– Нет.
– Вам известно что-нибудь о десяти тысячах долларов наличными, которые нашли в мастерской?
– Нет.
– Вы ходили в свой банк и снимали со счета десять тысяч долларов в течение последних нескольких дней?
– Нет.
– Вы разговаривали когда-нибудь с Верой Мартель?
– Нет.
– Знаете, кто она такая?
– Нет.
– Хорошо, – сказал Мейсон. – Давайте все четко уясним. Кто-либо из вас троих знает что-нибудь о Вере Мартель?
– Я точно нет, – гневно заявила Гламис.
– А вы? – обратился Мейсон к миссис Джилман.
– Не дурите, мистер Мейсон. Я уже десять раз повторила вам, что мне ничего о ней не известно. Я с ней не знакома и никогда не имела с ней никаких дел. К тому же, я не намерена позволять никаким адвокатам допрашивать меня и моем собственном доме.
– Если вы дадите хотя бы один неправильный ответ полиции, вы все завязнете по шею. Более того, вы ускорите продвижение Картера Джилмана по направлению к газовой камере. Не забывайте, что полиция умеет заниматься расследованием подобных вещей. Убийство – не игра в фантики и не викторина в светской гостиной. Вы, Гламис, сели в машину, распрощавшись со мной, поехали в аэропорт и улетели в Лас-Вегас.
– Значит, за мной на самом деле следили, – воскликнула Гламис. – У меня возникли подозрения. Для вашего сведения, я довольно часто летаю в Лас-Вегас.
– И чем вы занимались в Лас-Вегасе?
– Играла в казино, встречалась со своим отцом, Стивеном Барлоу, а потом вернулась домой. Я немного выпила, проиграла немного денег и не совала свей нос в чужие дела – очень похвальная привычна, мистер Мейсон. Посоветовала бы и вам ее приобрести.
В дверь позвонили.
Мьюриель направилась к входу.
– Минутку, – остановил ее Мейсон, не сводя глаз с Гламис Барлоу. – У Веры Мартель был офис в Лас-Вегасе. Вы заходили туда? Приближались вообще к тому месту?
– Мистер Мейсон, не притворяйтесь идиотом. Я уже сказала вам, что не знаю никакую Веру Мартель, так что зачем мне было появляться в ее офисе?
В дверь снова позвонили, потом послышался стук кулаком.
– Это очень похоже на моего приятеля, лейтенанта Артура Трэгга из Отдела по раскрытию убийств, – сообщил Мейсон. – Я посоветовал бы вам, или молчать, или правдиво отвечать на его вопросы. Не пытайтесь врать: тогда у вас возникнет масса лишних проблем. А теперь я хочу, чтобы вы трое передали мне все свои права, титул собственности и долю, если таковые имеются, в любой части мастерской и всех деньгах, которые вчера находились в мастерской.
– Зачем нам это? – спросила Гламис. – И с какой стати нам передавать вам какие-то деньги?
– Не деньги, – поправил Мейсон, – а право на них. Если они не ваши, то вы вообще мне ничего не передаете.
В дверь опять позвонили и властно постучали, затем опять позвонили и постучали.
– Согласны, девочки? – обратилась Нэнси Джилман к Гламис и Мьюриель.
Обе девушки кивнули.
– Кто-либо из вас закладывал бриллианты, ювелирные украшения, продавал ценные бумаги? Не забывайте, что полиция в состоянии это выяснить и...
Снова послышался громкий стук во входную дверь. Одновременно постучали и с черного входа. Дверь в кухню распахнулась и в доме появился полицейский. Он быстро пересек кухню и гостиную.
– Почему вы не открываете? – спросил он.
Полицейский направился к входной двери и отодвинул засов.
– Проходите, лейтенант.
– Никому ничего не говорите о деньгах, – шепотом предупредил Мейсон. – И о том, что я о них спрашивал.
Мейсон по очереди посмотрел на трех женщин и остановил взгляд на Мьюриель.
В комнату влетел лейтенант Трэгг.
– Прошу прощения за вторжение, но мне нужна кое-какая информация... Как я понимаю, мистер Мейсон уже ввел вас в курс дела... Я видел вашу машину перед домом, Перри. Мы живем в свободной стране, и полиция не имеет права запретить адвокату совещаться со своими клиентами или давать указания дружелюбно настроенным свидетелям. Однако, нам очень не нравится, если нас заставляют ждать за дверью. Поскольку, мистер Мейсон, вам уже представилась возможность поговорить с этими свидетельницами, я считаю справедливым попросить вас покинуть нас, чтобы я мог кое-что с ними обсудить.
– А если я решу остаться? – спросил Мейсон.
– Нет, Перри. Я, конечно, могу установить охрану перед дверью одной из комнат, где стану допрашивать этих женщин, и охранник будет следить, чтобы меня никто не беспокоил... Или, например, можно отвезти их в Управление, что, определенно, привлечет внимание газетных репортеров и, скорее всего, не понравится вашему клиенту.
Гламис протянула руку за чашкой с кофе, которую Мьюриель оставила на столе. Она соблазнительно улыбнулась лейтенанту Трэггу и заявила:
– Люблю мужчин, которые берут быка за рога.
– Прекрасно, – сказал Трэгг, осматривая ее оценивающим взглядом, но без намека на улыбку. – В таком случае, я поговорю для начала с вами, пока вы еще не успели выпить кофе.
Трэгг отобрал у нее чашку.
Гламис побледнела.
– Вы – хам! – заорала она.
Второй полицейский взял Мейсона под локоть.
– Я провожу вас до двери, мистер Мейсон. Лейтенант Трэгг, считает, что ваше присутствие нам никак не поможет.
Мейсон вырван руку у полицейского и обвел взглядом комнату.
– Минутку, – сказал он. – Не исключено, Трэгг, что у вас есть право допрашивать этих свидетельниц в отсутствие кого бы то ни было, но, может, и нет. Я не уверен, что позволю вам это сделать, а также, наверное, посоветую им не отвечать ни на какие вопросы.
– На каком основании? – поинтересовался Трэгг. – На том, что их ответы могут быть вменены им в вину?
– Им не требуется представлять никаких оснований, – возразил Мейсон. – Они просто имеют право не отвечать – и все.
– Вы правы, Мейсон – сейчас они могут не отвечать, – согласился Трэгг. – Однако, когда им вручат повестки и они предстанут перед Большим Жюри, им придется или отвечать, или заявлять, что ответы могут быть вменены им в вину и поэтому они отказываются что-либо говорить.
Мейсон повернулся к женщинам.
– Я объяснил вам ситуацию, – сказал он. – Предупреждаю вас: не врите лейтенанту Трэггу. Или говорите ему правду, или молчите.
– Очень похвальное отношение, – заметил Трэгг. – Хотелось бы мне знать, что здесь происходило до нашего появления. Понимаете, Мейсон, нам пришлось заняться другим аспектом дела, который мы считаем чрезвычайно важным, даже более важным, чем допрос членов семьи Джилмана. Мне жаль, что я не имею права открыть вам, что это за аспект, но вы о нем услышите, сказавшись в зале суда. Могу
