— Но ты говорил, что зхи светится еще три дня после смерти.
— Это когда душа находится в теле — а здесь дело иное.
Оба умолкли и сидели так несколько минут. Потом тело
Талисмана дернулось. Яркий свет вокруг него замигал, и правая нога загорелась зеленым.
— Началось, — сказал Носта-хан.
Прошел час, и свеча догорела до первой черной отметки. Зибену ожидание давалось с трудом. Он прошел к восточной стене, где оставил свои седельные сумки, достал чистую рубашку из белого полотна, вышитую золотом, и надел ее.
— Они еще живы? — спросил его Горкай, слуга Талисмана.
— Живы.
— Надо было и мне пойти с ними.
— Идем со мной в гробницу — увидишь их сам.
— Нет уж, я подожду снаружи.
Зибен вернулся к шаману. Свечение вокруг Друсса оставалось таким же сильным, но зхи Талисмана стала слабеть. Зибен сел у стены. Как это похоже на Друсса — по доброй воле отправиться в ад. «Ну почему ты такой, дружище? Почему всякая опасность тебе в радость? Ты полагаешь себя бессмертным? Или веришь, что Исток благословил тебя пуще всех остальных? Пожалуй, так оно и есть, — улыбнулся Зибен. — Пожалуй, твоя душа и правда несокрушима». Тело Талисмана содрогнулось, и внутри его зхи вспыхнул зеленый огонь. Друсс тоже дернулся, сжав кулаки.
— Они ведут бой, — шепнул Носта-хан. Он стал на колени и распростер руки. Зхи Талисмана мигнула и стала меркнуть. Шаман выкрикнул три слова. Талисман выгнул спину и застонал. Его глаза широко раскрылись, сдавленный крик сорвался с губ, и он выбросил руку, точно держал в ней меч.
— Успокойся! — крикнул Носта-хан. — Ты вне опасности.
Талисман приподнялся на колени, тяжело дыша, с мокрым от пота лицом.
— Отправь... отправь меня обратно.
— Нет. Твоя зхи слишком слаба. Ты умрешь.
— Отправь меня назад, будь ты проклят! — Талисман хотел встать и повалился лицом в пыль. Зибен бросился к нему и помог ему сесть.
— Твой шаман прав. Ты был при смерти. Что у вас там произошло?
— Звери, каких я еще не видывал! Огромные, все в чешуе, с огненными глазами. В первые дни своего путешествия мы ничего не видели. Потом на нас напали волки. Громадные, с наших коней величиной. Мы убили четверых, остальные разбежались. Я думал, самое страшное позади. Но, клянусь Богами Камня и Воды, эти волки просто щенки по сравнению с тем, что было дальше. — Он вздрогнул всем телом. — Сколько дней меня не было?
— Меньше двух часов, — сказал Зибен.
— Быть того не может.
— Время в Пустоте ничего не значит, — сказал Носта-хан. — Как далеко вы зашли?
— Мы добрались до самых врат Гирагаста. Там нас встретил человек. Ошикай знал его — маленький шаман с раздвоенной бородкой. Он велел поблагодарить тебя, — сказал Талисман Зибену, — и сказал, что не забудет твоей услуги.
— Трижды проклятый Шаошад, — прошипел Носта-хан.
— Может, он и проклят, но демонов у ворот мы бы без него не одолели. Друсс и Ошикай — это колоссы. Никогда еще не видел такой силы, такой ярости, подчиненной воле. Когда явились чешуйчатые чудища, я подумал, что нам конец. Ошикай же бросился на них, и Друсс тоже. Я был уже ранен и едва держался на ногах. — Талисман ощупал бок, ища рану, и улыбнулся. — Совсем ослаб.
— Тебе надо отдохнуть, — сказал Носта-хан. — Твоя зхи стала сдавать. Я прочту целительные слова над тобой, пока ты спишь.
— Им не пройти. Демоны лезут со всех сторон.
— В каком положении ты оставил их? — спросил Талисмана Зибен.
— Друсс ранен в бедро и в левое плечо, Ошикай в грудь и в ляжку. Я видел, как они вошли в темный туннель. Тот шаман, Шаошад, вел их, держа палку, которая горела, как факел. Я хотел пойти за ними... но очутился здесь. Не надо было мне соглашаться с условием Шуль-сен. Я убил Друсса и погубил душу Ошикая.
— Друсс еще крепок, — сказал Зибен, указывая на яркое сияние вокруг воина. — Я знаю его давно и могу поспорить, что он вернется. Ты уж мне поверь.
Талисман снова вздрогнул, и Носта-хан накинул ему на плечи одеяло.
— Отдохни, Талисман. Сон излечит тебя от усталости.
— Нет, я буду ждать, — пробормотал Талисман.
— Как пожелаешь, мой господин.
Талисман лег, и Носта-хан начал тихо петь над ним. Воин закрыл глаза. Пение продолжалось долго, и наконец шаман умолк.
— Он проспит много часов. Айя! Мое сердце исполнено гордости за него. Он воин, каких мало, и человек чести!
Сияние вокруг Друсса потускнело.
— Вернул бы ты и его назад, — сказал Зибен.
— Не теперь еще. Все пока хорошо.
Друсс прислонился к черной скале и упал на колени. Силы его были на исходе, и кровь молочного цвета текла из многочисленных ран выше пояса. Ошикай положил свой золотой топор на камень и сел. Он тоже был изранен. Маленький шаман Шаошад подошел к Друссу, приложил свою костлявую ручонку к глубокой ране на плече воина — и она сразу затянулась.
— Мы почти на месте, — оказал шаман. — Осталось перейти всего один мост.
— Не думаю, чтобы я мог ступить еще хоть шаг, — отозвался Друсс. Шаошад прикоснулся поочередно ко всем его ранам, и молочная жидкость мало-помалу перестала течь.
— Всего один мост, дренай, — повторил Шаошад, а после перешел к Ошикаю и стал лечить его раны.
— Что Талисман, умер? — слабым голосом спросил Ошикай.
— Не знаю, но его больше нет здесь. В любом случае он нам не помощник. Сможешь ли ты идти дальше?
— Я найду Шуль-сен, — упрямо ответил Ошикай. — Ничто меня не остановит.
Друсс обвел взглядом необъятную черную пещеру. Сталагмиты колоннами поднимались к высокому потолку, с которого свисали им навстречу громадные сталактиты — словно два ряда клыков в огромной пасти. Один из уцелевших нетопырей скорчился на карнизе, высоко над ними. Друсс видел его злобные красные глаза. Мертвые собратья этой твари лежали на полу пещеры, растопырив поломанные серые крылья, а последний больше не пытался нападать. Путь сюда был долог, страшен и пролегал через места, каких в мире плоти не увидишь. Друсс уже ходил однажды в Пустоту, чтобы вернуть Ровену из царства мертвых. Но тогда он шел по Дороге Душ — цветущим садом по сравнению с тем, что ждало его теперь. Здешние края не подчинялись известным Друссу законам природы. Все постоянно менялось под грифельно-серым небом: на равнине внезапно вырастали утесы, и оттуда рушились валуны с дом величиной. Пропасти разверзались под ногами, точно невидимый плуг пропахал их на мертвой земле. Черные скрюченные деревья вырастали в один миг, и их ветви вцеплялись в путников, как когти. Несколько дней — а может, часов — назад воины спустились в ущелье, чье дно было усеяно ржавыми железными шлемами. Молния то и дело освещала небо, бросая вокруг уродливые тени. Талисман шел впереди, когда шлемы затряслись, черная земля раздалась, и из под нее вышли давно погребенные воины. На их полусгнивших лицах кишели черви. Беззвучно они двинулись на путников. Талисман обезглавил первого, но второй нанес ему глубокую рану, Друсс и Ошикай ринулись вперед, круша топорами разложившиеся тела.
Бой был долгим и тяжким. Шаошад швырял в мертвецов огненные шары, и в воздухе разило горелым мясом. Под конец Друсс с Ошикаем остались спина к спине на целом кургане трупов, Талисман же
