вернуться в строй.
— Капитан, вы — настоящий командир, и никогда не пожалеете, что простили меня ! — он с жаром пожал мне руку и отступил на шаг, вытирая кулаком слезу.
Услышав далекий рокот, я задрал голову. С небес спускался вертолет.
— Мортон, до моего возвращения будете командовать ротой. Следите за тем, чтобы Блох выполнял все ваши распоряжения.
Мортон с ужасом кивнул и не сказал ни слова. Я посадил Стирнера в вертолет и забрался следом.
— К генералу, — приказал я пилоту и тяжело вздохнул. Меня не оставляло ощущение, что я сунул голову в петлю и теперь поудобнее прилаживаю ее на шее. Но что еще оставалось?
— Я читал о подобных летательных аппаратах в учебниках истории, — сказал Стирнер, с восхищением глядя в иллюминатор. — Для меня это очень важный момент, безымянный сэр.
— Капитан. Называйте меня так.
— Рад с вами познакомиться, Капитан. И позвольте поблагодарить вас за возможность объяснить вашему начальству, что мы рады гостям. Вам некого бояться. Мы никому не причиним зла.
— Сэр, пленный доставлен, — доложил я Лавендеру, прибыв в штаб. — Он говорит на малоизвестном диалекте, который я, к счастью, изучал в школе. Я могу переводить, сэр.
— Отставить, — мрачно буркнул генерал. — Вы — пехотный офицер, а не переводчик. Штатный переводчик у нас майор Кьюсел. Майор, переводите.
Черноволосый майор оттеснил меня плечом, и я встал перед Стирнером.
— Кион ви компренас? — заорал он. — Шпрехен зи пу пишь? Анкай сойай иинспай игпай атинлай? Ук кук волупук?
— Очень сожалею, сэр, но я не понял ни слова.
— Ага! — обрадовался майор, — это малоизвестный диалект, на нем говорят жители одной отсталой крестьянской планеты. Но мне он знаком — по местному бизнесу. Мы импортировали свинобразьи котлеты…
— Майор, хватит болтать. Переводите. Спросите у него, где скрывается армия и где расположены опорные пункты полиции.
С интересом я слушал майора. Несмотря на врожденное умение говорить и неумение слушать, он с грехом пополам добился от Стирнера информации, которую я уже получил. Генерал огорченно вздохнул.
— Если это правда, мы не сможем перестрелять их со спокойной совестью.
— Он повернулся ко мне. — Вы уверены, что они не окажут сопротивления?
— Уверен, сэр. Насилие чуждо их натуре. Разрешите поздравить вас с первым в истории галактики бескровным вторжением! Скоро вы завоюете для славного острова Невенкебла целую планету, не потеряв ни одного солдата!
— Не спешите радоваться, капитан. Генералам, привозящим армию домой нетронутой, медали не достаются. Славу обретают в битвах, и запомните мои слова — битва будет. Такова человеческая природа. Не все же трусы на этой планете…
— В чем дело, Лавендер? — раздался знакомый голос, и температура моей крови сразу упала градусов на десять. Я затаил дыхание.
— Генерал Зеннор, захвачен первый пленный, — доложил Лавендер.-Я его допрашиваю. Он порет явную чушь. Говорит, ни армии у них нет, ни полиции.
— И вы ему поверили? Кто и где его захватил?
— Капитан Дрем на электростанции.
Я повернулся кругом. Зеннор посмотрел на меня и отвел взгляд. И снова уставился на меня.
— Капитан, где мы с вами встречались?
— На учениях, сэр. На маневрах, — ответил я самым гнусавым голосом, на какой был способен. Зеннор приблизился и пристально вгляделся мне в лицо.
— Неправда. Где-то еще. И с вами был кто-то еще.
Его глаза вспыхнули, и он ткнул в меня пальцем.
— Слон! Вот кто был с тобой.
— А ты его убил! — закричал я, хватая Зеннора за шею. Особый захват, три секунды и — смерть…
Одна секунда… Он потерял сознание.
Вторая секунда… Обмяк.
Третья…
В глазах у меня погас свет. В затылке вспыхнула боль. «Три секунды…»
— подумал я и отключился.
Прошла вечность, прежде чем я очнулся от боли, распространяющейся от затылка по всему телу. Я не шевелился, пытаясь отогнать боль, — но безрезультатно. Меня окружала темнота. Или это оттого, что глаза закрыты? Выяснять не хотелось. Я застонал. Звук показался таким приятным, что я не удержался от второго стона и при этом ощутил, как мою голову приподнимают и к губам прижимают что-то влажное. Вода? Очень кстати. Я сделал несколько глотков и, почувствовав облегчение, рискнул открыть глаза. Надо мной нависало пятно, напоминающее человеческое лицо. Я моргнул несколько раз, очертания лица стали более четкими.
— Мортон…
— А то кто же? — горестно отозвался он. Затем перетащил меня к стене и придал моему телу сидячее положение.
Голова раскалывалась на куски. Сквозь пелену боли в мозг с трудом проникал голос Мортона:
— Ну-ка, проглоти и запей. Так доктор сказал. Это от головы.
Яд? Черта с два, не стоит и мечтать. Пелена заколыхалась и растаяла, оставив онемевшим все тело. Я открыл второй глаз и посмотрел на Мортона, понуро сидящего на фоне решетки.
— Он мертв? — прохрипел я.
— Кто?
— Генерал Зеннор?
— Полчаса назад выглядел живее некуда.
Я тяжко вздохнул. Выходит, сорвалось. Впрочем, может, оно и к лучшему. Конечно, мне ничего так не хотелось, как отомстить Зеннору за Слона. С другой стороны, я впервые в жизни пытался убить человека и не скажу, что эта процедура доставила мне удовольствие. Похоже, в убийцы я не гожусь. Одного только жаль: чтобы выяснить это, я сунул голову в петлю. Да еще и Мортона подвел.
— Прости меня, если можешь, — сказал я ему. — Я слишком увлекся и забыл позаботиться о твоей безопасности.
— Меня выдал сержант Блох, когда на электростанцию прибыла военная полиция. Он догадался, что я не офицер. Я им все рассказал, еще до того, как меня принялись бить.
— Это я во всем виноват.
— Не говори так, рано или поздно меня все равно арестовали бы. Армия и я — несовместимы. А ты мне очень помог, Жак.
— Джим. Мое настоящее имя Джим ди Гриз. Я с далекой планеты.
— Будем знакомы, Джим. Ты шпион?
— Нет. Я искал генерала Зеннора. По его вине погиб мой лучший друг.
— А как насчет говорящей птицы?
Я прижал палец к губам и указал на дверь. Мортон непонимающе поморгал и хотел о чем-то спросить, но я его опередил.
— А, ты вспомнил ту байку о моем школьном дружке, у которого была говорящая птица? Да, бедняга потом спился и пошел в миссионеры, только не припомню, к чему я это рассказывал.
Мортон смотрел на меня, как на чокнутого. Я огляделся и увидел, что лежу на тонком матраце, брошенном на пыльный пол. Я написал пальцем в пыли: «Тихо — могут услышать», дождался, когда лицо Мортона прояснится, и стер слова.
