сатанинский, более блеклого и, по всей видимости, не «живого» (не мог настоящий слэйер, сосуществующий с живой тканью, быть столь холодным на вид), но все-таки люциферрума.
Вероятно, сабли носили лишь лучшие из лучших Сатиров. Мефодий понятия не имел о профессионализме вышедших с ним на бой фехтовальщиков, но то, что их было трое, не позволяло относиться к врагу с легкомыслием. И перед тем как начать выяснение, чьи же слэйеры крепче, акселерат до подбородка застегнул замок на куртке, в материал которой были вплетены люциферрумовые волокна — один из последних подарков смотрителя Сатаны исполнителям.
Пронзительный клич Сатиров пронесся по лишенным переборок коридорам уровня «Ц», отражаясь от бетона вибрирующим эхом. Мефодий не обратил на это ни малейшего внимания, так как был занят дополнительной адреналиновой подкачкой, превращавшей его кровь в настоящий электролит, что заставил бы поперхнуться самого графа Дракулу.
Три сабли небожителей завращались и образовали сверкающие круги, угрожая измельчить наглого рефлезианца в фарш. В ответ Мефодий раскрутил слэйеры и противопоставил клинкам Сатиров две защитные полусферы — прием, доступный лишь быстрому акселерату. Сабли врага отскочили от полусфер, после чего исполнитель обратил полусферы в одну — плотную сферу и бросился на противников.
Теперь защищаться пришлось Сатирам. Звон слэйеров и сабель слился в непрерывный. Искры при этом не высекались — прочный люциферрум не крошился — но нечто похожее на электрические разряды изредка пробегало от клинка к клинку. Два вида оружия, рожденного на Земле и в Космосе, реагировали на столкновение друг с другом не менее агрессивно чем его владельцы.
Мефодиева куртка-кольчуга, подаренная Сатаной, оказалась весьма своевременным приобретением. Сабли небожителей рассекали джинсовую ткань-камуфляж, но пробить защитную люциферрумовую подкладку не могли. Чего остерегался Мефодий, так это подставлять под удары ноги и голову, которые защитить было нечем. Люциферрумовые кепки и брюки существовали пока лишь в планах Сатаны; на данный момент исполнители только-только сменили прикрепляемые к запястьям слэйеры на встроенные в одежду — веяние сурового времени повальных обысков.
Отрубленная рука юпитерианца с зажатой в ней саблей отлетела к стене и не успела упасть на пол, как вслед ей пушечным ядром устремилась срубленная с плеч голова Сатира. Акселерат рассвирепел не на шутку.
В три клинка Сатиры еще умудрялись с грехом пополам атаковать, в два им приходилось заботиться в основном о защите. В битве возник своеобразный паритет — два слэйера против двух сабель. Мефодию стало полегче дышать, однако не настолько, чтобы делать это полной грудью.
Стены, потолок и остатки переборок на месте жестокой рубки были посечены как после разрыва осколочной гранаты. Крошки бетона разлетались от шальных ударов дерущихся подобно шрапнели, пыль повисла в коридоре непроглядной завесой. Грохот и звон металла были слышны, наверное, даже на спящих улочках Старой Ниццы, жители которой и не догадывались, что где-то под землей идет сейчас смертельная битва между миротворцами и рефлезианцамй. Две «непримиримые расы» продолжали вести друг с другом беспощадную войну.
Сражение кипело вовсю, когда та самая дверь, к которой сквозь бетон, свинец и сталь пробирался Мефодий, неожиданно распахнулась. В дверном проеме показался худосочный патлатый парень, мгновенно опознанный Мефодием как Жак Бриоль. Виновник хаоса был крайне напуган и, кажется, решил больше ни минуты не задерживаться в этом грохочущем аду. Попытка Жака к бегству невольно погубила его охранников. Сатиры немедленно ринулись к двери, дабы не выпустить своего подопечного в коридор. При этом они старались не утратить контроль над атакующим их Мефодием. Заминка, даже такая непродолжительная, стала для юпитерианцев фатальной — акселерат хладнокровно зарубил обоих на глазах пленного аспиранта.
Тела Сатиров мгновенно занялись жарким пламенем. Мефодий втолкнул остолбеневшего Жака обратно в его камеру, прыгнул следом и захлопнул за собой дверь: тащить на закорках ослепшего от ярких вспышек кандидата исполнителю вовсе не хотелось. Клацнула защелка, но, поскольку замок блокировался только снаружи, акселерат вставил в скважину кончик слэйера и разворотил внутренности замка, заклинив защелку изнутри. Если в офисе еще остались Сатиры, их это, конечно, не остановит, однако для противника-человека создаст проблему.
— Ты Жак Бриоль? — первым делом спросил Мефодий, хотя сомнений в том, что перед ним искомый субъект, не возникало.
— Да… это я, — сознался упавший от исполнительского толчка Жак и, не сводя взгляда с испачканных кровью слэйеров, попятился назад. — Господи, вы же рефлезианец! Вы пришли меня убить?
— Не мели чепухи! — огрызнулся Мефодий, которого еще колотило от избытка адреналина. — Пришел бы убить, думаешь, стал бы размениваться на этих узколобых? Хорошая бомба на поверхности, и ты навечно замурован в бетонном саркофаге… Я пришел за тобой!
Скупые сведения о Жаке Бриоле подтвердились, он действительно был смышленым малым, и других аргументов для демонстрации своего дружелюбия Мефодию не потребовалось.
— И зачем же я рефлезианцам… зачем я вам сдался? — спросил Жак, глядя, как Мефодий обследует потолок помещения.
— Долгий разговор… — отмахнулся Мефодий. — Здесь ты в опасности и без моей помощи вряд ли когда отсюда выйдешь.
— Но… меня пообещали отпустить через неделю!
— Как же, помечтай! А то, чем ты здесь занимался, нельзя было делать без твоей изоляции? — наугад поинтересовался Мефодий — откуда ему было в действительности знать, чем тут занимался мсье Бриоль? — а сам в это время примеривался слэйерами к потолку, зажмурив глаза в ожидании падающих обломков.
— Вообще-то можно… — согласился Жак. — Но меня клятвенно уверяли, что наверху мне угрожает большая опасность… От вас!
По полу загрохотали вырубленные слэйерами куски бетона. Проделав пролом, Мефодий осторожно сунул в него голову и, убедившись, что на уровне «Б» спокойно, пролез в брешь. Жак, однако, продолжал сидеть на полу и недоверчиво наблюдать оттуда за действиями рефлезианца.
Мефодий свесился в пролом и протянул руку. Аспирант поднялся на ноги, приблизился к пролому, но руки не подал.
— Ну же! — поторопил его акселерат. — Шевелись!
— Почему я должен тебе доверять? — спросил Жак. Было заметно, что колеблется он не столько от страха перед рефлезианцами, сколько от нежелания принимать от них помощь — враги Человечества как- никак.
Нужно было срочно подыскивать какой-то аргумент, если, конечно, не оглушать кандидата и волочить его потом на себе. Терять маневренность Мефодий не желал и потому, дабы поторопить Жака с выбором, решил пойти на блеф.
— Я понятия не имею, как убедить тебя мне доверять! — пожал плечами Мефодий. — Я простой солдат. Мне приказали: иди, освободи из плена одного хорошего парня. Он чертовски талантливый малый, сказали мне, он сделал потрясающее научное открытие!..
— Открытие?
— Именно. Но поторопись, предупредили меня, не сегодня завтра его казнят!
— Казнят?! За что? — выпучил глаза Жак.
— А за что миротворцы казнят рефлезианцев?
— Но я не рефлезианец! — вскричал ошарашенный мсье Бриоль. — Мне не предъявляли такого обвинения!
— Я не знаю, кто ты такой — может, и впрямь простой человек, — но я знаю, что тебе известно слишком многое. Ты владеешь секретом рефлезианцев. Готов поспорить, что сейчас миротворцы выпытывают его из тебя по капле! Так ведь?.. А ты небось и рад услужить лучшим друзьям Человечества! Наивный, как ребенок! Кстати, как ты объяснил им, откуда взял эти сведения?
Жак озадаченно примолк. Мефодий с удовлетворением отметил, что дело помаленьку двигается, и продолжил добивать беднягу-аспиранта своими наполовину правдивыми доводами:
