Я считаю, что самого тяжелого наказания требует тот муж, который из каких-то корыстных побуждений дает согласие арестовать женщину, защитником которой он должен быть до конца своих дней. Таково мое глубокое убеждение, но ведь я всего лишь супруг с устаревшими взглядами… Подпиши это как-нибудь, Делла, и отправь как можно скорее.
Дрейк поднял на адвоката глаза и лениво спросил:
— Ну, и что это даст, Перри?
— Очень многое, — улыбнулся Мейсон. — Начнется дискуссия.
— В отношении мужа?
— Конечно.
— Ну, а причем тут напоминание о сбережениях?
— Чтобы поднялись споры. Сразу же поднимется волна возмущения на нынешнюю дороговизну, неправильную политику правительства, падение нравственности и так далее. Истории Роды и Карла маловато. Что касается темы «ну и времена!», то она дорога сердцу обывателя. А мы, когда придет время, используем эту историю о муже, предавшем интересы своей жены.
— Пожалуй, ты прав, — согласился наконец Дрейк.
— Да, Пол, тебе удалось раздобыть фотографии комнаты, где произошло убийство?
Детектив ленивым жестом потянулся к папке, лежавшей на соседнем стуле, вынул из нее порядочных размеров конверт из толстой бумаги и извлек из него четыре глянцевых снимка.
Мейсон принялся рассматривать фотографии через увеличительное стекло.
— Посмотри-ка сюда, Пол, — через несколько минут сказал он.
Детектив подошел к столу адвоката.
— Ну да, это будильник. Он стоял на тумбочке возле кровати.
— И, как я понимаю, на кровати спали. Но Мокси был найден полностью одетым.
— Да.
— В таком случае, значение будильника возрастает.
— Почему?
— Возьми лупу и взгляни на него.
— Стрелки показывают три семнадцать, — сказал Дрейк. — Надпись на фотографии показывает, что снимок сделан в три восемнадцать. Таким образом, разница всего в одну минуту…
— Это не все, — улыбнулся адвокат. — Посмотри еще раз.
— О чем ты говоришь?
— С помощью увеличительного стекла можно рассмотреть верхний циферблат, на котором устанавливается время звонка.
— И что?
— Стрелка показывает без нескольких минут два.
— Естественно, ведь свидание было назначено на два часа. Он хотел быть на ногах к приходу Роды.
— У него почти не оставалось времени для того, чтобы одеться. Будильник был заведен на час пятьдесят пять или на час пятьдесят.
— Не забывай, — напомнил Дрейк, — что он когда-то был ее мужем. Она его видела и в пижаме, и без нее.
— Ты все еще не понимаешь меня, Пол. Телефонный звонок разбудил Мокси. Значит, будильник был ему не нужен. К тому времени, когда он зазвенел, Мокси успел полностью одеться.
Дрейк внимательно посмотрел на адвоката.
— Если бы я не понимал только этого! — воскликнул сыщик. — Какого черта ты не заявляешь об убийстве при самообороне? Я вовсе не собираюсь требовать от тебя обмана доверия клиента, но если она рассказала тебе правду, то наверняка сообщила о том, что произошла борьба, и она вынуждена была ударить его топором, спасая собственную жизнь. Я считаю, что нетрудно будет убедить присяжных, что так оно и было на самом деле. Особенно учитывая характер Мокси. Ей еще спасибо должны сказать, что избавила мир от подобного негодяя!
— В свете некоторых фактов, — покачал головой Мейсон, — опасно говорить о самообороне.
— Это почему же?
— Ты забываешь о том, что она пыталась напоить мужа снотворным. То, что она была когда-то медсестрой и пыталась подмешать ему в шоколад наркотик, вызовет предубеждение по отношению к ней всех присяжных. Ну а потом, как доказать, что это именно она убила Мокси? Я не уверен, что обвинению это удастся.
— Но даже если она не убивала, то все же находилась в гостиной в тот момент, когда произошло убийство.
— В том-то и дело. Я не уверен, что она не пытается выгородить кого-то.
— Почему ты так считаешь?
— Потому что нет никаких следов на дверных ручках.
— У Роды были перчатки.
— Но у всех остальных перчаток не было.
— М-да… Полиция ее следов не обнаружила?
— Если Рода не снимала перчаток, то об отпечатках ей вообще нечего было беспокоиться. Зачем бы ей нужно было обтирать ручки и рукоятку топора?
— Действительно… — присвистнул Дрейк.
— Подготовь для подписи апелляцию, Делла, — попросил Мейсон.
Она молча кивнула и вышла из кабинета. Через несколько минут вернулась с листом бумаги.
— Это последняя страница, — сказала секретарша. — Можешь ставить подпись.
— Отправь ее немедленно, — расписавшись, сказал адвокат. — Позвони в секретариат суда и проконтролируй, чтобы все было в порядке. Я уезжаю.
— И куда, если не секрет? — спросила Делла Стрит.
— Хочу задать несколько неприятных вопросов доктору Клоду Миллсэйпу, — усмехнулся Мейсон.
9
— Вы не имеете права туда входить! — возмущенно воскликнула медсестра доктора Миллсэйпа. — Это личный кабинет доктора. Он никого не принимает без предварительной договоренности. Позвоните ему, он назначит вам время приема.
— Я не люблю спорить с женщинами, — спокойно сказал Мейсон. — Но ведь я вам сказал, что приехал к доктору по делу, имеющему для него огромное значение. Пройдите, пожалуйста, к доктору и сообщите, что его хочет видеть адвокат Перри Мейсон по вопросу пистолета тридцать второго калибра системы «кольт», который в свое время был зарегистрирован на его имя. Предупредите, что я буду ждать ровно тридцать секунд, а затем уйду.
Медсестра встревоженно прошла в кабинет доктора, захлопнув дверь перед Мейсоном.
Ровно через тридцать секунд адвокат сам открыл дверь.
Доктор Миллсэйп был в белом халате, придававшем ему вид профессора. В кабинете пахло лекарствами, в стеклянных шкафах поблескивали хирургические инструменты, вдоль стены возвышались стеллажи с книгами. Медсестра что-то испуганно говорила доктору, положив ему руку на плечо. При звуке открываемой двери она обернулась. Лицо Миллсэйпа было серовато-белого цвета.
Мейсон молча закрыл за собой дверь.
— Порой случается, что бывает дорога каждая секунда, — объяснил адвокат. — Я отброшу преамбулы и прошу вас не терять драгоценного времени на придумывание сказок.
— Я не знаю, кто вы такой, — сказал доктор Миллсэйп, расправив плечи, — и не нахожу слов, чтобы выразить свое возмущение по поводу вашего наглого вторжения! Либо вы сами выйдите отсюда, либо я
