— Здесь отлично готовят juevos rancheros, сержант.
— Я их не ем, — сказал он. — Слишком на мой вкус острые. Итак, давайте вернемся к тому, на чем остановились. Вы говорите, Колхаун нанял вас добыть информацию?
— Именно.
— Что это за информация?
Я улыбнулся и сказал:
— Вы не того спрашиваете. Я не могу раскрывать секреты клиента.
Селлерс повернулся к Колхауну:
— Что это за информация?
— Это официальный допрос? — ошарашенно спросил Колхаун.
— Это может стать официальным допросом, — ответил ему Селлерс.
Колхаун внимательно посмотрел на него и холодно ответил:
— Как ни напрягаю воображение, не могу понять, сержант, с какого бока вас могут интересовать мои дела с мистером Лэмом.
— Значит, слабо напрягаете, — продолжал гнуть свое Селлерс.
— Сожалею, — ответил Колхаун.
— Вам что-нибудь говорит такое имя — Колберн Хейл? — спросил Селлерс.
Колхаун слегка вздрогнул.
Сержант Селлерс торжествующе улыбнулся.
— Ага, ясно, — сказал он. — Ну что, начнем разговор?
— Не представляю, о чем мы будем говорить, — сказал Колхаун.
— Ну, наш Шустрик — крепкий орешек, его нельзя недооценивать. Иначе попадешь в беду. Как, например, он обработал Мардж Фалтон, что живет в квартире 42 в доме 817 по Биллинджер-стрит. Этот самый Колберн Хейл, или Кол Хейл, как зовут его друзья, жил по соседству, в квартире 43.
Что, как вы думаете, произошло? — продолжал сержант. — Дональд Лэм появляется там и стучит в дверь квартиры Колберна Хейла. Не получив ответа, он снова стучит, пока наконец Мардж Фалтон не выходит на площадку, чтобы узнать, откуда весь этот шум, и сообщить Дональду Лэму, что, по всей видимости, Хейла нет дома.
Вот тут-то мистер Лэм показал себя. Он был просто гениален. Мардж Фалтон принимает его за литературного агента Колберна Хейла. Он вытягивает из нее все, что ей известно, — а именно, что Хейл уехал среди ночи. Затем мы видим мистера Лэма здесь.
Колхаун перевел взгляд с сержанта на меня, потом снова посмотрел на сержанта.
— Значит, — продолжал Селлерс, — Дональд Лэм раздобыл информацию, которая заставила его приехать сюда, на границу. Поэтому нам бы хотелось узнать более подробно о Хейле и о том, почему вы им интересуетесь.
— Так вы тоже его ищете? — спросил я. — Ну и как?
Тепло или холодно?
— Может быть, тепло, а может, и холодно. Могильный холод, — многозначительно добавил он.
— Вряд ли отдел полиции Калексико станет названивать в Лос-Анджелес только потому, что кто-то там пропал.
— Логично, — любезно согласился Селлерс.
— И, — продолжал я, — если вы разыскиваете Хейла и вам стало известно, что я тоже ищу его, значит, и вы разузнали нечто, что привело вас сюда. Ибо вам в голову не приходило, что вы шли по моим следам, — иначе вы не были бы так удивлены, увидев меня здесь.
— Кто тебе сказал, что я удивлен? — спросил Селлерс.
— Ваше лицо.
— Ты перепутал роли, — сказал Селлерс. — Здесь я задаю вопросы.
— Может быть, — ответил я. — Хейл замешан в контрабанде наркотиков. Но мы не знаем его роли в этом деле.
Я обратился к Колхауну:
— В случае, если совершено какое-то преступление и есть причины подозревать, что вы каким-то образом причастны к нему, то вы можете не говорить ни слова. Селлерсу следовало бы предупредить вас о том, что любое ваше заявление может быть использовано против вас и что вы имеете право прибегнуть к услугам адвоката.
— Но здесь не может быть никакого преступления, — сказал Колхаун.
— Ну, разумеется, — с сарказмом в голосе произнес я, — Фрэнк Селлерс приехал сюда распространять билеты благотворительной лотереи.
Селлерс усмехнулся и после небольшой паузы сказал:
— А теперь, шутники, я скажу вам кое-что. Я прилетел сюда на полицейском самолете. Я с пяти часов утра на ногах и кое-какие ниточки держу в руках. Итак, перейдем к делу: Хейл был писателем. Он писал что придется: заметки, рассказы, иногда готовил материалы для информационных агентств.
Однажды ему стало кое-что известно о поставках марихуаны. Ничего никому не говоря, он начал вынюхивать и наконец наткнулся на крупное дело, потому-то всю ночь перед исчезновением он стучал на своей машинке как сумасшедший.
Потом что-то случилось. Кто-то пришел к нему. Мы хотим поподробней узнать об этом. Кто это был — друг или враг?
Хейл быстро собрал вещи и исчез. Очевидно, скарб у него был невелик: все, что имел, он погрузил в автомобиль и испарился.
Это может означать одно из двух. Первое. Ему в руки попала сенсационная информация, и он хотел использовать ее в статье о контрабанде марихуаны. Об этом стало известно, и кто-то из его друзей поспешил к нему, чтобы предупредить об опасности и посоветовать убраться подальше. Второе. Ему стало известно о готовящейся крупной партии наркотиков, и он бросился сюда.
То, что он все забрал с собой, наводит меня на мысль, что его предупредил друг.
С другой стороны, это мог быть и враг, из числа наркодельцов.
Хейл сидит себе, печатает свои сенсационные разоблачения, и вдруг раздается стук в дверь. Он открывает и утыкается в ствол пистолета.
Человек с пистолетом увозит Хейла, но чтобы тщательно проверить, не осталось ли каких-нибудь улик, он с парой своих приятелей возвращается и переворачивает всю квартиру.
В данный момент, — подвел итог Селлерс, — мы склонны поддерживать версию, что Хейл уехал сам, не закончив своей статьи. Он вдруг понял, что ситуация становится опасной, и с помощью друзей исчез. И теперь нам хотелось бы…
В этот момент дверь открылась, и в ресторан вошел мужчина. Сразу было видно, что это полицейский. Он осмотрелся вокруг, увидел Селлерса, подошел к нему, тяжело ступая, и тронул за плечо.
— Могу я сказать вам пару слов, сержант? — спросил он.
Селлерс поднял глаза.
— Ну конечно, — сказал он.
Оба офицера отошли в дальний угол зала посекретничать. Местный полицейский что-то прошептал на ухо Селлерсу. Не было никакого сомнения, что сообщение потрясло последнего.
Дело оказалось настолько важным, что оба сразу направились к выходу, и Селлерс даже не обернулся на прощанье.
Колхаун воскликнул:
— Черт, чуть не попал в точку!
Я поглядел на дверь, за которой скрылись офицеры.
После нескольких секунд задумчивого молчания я повернулся к Колхауну.
— Эта небольшая интерлюдия, — сказал я, — дает вам шанс наконец все рассказать.
— Кому и о чем?
— Мне о себе.
— Я не думаю, что вам нужно знать больше, чем вы уже знаете. — Он помолчал с минуту, затем
