— Что вы, что вы, — залебезил толстяк, — вовсе Нет. Я действительно увлекаюсь поэзией. Я обожаю, Например, эти строчки. — Он затараторил:
— Неплохо, — заметил Лукас. — Если не ошибаюсь, это написал Зыков.
— О, да, — закивал Кротов, — певец любви Виталий Зыков, чьи стихи известны по всей Галактике и даже за ее пределами. Истинный сын матери-Земли, Виталий Зыков в своей поэзии прославляет красоту родного края, исконных традиций, воспевает радость труда на благо отечества, пишет поэтические циклы о любви к прекрасной женщине, подруге и матери…
— Ну все, хватит нахваливать этого бездаря, — помрачнел лемуриец, — и конъюнктурщика. Его ведь интересуют только деньги. Он же ура-патриот…
— Вы абсолютно правы, — закивал Кротов, — что касается поэзии Зыкова, то она меня совершенно не привлекает, куда больше я люблю стихи новодекаданской школы…
— Оставим стишата, — прорычал Глеб, которого начали всерьез раздражать разговоры на тему литературы. — У меня есть предложение — перекусить. И отдохнуть до вечера. А ночью начнем следить за домом Лысого. Закупать необходимые материалы… И за остальными я буду пристально следить. Так и знайте. Вас из виду упускать нельзя.
— Почему?! — удивился Кротов.
— Каждый может оказаться крысой! Ну, положим, себе я доверяю… А вот остальным — не очень.
— Даже мне? — с видом оскорбленной добродетели поинтересовался Лукас.
— Даже тебе, — заявил Жмых. — Потому как из нас всех ты самый толстый.
— Что? — удивился лемуриец и бросил взгляд на доктора.
— Я имею в виду не вес, а твои башли, — проворчал Глеб. — Два лимона на счету — не шутки. И что-то не заметил я, что ты хочешь их побыстрее заполучить!
— К сожалению, в нынешних условиях получить их практически невозможно!
— Но ты даже не пытался. Сидишь и расходуешь мои бабки, хорек.
— Мне Лукас сразу показался очень порядочным человеком… — вмешался доктор Кротов. — То есть, я хотел сказать, разумным существом… Точнее, очень умным, порядочным лемурийцем…
— А я так вообще его люблю! — воскликнула Алиса, с лету заскакивая на колени ошалевшего от неожиданности Лукаса. — Ты — мой герой!
Жмых скривился.
— Что, два лимона на счету сразу сделали его героем?!
— Не деньги красят человека, а человек деньги, — нашлась Алиса. — За тебя, Глеб Эдуард, я бы замуж не пошла, даже если бы ты имел десять миллионов. Другое дело — мой котеночек. У нас с ним и интересы похожие, и чувство прекрасного. Нам же было так здорово на кладбище. Не правда ли, милый? А что ты понимаешь в кладбищах, Глеб Эдуард?
Жмых сплюнул на пол и, игнорируя девушку, обратился к Лукасу:
— Пиццы закажи побольше, котеночек. По две больших на каждого. Еще ящик пива. А то голова начинает болеть. Соку — себе. Этой безумной — шампанского. Кротову — димедрола!
— Позвольте, почему мне димедрола? Я тоже хочу шампанского! Или, на худой конец, пива!
— Не заработал ты еще на пиво. Тем более на шампанское. А димедрол тебя успокоит. Ты слишком нервный и разговорчивый в последнее время. Кстати, Лукас, не забудь заказать детское питание! И молока побольше. О, кажется, я нашел выход, как и конспирацию соблюсти, и доброго доктора порадовать. — Жмых обернулся к Кротову и скривился в усмешке: — Будешь молоко пить! Для конспирации!
— У меня от молока изжога!
— Мешай его с содой и димедролом. Что нам, выливать это пойло, что ли? Выпьешь. И вообще, молоко полезно для детского организма. Ты — доктор, должен знать!
— Но я не ребенок.
— Знаю, ты свиненок. А свиные дети молоко пьют с удовольствием.
— Прекрати эти издевательства, Глеб Эдуард, — попросила Алиса, не покидая колен Лукаса. — Ты забыл?! Он теперь член команды! Хочешь, чтобы он все облажал?!
— Заткнись! — Глеб ткнул в Алису указательным пальцем. — Я тебе слова не давал!
— А кто тебя назначил главным?
— Меня назначать не надо. Я и так главный. Алиса повернулась к Лукасу и принялась щекотать его за ухом.
— Котик, скажи этому нехорошему коску, что он тут не главный. Что тут ты главный, и больше никто…
— Я не думаю… — начал Лукас, но девушка его перебила:
— Немедленно скажи, или я выхожу из дела.
— Ну, хорошо, хорошо, я тут главный.
— Что-о-о?! — взревел Жмых, выходя из себя. — Совсем сдурел, Лукас?! Будешь теперь делать то, что тебе эта шмакодявка скажет?
— Ты кого шмакодявкой назвал? — Алиса вскочила с колен лемурийца, уперла руки в бока и уставилась на Глеба. — Может, без меня обойдешься в этом деле?
— Может, и обойдусь! — проорал Жмых.
Он был вне себя от ярости. Чтобы случайно не двинуть девушке в челюсть, а кулаки так и чесались, он выбежал из комнаты и хлопнул дверью. Надо же, спелись. Все против него. Неблагодарные, злые, ничтожные людишки…
— Вали, вали! — заорала вслед Алиса. — Туда тебе и дорога…
Сломав о стену стул и оторвав дверцу шкафа, Жмых немного успокоился и присел в кресло. Из-за двери показалась голова доктора Кротова.
— Чего тебе?! — буркнул Жмых с неудовольствием.
— Ты сказал, что мы не должны выпускать друг друга из виду!
— Ко мне это не относится. Я — босс. А за вами пусть последит рифмоплет. Оставь меня в покое, лекаришка. Мне надо побыть одному!
С этими словами Жмых резко встал и направился к стереовизору. К счастью, шоу «Вопли в борделе» возобновилось на одном из каналов. Наблюдая за аппетитными дамочками, Глеб смог хоть немного расслабиться.
Время от времени его отвлекали от интересной программы звучащие в комнате с компьютерным терминалом разговоры, но он принципиально отгонял от себя мрачные мысли о заговоре против него, все больше погружаясь в созерцание округлых девичьих прелестей. В конце концов он заснул на диване, обнимая подушку. Во сне Глеб причмокивал губами и бормотал ласковые слова.
Дверь распахнулась неожиданно, вырвав его из объятий сна и эфемерных девиц, которые как раз приступили к самому интересному. Жмых рывком сел на диване, сверля взглядом «заговорщиков».
— Глеб Эдуард, у нас есть план, — торжественно объявил Лукас.
— Как это?! — удивился Жмых. — Я же мозговой центр операции. Забыли?! Что вы могли без меня придумать?
— У доктора Кротова родилась очень неплохая идея, — заметил Лукас.
— Мы ее доработали, — подхватила Алиса, — и вполне можем реализовать, как мне кажется.
— Да ну, — Жмых нахмурился. — Ты чего там понапридумывал, толстяк-затейник?
— Вам понравится, — пообещал Кротов.
— Не знаю, не знаю, — сварливо заметил Жмых и, потирая глаза, предложил: — Ну ладно,
