Нет, его. У маленького ублюдка началась эрекция. Может, это секс?
Я зарылся в кучу кроликособак. Они визжали, прыгали, падали, ползали по мне, смеялись — словом, вели себя как дети. Казалось, они о чем-то просят. Они толкали меня и тихонько скулили.
«Привет, Дейв!»
«Где моя мама?»
Неудивительно, что человеческие дети так привлекли червей — они казались им кроликособаками.
Я пощекотал зверька под подбородком. Мы вместе рассмеялись и понарошку заворчали, Я слегка оттолкнул его, он покатился кувырком — счастливый пушистый шарик. И тут же опрометью вернулся обратно, требуя повторения.
Понемногу продвигаясь к другим членам экспедиции, я тихо говорил:
— Начинайте отходить к вертушкам. Не переставайте улыбаться, не прекращайте танцевать. Сматываем удочки.
Теперь кроликособаки с любопытством ощупывали нас. Если сначала я щекотал их, то теперь щекотали они. Одна, фыркая и даже кусаясь, стаскивала с Ларсона шорты. Другая приподнялась и ткнула коротеньким пальцем в грудь Флетчер. Флетчер рассмеялась и присела на корточки, чтобы та могла подробно исследовать ее. И в свою очередь ощупывала тело кроликособаки. Стыду здесь не было места.
— Они наверняка млекопитающие, — бросил я вскользь Флетчер.
— Не спеши с выводами, — улыбнулась она.
— С одним заключением я таки поспешу: пора сматываться, — озабоченно сказал я.
Она тревожно оглянулась. Я тоже осмотрелся.
Кроликособаки собрались кучками вокруг каждого из нас, что-то бормотали, трогали и гладили наши тела. Я посмотрел на червей; казалось, они скучали. Беда заключалась в том, что мы не имели ни малейшего понятия, как закончить танец. Веселье было прелюдией, но к чему? Раз уж мы установили, что можем танцевать вместе, может быть, построить на этом наши отношения?
Может, мы даже смогли бы… дрессировать?.. Тренировать каким-то образом червей и кроликособак?.,
— Джим! — Это Флетчер. — Кроликособаки!
Я сразу понял, что она имела в виду: кроликособаки успокаивались, замечая червей.
А потом запели,
От звуков мороз пробирал по коже, но голоса были высокие и мелодичные. Ни одна пара этих маленьких созданий не пела в унисон, каждое выводило свою ноту, но впечатление от множества воркующих и щебечущих голосов было потрясающее. Они сливались в хор с неземным и странно приятным звучанием.
Я посмотрел на Ларсона, Флетчер и остальных. В их глазах светился восторг. Как и я, все были околдованы.
— Стадо! — воскликнул я.
— Я чувствую! — отозвалась Флетчер.
— Они поют для червей!
Это было прекрасно. Может быть, я снова ошибался. Может, это — ловушка?.. Проклятье! Больше я не желал ни о чем думать. Боже, как хочется верить этим существам!
Кроликособаки начали кружиться, подпрыгивая. При этом они скулили, щебетали, бормотали, пели. Песня ширилась, захватывая и вовлекая всех на своем пути, кружилась волчком, как хохохущая слоноподобная балерина среди пьяных клоунов в невероятной буффонаде.
Я закрутился в центре водоворота звуков, чтобы слиться с другими, кружился, словно был кроликособа-кой. Остальные тоже кружились. Движение увлекало и распространялось все шире и шире. Другие обезьяны, другие кроликособаки с восторгом и улыбками кружились вокруг меня. Звук стал ниже — в хор вступили обезьяны. Теперь кружились все. Мое вращение было отражением вращения всех, вращение всех было отражением моего. Именно этого пыталось достичь стадо. Маленькая частица Бога. Мы были колесиками и рычажками. Мандала Всевышнего.
Я присоединился к хору — так же как в стаде. Голос был ниже, чем я мог вообразить. Он резонировал в теле. Обезьяны улыбнулись, когда он пронизал круг, и присоединились к нему. Это была песнь обезьян, песнь кроли-кособак, песнь червей. Песнь Бога. Песнь всех сразу. Кроликособаки смеялись. И пели. Звук завораживал, опьянял — словно мириады душ тянули на одной ноте: ооооммммммм…
Мы кружились. Отдельные тела прибивало ко мне и уносило вдаль. Никакого порядка в движении не было, но во всем царила гармония единого организма. Чувство было такое, будто я погружаюсь в теплую пузырящуюся ванну.
Будто я дома.
Один из самых крупных червей медленно вплыл в круг. Я не мог сказать, тот ли это был червь, с которым мы общались, но похож. За ним последовали два больших хторра.
Я сказал:
— Пусть это идиотизм, пусть я противоречу себе, но я на самом деле начинаю проникаться… симпатией… к этим существам.
Надо разобраться. Я приблизился к гиганту.
Червь высоко воздел руки. Потянулся? Его пасть раскрылась прямо передо мной. Я опустился на колени и заглянул. Она была огромной. Темной. Изнутри исходил страшный смрад.
Но я улыбался. Я был первым человеком на планете, добровольно пожелавшим заглянуть червю в пасть. Меня распирала гордость…
И это спасло мне жизнь.
Я оглянулся на замаскированные вертушки и собрался ляпнуть очередную глупость, как вдруг раздался визг кро-ликособаки — и тут же оборвался.
Я повернулся и увидел…
… кроликособаку в пасти червя. Он с хрустом пережевывал ее.
Я повернулся к своему червю. Он уже приготовился к атаке.
Я наставил на него палец и сказал:
— Нет!
Потом, не отдавая себе отчета, заорал:
— Это невежливо! Червь заколебался.
— Лечь! — крикнул я и показал пальцем вниз. — Ложись!
Червь опустился. Он выглядел растерянно.
Начав потихоньку пятиться, я вполголоса скомандовал:
— Приготовиться к бою!
Кинув взгляд через плечо, я увидел, как Барнс присел в «позе кошки». Остальные медленно пятились. Глаза Флетчер широко распахнулись; сейчас она сорвется сломя голову.
— Спокойно! — приказал я. — Только не беги…
Червь пополз следом за мной. Я выставил ладонь.
— Нет! Стой! Он остановился. А потом…
… завизжала еще одна кроликособака. Второй червь утолял голод.
Потом закричала еще одна, и еще — воздух наполнился визгом!
Хторр зашевелился…
Я рванул в сторону, одним махом подскочил к Флетчер и повалил ее на траву.
Что-то пурпурное затрещало сзади, проревело над нашими головами и взорвалось! Нас подбросило, мы налетели на стену из меха. Флетчер судорожно хватала ртом воздух и пронзительно кричала. Я перекатил ее на живот и прикрыл собой.
Еше взрывы — нас накрыло волной, стеной жара. Ларсон вопил, Барнс визжал:
— Мама, мамочка!
Пламя стояло стеной. Я поставил Флетч на ноги, и мы, спотыкаясь, побежали к вертушкам. Горел червь. Что-то маленькое, розовое, с горяшим хвостом, пронеслось мимо. Другой червь шел юзом,
