы почти не общаемся.
— А Роберта Хокли?
— Знаю.
— Не могли бы вы рассказать о себе и о нем. Она пожала плечами:
— Да о чем, собственно, рассказывать? Мой отец, Фрэнк Грэфтон, был управляющим на приисках Коры Хендрикс. Она умерла, когда я была еще совсем маленькой. Я ее не помню. Опекунами ее наследства стали мистер Кеймерон и мистер Шарплз. Года через три или четыре во время аварии на шахте погиб мой отец. Мистер Кеймерон и мистер Шарплз очень его любили и были потрясены. Ведь именно благодаря ему их дела на приисках пошли в гору. Большую часть прибылей они дали как раз в эти три или четыре года после смерти мисс Хендрикс.
— Ну а что ворона?
— Мы с ней давно дружим. Панчо не любит сидеть на месте. И вообще птице надо летать — вот мистер Кеймерон и решил не стеснять своего любимца. Я повесила для него в сарае клетку, вынула одно из стекол в оконной раме. Так что Панчо прилетает, когда хочет. Садится на крышу, каркает — зовет меня, я вхожу, подставляю ему плечо и кормлю. Если меня нет дома, Панчо летит прямо в клетку или возвращается к мистеру Кеймерону. Теперь, после всего, что произошло, он живет у меня. Ему ведь одиноко. Хотите взглянуть на Панчо?
— Конечно, — ответил я.
Дона провела меня за дом, к маленькому сарайчику, открыла дверь. Он весь был завален хламом: старыми сундуками, коробками, щепками, рваной одеждой, дровами.
— О, не удивляйтесь, — сказала Дона. — Мы давно уже перешли на газовое отопление. А дрова — для камина в комнате хозяйки, хотя я ни разу не видела, чтобы она его топила. Панчо должен быть в клетке. Панчо! Где ты?
Тут я разглядел в темном углу клетку — точно такую, как в кабинете Кеймерона. Раздался шелест, и ворона вылетела нам навстречу, хотела сесть на плечо Доне Грэфтон, но, увидев меня, отпрянула.
Дона поманила ее пальцем:
— Иди сюда, Панчо.
Ворона уставилась на меня своими маленькими глазками и прошипела:
— Вр-р-рун!
— Панчо! Как ты себя ведешь! Разве так можно? Иди сюда.
Вероятно, ворона боялась меня. Она осторожно уселась на штабеле дров в нескольких шагах от меня и замерла.
— Не бойся, Панчо. Мистер Лэм хочет познакомиться с тобой. Поговори с ним.
Птица взмахнула крыльями и опустилась Доне на палец. Девушка погладила ей шею.
— Панчо очень не любит, когда ему кладут руку на голову. Это для него как наказание. Только протянешь ладонь над его головой — сразу весь сожмется. Птица боится несвободы. Панчо; посмотри на мистера Лэма.
Я протянул руку, но Панчо, не проявив ко мне никакого интереса, отпрянул и что-то прошипел. Дона рассмеялась:
— Он говорит «убир-р-райся». Его трудно понять. Лучше всего ему удается выговорить «вр-р-рун». Такой озорник! Сегодня Панчо не в настроении… Конечно, ему невесело — смерть хозяина повлияла на бедную птичку.
— Дом мистера Кеймерона недалеко отсюда?
— Квартала три-четыре.
— Панчо летал к кому-нибудь еще?
— Нам кажется, что летал.
— Вам?
— Да, нам с мистером Кеймероном. Я никак не могу осознать, что его уже нет на свете.
— Так к кому же еще летал Панчо?
— Этого мы не знали. Панчо такой скрытный. Правда, Панчо? Иногда мы с мистером Кеймероном не могли его найти. Извини, Панчо, но ты очень тяжелый. Дона не может все время держать тебя на пальце. Ты не хочешь познакомиться с мистером Лэмом? — С этими словами Дона протянула руку в моем направлении, но ворона снова отпрянула. Тогда девушка слегка потрясла рукой и подтолкнула Панчо в сторону клетки.
— В-р-рун! — каркнул ей Панчо. — Убир-р-райся! Убир-р-райся! — Захлопал крыльями и полетел к клетке.
— Он явно не в духе, — сказала Дона. — Я пытаюсь найти к нему подход, но что-то не получается. Может быть, вернемся в дом, мистер Лэм?
— Мистер Кеймерон часто уезжал, не так ли? В это время Панчо жил у вас?
— Да. У мистера Кеймерона были дела в Колумбии, а возить с собой ворону совсем не просто. Мистеру Кеймерону приходилось часто уезжать. И, по-моему, это ему не нравилось. Он так любил Панчо, и ему было хорошо дома. Конечно, когда мистер Кеймерон уезжал, я заботилась о Панчо.
— Ваш отец погиб, — сказал я, когда мы вернулись в дом. — А мать жива?
— Да.
— Она живет здесь, в нашем городе?
— Да.
На вопросы о матери Дона отвечала неохотно.
— Извините за настырность, но я все-таки спрошу: она вышла замуж во второй раз?
— Нет.
— Вы работаете? Может быть, я задаю нескромные вопросы, но поймите, мне очень нужно…
— Ну что вы, что вы… — Дона улыбнулась. — Я понимаю: чтобы зарабатывать, вам нужно много знать. Я вольная пташка.
— Чем же вы занимаетесь?
— Рисую. Коммерческая реклама. Иногда удается кое-что продать. Иногда даже заказы перепадают. Например, фирме нужен плакат для рекламы: девушка стоит у трапа корабля, волосы развеваются на ветру… Могу показать.
Она достала из шкафа увесистую папку и вытащила оттуда один из картонов: юная красавица прислонилась к трапу корабля, белый свитер обтягивает высокую грудь, ветер развевает волосы и подол юбки.
Я плохо разбираюсь в живописи, но эта картина чем-то захватывала. Доне удалось передать порыв ветра. Все здесь дышало жизнью. Девушка смотрела куда-то вдаль, за горизонт. В глазах ее светилась радость. Казалось, она подставляет ветру свое тело…
— Вам нравится?
— Очень, совсем как живая. Дона глубоко вздохнула.
— Это по заказу одного туристического агентства. Но директор передумал: ему, видите ли, захотелось, чтобы девушка сидела у трапа в свете луны, а рядом стоял молодой человек в вечернем костюме.
— Вы замечательно нарисовали, — сказал я. — Если ему не понравилось, он просто осел.
— Ему не понравилось, хотя он даже не рассмотрел толком. Его помощник, который заказал мне эту работу, хотел, чтобы девушка стояла у трапа, освещенная солнцем, а директору понадобился лунный свет. Так оно всегда и бывает…
— И что теперь с этой работой?
