— Я думал, оно может помешать существу с такой тонкой духовной организацией, как у тебя.
— Чепуха, — равнодушно бросил поэт. — Нет роз без шипов, нет любви без смерти. Вам ли, опытному человеку, этого не знать?
— Что ты мне опять выкаешь, как почетному пенсионеру?! — Глеб помрачнел еще больше. — Я, кажется, ненамного старше тебя — только ходок да задержаний больше. — Подумал и добавил: — Наверное. Будешь говорить мне «ты» или нет?
— Я честно старался не раздражать вас. Или тебя. Воспитание не позволяет мне говорить «ты» незнакомым людям.
— Меня Глеб зовут, — представился Жмых, — теперь я уже не незнакомый. Можешь звать меня по имени и на «ты».
— И все же мы еще очень мало знакомы.
— С тобой что, поделиться моей биографией, чтобы ты начал называть меня на «ты»? А фамилия моя Жмых. И погоняло — Жмых. Хорошо жить с такой красочной и сочной фамилией! Тебя зовут — Жмых. И ты не обижаешься. А вот знал я, к примеру, парня, так у него кликуха была Навоз.
— В этом колодце он бы, наверное, чувствовал себя в своей стихии, — отметил лемуриец.
Глеб захохотал, эхо отразилось от стен, и его смех унесся вдаль по коридору. Он продолжал хохотать и даже согнулся, придерживая руками живот.
— Ой, ха-ха-ха, не ожидал от тебя. А ты веселый парень, как я погляжу.
— Есть немного, — согласился с улыбкой лемуриец, — итак, ты готов идти, Жмых?
— Не знаю, — ответил Глеб и поднял ногу. Жижа отозвалась громким «хлюп». — Неужто это все могли сотворить пассажиры одного-единственного лайнера, будь они неладны?
— Согласно постановлению земного правительства, загрязнение цивилизованного космоса запрещено. — Лемуриец пожал плечами. — Вот и везут все дерьмо сюда.
— Да знаю я про это постановление. — Глеб решительно шагнул вперед, потом еще и еще раз. Вонь буквально сбивала с ног.
«Пропахнешь тут на всю оставшуюся жизнь, — подумал он, — никогда не отмоешься. И станешь крайне непопулярным у женщин. Сможешь встречаться только с теми, у которых хронический насморк. И день за днем слушать, как эти соплюшки сморкаются».
Мурашки побежали у Жмыха по спине.
Через пару десятков шагов тоннель терялся во мраке.
— Ясное дело, — буркнул Глеб и свирепо зыркнул на поэта, — кому придет в голову освещать канализацию. Ты фонарик хотя бы захватил? Дай-ка я угадаю. Конечно, нет?
— Увы, нет, — отозвался поэт.
— Увы, нет?! — рассердился Жмых. — Лучше бы увы, да. И что же, нам теперь топать в темноте?
— Ты сам выбрал этот путь.
— Угу, — покорно кивнул Жмых. — Слышь, лемуриец, а зовут-то тебя как? Я тебе представился, а ты — ни гуту. Это у вас в роду вежливость такая или один ты инкогнито хранишь?
Лемуриец пожевал тонкими губами.
— Нет. Я просто считал — может быть, тебе мое имя вовсе и не интересно? Так что же я буду навязываться?
— Ты, стало быть, сильно вежливый. Или весь на понтах? Ну, так мне интересно. Точнее, может, мне и не очень интересно, но надо же тебя как-то к миске с баландой звать? Все-таки вместе чалимся.
— Меня зовут Лукас. Лукас Раук.
Глеб хмыкнул, остановился, вгляделся в лицо лемурийца, едва различимое во тьме.
— Не пойму — ты что, издеваешься? У тебя имя, как у латиноса.
— Я получал паспорт в латинской зоне.
— Да что мне твой паспорт? Кликуха у тебя есть? Или как тебя по-настоящему зовут?
Лемуриец угрожающе зашипел.
— Эй, эй, да я не имел в виду ничего плохого! — пошел на попятный Жмых. — Не хочешь говорить — не надо. Буду тебя хоть Родригесом звать.
— А я и не сказал ничего плохого, — заявил Лукас. — Так меня зовут по-лемурийски. Вряд ли ты сможешь произнести.
— Ну, почему же, — на мгновение задумался Глеб. — Шшшзвдзвжжж!!!
— Нет, совсем не так, — печально опустил уголки губ лемуриец. — Даже близко не похоже. А клички у меня нет. Я же не закоренелый бандит.
— Ясно, — хмыкнул Глеб. — Слушай, твоя река из дерьма никак не заканчивается! А только становится глубже. Темно уже, как… В общем, не важно где. И просвета не видно.
— Думаю, идти уже недалеко.
— Ладно, пошли, тьфу ты. — Во рту после болтовни в канализации стояла такая мерзость, что оставалось только все время отплевываться.
— Запах действительно не очень приятный, — будто бы только что заметил лемуриец.
— А ты думал, канализация пахнет фиалками? — Раздраженно поинтересовался Глеб.
— Кстати, в природе существуют цветы, имеющие запах испражнений, — с улыбкой на лице заявил Лукас.
— Очень ценная информация. Лучше бы в природе имелось дерьмо, от которого так и несет тонким ароматом духов.
Шагов через пятьдесят впереди заплясали лучи фонарей.
— Опа! К нам идут фонари, — заключил Глеб. — С одной стороны, это хорошо, а с другой — вдруг они вооружены?
— Разве что резиновыми дубинками, — откликнулся лемуриец.
— Почему? Ты знаешь, кто это?
— Служба ассенизации космопорта, — сообщил поэт, — нам немного не повезло. Как раз сейчас они делают обход тоннеля. Я всегда говорил, все в жизни зависит от слепого случая. А дубинки им нужны, чтобы отбиваться от крыс.
— Тут еще и крысы водятся? — опасливо вжал голову в плечи Жмых.
— Да. Мутанты. С кролика размером. Но их мало. Редко встретишь крысу в здешних тоннелях. Дело случая, как я уже говорил.
Глеб снова сплюнул, еще более яростно.
— Это в твоей жизни все от слепого случая зависит. А в моей жизни я сам решаю, когда и что должно произойти. — Он замолчал на мгновение и неожиданно заорал, да так, что лемуриец вздрогнул всем телом: — Эй вы, скорее сюда, нам нужна помощь!
— Кто здесь?! — испуганно закричали с другой стороны. Для них вопль из темного тоннеля, похоже, тоже стал неожиданностью. Пятна света побежали по стенам и высветили поочередно сначала бледное лицо лемурийца, затем растянутую в широкой неестественной улыбке физиономию Жмыха.
— Мы здесь, друзья, — проорал он. — Дубинки с вами? Потому что мой приятель зацепился за какую-то железяку, которая никак не хочет его отпускать.
— При чем тут дубинки? — шепотом поинтересовался лемуриец.
— При том, — ответил Глеб и выкрикнул: — Эй, вы, так дубинки с вами или нет?
— Кто вы такие? — пришел с небольшой задержкой ответ.
— Да не слепи ты нас фонарем, дурак. Подойди поближе да посмотри сам, кто мы такие. — Глеб пощупал в кармане «глюк», надеясь хрястнуть ассенизаторов рукояткой по макушкам, как только представится удобный случай. Но доставать пистолет из кармана не стал. Ассенизаторов не разглядишь, может, у них в руках оружие? Тогда, увидев пистолет, они сразу начнут стрелять.
— И вообще, — нашелся Жмых. — Знаете, кто мы такие? Мы… Вы вот проверяете канализацию, а мы пришли проверять вас! Ясно?
— Точно, — вякнул поэт, — мы вас сейчас хорошенько проверим!
— Ты же не унижаешь себя ложью, — выдавил Глеб, несколько удивленный выступлением лемурийца.
