– Алло, Бэнкрофт, – произнес Мейсон. – У меня только что была ваша падчерица. Она прямо-таки горела от ярости.
– Интересно, откуда она узнала о вас?
– Очевидно, ей стало известно, что вы звонили мне вчера утром и назначили срочную встречу. Она также уверена, что вы прочитали полученное ею письмо, пока ее не было дома. Вы положили его не на то место, и она это заметила.
– Что же хочет Розена? – спросил Бэнкрофт.
– Она заявила мне, что ей не нужен адвокат, что она сама в состоянии позаботиться о себе, что у нее свои планы, и она не хочет, чтобы я вмешивался.
– Меня не волнует, что она сказала, – ответил Бэнкрофт. – Делайте свое дело. Она молода, энергична и самоуверенна. Слишком самоуверенна. Она полагает, что может справиться с профессиональными шантажистами. Но как она ошибается!
– Может быть, – заметил Мейсон, – поскольку она знает, что вы видели письмо и беспокоится о вас не меньше, чем вы о ней, вам следует откровенно поговорить с вашей падчерицей? Вы можете с ней спокойно все обсудить.
– Нет, она должна первой прийти ко мне, первой сломать стену недоверия между нами. А до тех пор, пока она не доверяет мне, я не буду вмешиваться. Тем более, что письмо послано ей.
– Учитывая ее требования о невмешательстве в ее дела, я чувствую себя несколько связанным.
– Что вы имеете в виду?
– Я не могу выступать от ее имени.
– А вам не следует этого делать, – заметил Бэнкрофт. – Вы представляете меня. Я не хочу, чтобы в обществе стали известны кое-какие факты. Я должен этого добиться. Я имею полное право нанять вас как своего адвоката. Тем более, вы так опытны, что заставили шантажистов отступить. Делайте свое дело... Кстати, вам нужны еще деньги?
– Пока нет.
– Как только понадобятся, сразу же звоните. Но мне не хотелось бы, чтобы Розена оказалась в опасности.
– Хорошо. Мы сделаем все возможное.
– Допустим, шантажисты думают, что она обманула их?
– Вряд ли. Они скорее полагают, что кто-то из их же банды решил получить лишние полторы тысячи. Такова будет их первая реакция, ведь ваша падчерица делала все так, как они требовали. Далее, они уверены, что по ошибке выловили не ту банку, а шумиха в газетах заставит их изрядно понервничать.
– Тем не менее меня беспокоит безопасность Розены.
– У нее постоянная вооруженная охрана.
– И она знает об этом?
– Нет еще.
– А может узнать?
– Конечно.
– Тогда она может причинить вам массу беспокойства.
– К этому времени, – сказал ему Мейсон, – почти наверняка на первом плане будут другие события.
– Хорошо. Вам виднее, – сказал Бэнкрофт. – Однако мне хотелось бы, чтобы вы знали, что Розена очень решительна и вооружена.
– Что?
– Она вооружена. По крайней мере, я так думаю. Либо Розена, либо Филлис, моя жена, в общем, кто-то из них взял мой револьвер тридцать восьмого калибра, который лежал в ящике туалетного столика.
– Вы в этом уверены?
– Всего несколько минут назад я решил, что неплохо иметь револьвер под рукой и заглянул в ящик. Оружия там не оказалось. Либо Розена, либо Филлис взяли револьвер.
– Когда вы видели его? – спросил Мейсон.
– Он все время лежал в ящике.
– Меня интересует, когда вы видели его в последний раз?
– Точно не знаю, примерно неделю назад.
– Где сейчас ваша жена?
– Все еще в городе. Делает приготовления к благотворительному балу.
– Лучше было бы, если бы вы с ней приехали сюда. Небольшой семейный разговор при таких обстоятельствах был бы не лишним.
– Я-то не против, – ответил Бэнкрофт. – Но в данном случае инициатива в их руках.
– Лучше бы вы сделали так, как я сказал, пока Розена не проявила своей собственной инициативы и не воспользовалась вашим револьвером.
– О, Боже! Я не подумал об этом! – воскликнул Бэнкрофт.
– Что ж, подумайте, – сказал Мейсон и повесил трубку.
7
В три часа дня Делла Стрит сказала:
– Похоже, тебя сегодня весь день будут беспокоить разъяренные и встревоженные женщины.
– Кто же на этот раз? – поинтересовался Мейсон.
– Наша кинозвезда – Ева Эймори. Она явно расстроена. Похоже, что она даже плакала.
– О, черт! Пусть войдет.
– Через несколько минут у тебя встреча с...
– Ничего, это подождет. Девушка, возможно, в очень серьезном и затруднительном положении. Кстати, узнай у Пола, приставил ли он к ней телохранителя и, если нет, пусть сделает это. Мы должны знать каждый ее шаг. И, если можешь, в нескольких словах изложи мне свое мнение о ней.
– Она необычайно красива, – сказала Делла. – Обычно при встрече с такими женщинами мужчины невольно останавливаются.
– Так. Что еще?
– Не хочется злословить, – продолжала она, – но при внимательном взгляде в поведении таких женщин чувствуется какая-то неестественность.
– Что ты имеешь в виду?
– Видишь ли, у них нет индивидуальности. Все их манеры какие-то искусственные, как бы отрепетированные. Если они улыбаются, то улыбка у них несколько растянутая, как будто отработанная перед зеркалом. Все их движения какие-то неестественные, как будто это не люди, а манекены.
– Что ж, посмотрим.
– Едва ли ты, как мужчина, заметишь все это. Она слишком красива, а к таким заключениям, как мои, могут прийти только люди, совершенно равнодушные к внешней красоте.
– Пусть войдет. Посмотрим, что у нее на уме. Да, обязательно позвони Полу Дрейку и попроси его приставить к ней телохранителя. В целях ее безопасности необходимо, чтобы у нее была постоянная охрана. А теперь, Делла, пусть она войдет, и посмотрим, сможет ли она поразить меня своей красотой.
Вскоре Делла Стрит вернулась в сопровождении Евы Эймори.
– А-а, – произнес с улыбкой Мейсон, – ваши фотографии я видел в газетах.
Девушка улыбнулась, протянула руку адвокату и сказала:
– Именно поэтому я и хотела вас видеть.
