— Как ты смеешь разговаривать в таком тоне?
— Да он же бросит тебя, мама. Когда кончатся деньги, от него и следа не останется. Что ты будешь делать тогда? Одна как перст. Боже, надеюсь, тогда у меня хватит сил простить тебя, потому что сейчас их нет. — Я встал и швырнул салфетку на стол. — Спасибо за угощение. Сыт по горло.
— Джеймс, если ты сейчас уйдешь…
— Валяй, делай, что обещала. Я пошел прочь.
По пути к автомобильной стоянке я ругался как сапожник. Но не на нее. На себя. Потому что теперь не только она осталась в одиночестве. Я тоже потерял мать.
ДЕТИЩЕ КУПЕРА
Понятие «слишком много денег» существует.
С мамочкой надо было срочно что-то делать.
Точнее, надо было срочно что-то делать с деньгами.
В худшем случае она могла ограничить меня в правах. Но куда запрятать денежки, прежде чем это произойдет? Вероятно, туда, откуда я мог бы их взять, а она нет.
А что, интересная мысль!
Мамуля допустила серьезную ошибку. По-видимому, она не сразу сообразила — да и мне было невдомек, — что все ее бумаги не имеют силы, пока я не извещен официально, пока не зарегистрировано мое обращение к компьютерной почтовой сети…
Сколько я могу с этим тянуть? Ведь это лишь отсрочка. Даже если я откажусь подтвердить получение почты, бумаги автоматически через семь суток получат ход.
— Вот дерьмо, — выругался я в растерянности. — Верно говорят, что «твою мать» армейские компьютеры вводят самопроизвольно.
И вдруг до меня дошла соль старой солдатской шутки, вернее, ее подтекст. Моя мать не имеет доступа к армейским базам данных, а я имею.
Вот он, выход!
Пару недель назад я получил извещение от Союза служащих Специальных Сил — нашего профсоюза. Там рекламировалась какая-то Центральная служба финансовых услуг. Они разработали искусственный интеллект для новой 99-й модели с оптическими ганглиями, образующими семимерную сеть. Более защищенной системы не существовало. В примечании указывалось, что «система пока недоступна для обычных пользователей», и я, помнится, усомнился в этом.
Гм-м…
Вернувшись к себе, я первым делом подключился к компьютерной сети Спецсил. При этом звонок почтового ящика чуть на надорвался. Но я-то знал, что меня там ждет, и не обратил на него внимания. Разыскав в памяти рекламное объявление, я еще раз внимательно прочитал его.
Слабым местом моего плана было то, что я передавал правительственной организации право распоряжаться моими деньгами. Этот нюанс, если судить беспристрастно, доказывал мой полнейший идиотизм.
Но, с другой стороны, мамуля не могла доказать это, не вступив в конфликт с законом о финансовой доверенности, на основании которого и была составлена эта программа. Хе-хе. Дело мамули было дохлое. Против нее выступило бы правительство Соединенных Штатов, и это являлось сильной стороной моего замысла. Министерство юстиции — самый крупный собственник легальных программных средств. Как сообщала «Нет-Уик ревью», Минюст имел одно из самых сильных исследовательских подразделений.
Так что мое дело могло выгореть…
Мама весьма энергична (я видел, как она работала для «Парамаунт»), но я полагался на возможности армии. 99-я модель на порядок превосходила все остальные. Чтобы подключиться к ней, надо иметь соответствующую технику, а мамочке, уверен, не по карману даже программа поиска.
Впрочем, я толком не знал, сколько у меня скопилось премиальных. Когда-то я держал это под контролем, но после одного особенно неприятного и тяжелого рейда пустил дело на самотек. Должно было набежать двадцать пять — тридцать миллионов бонами.
Правда, все деньги существовали только на бумаге. Их можно было вложить в акции, использовать как кредит для биржевых операций, положить на премиальный банковский счет, купить валюту по фьючерсному курсу, вложить в программу восстановления земель или, если вы консерватор (читай: параноик), превратить их в настоящие деньги.
Беда только, что боны падали в цене. Доктор Форман предсказал это больше года тому назад. Он предупреждал, что при постоянно сокращающемся объеме производства боны обречены на инфляцию. Наши огромные премии подтверждали его правоту. В то время я не обратил на это внимания, потому что у меня не было особых поводов для беспокойства. Но теперь…
Обменный курс поднялся 100:1 и продолжал расти. На сегодня тридцать миллионов бонами стоили меньше трехсот тысяч долларов. То ли доллар рос, то ли боны падали — сказать трудно. От моего внимания не ускользнуло и то, что в большинстве магазинов требовали настоящие пластиковые доллары. Плохое предзнаменование — иначе не назовешь.
Это означало, что мамочка права в одном — с моими деньгами надо что-то делать, пока они окончательно не превратились в мусор.
Не знаю, почему я вспомнил о «Дерби».
Гм-м…
Может быть, облигации?
Ведь именно поэтому Ти-Джей так боялся Стефании, а Гранту так необходим был пропавший робот: только он имел доступ к трехпроцентным облигациям. И Керри настаивала на общем собрании акционеров только потому, что облигации выросли в цене.
Решено: облигации.
Теперь надо забыть о дурацком сериале и подумать об облигациях и прибыли, которую я могу получить, если повезет.
Правда, существовал очень большой риск прогореть.
