километра отсюда…Трогаемся!
Тадеуш и Саймон сдвинули шипастое орудие байкерской тактики на обочину, еще раз оглядели направления, потом заняли свои сиденья и рванули вперед. Мы последовали за ними.
Оставшиеся до Ренна пятьдесят с лишним километров проехали спокойно.
Наш отряд прибыл на точку сбора первым. Загнав технику во двор реннского епископата, мы выстроили ее вдоль высокой каменной стены, где еще было достаточно места для транспорта Бернарда и Карлоса.
Реннский епископ Жан-Батист вразвалочку вышел навстречу магистру Виссариону, взялся двумя руками за его крысиную лапку и припал губами к кольцу с красным рубином — знаку Божественного Судьи- Экзекутора Ордена Инквизиции. Виссарион лишь сдержанно кивнул.
Я успел заметить завистливый взгляд дьякона Джерома — авторитетно выпирающий живот реннского владыки побивал все рекорды объема человеческой талии, виденные мной до сего дня.
— Ставлю на спор своего «земляка», — прошептал стоявший сбоку от меня Михаил, — если епископ вдруг захочет поцеловать нашего Джерома, он сделает это только в затылок да и то с напрягом.
— Нашел на что спорить, — вяло огрызнулся я, так как больше всего на свете желал сейчас завалиться спать. — И вообще, у тебя разве нет работы ?
Михаил пробурчал что-то себе под нос и поплелся искать местного управляющего, чтобы решить вопрос о питании, а также, если повезет, об устройстве бани для Одиннадцатого.
— Брат Эрик, подойдите, пожалуйста, — сквозь шум в голове услышал я голос Виссариона.
Я поправил берет и приблизился. Две пухленькие мягкие ручонки затрясли мою ладонь, при этом закрывающие уши Щеки Жан-Батиста подпрыгивали в такт его движениям.
— Огромная честь, весьма огромная, брат Эрик, пожать руку человеку, поймавшему самого Люцифера. Моя дочь тоже лелеет надежду с вами познакомиться, — Жан-Батист указал на балкон, где находилось юное создание лет восемнадцати, по своей комплекции, мягко говоря, далекое от классических канонов девичьей стройности. Улыбаясь во все лицо, оно радостно махало рукой и, надо думать, адресовало это мне, а не магистру Виссариону.
От меня не ускользнуло то, что Джером за спиной Его Чести вдруг ни с того ни с сего заметно оживился.
— Он был такой же Люцифер, как я баварский пивовар, — отвечая на комплимент епископа, я позволил себе немного поскромничать. — С этой работой справились бы и кадеты Боевой Семинарии.
— Вы преуменьшаете свои заслуги перед Верой и Святой Европой, брат Эрик. Что ж, надеюсь, вам у нас понравится. —И епископ повел магистра ужинать в роскошную трапезную епископата.
Я придержал за рукав зашагавшего было причащаться кагором втихомолку от хозяина дьякона:
— Мой крупногабаритный друг, поручаю вашему вниманию сие прелестное творение Господа, — я кисло улыбнулся и помахал в ответ дочери епископа — творение уже отважилось на воздушные поцелуи. — Вижу, что вы неравнодушны к этой ангельского вида особе, а потому можете отныне именовать себя правой рукой и верным боевым ординарцем командира Одиннадцатого отряда Эрика Хенриксона. — Услышь это Михаил, он бы меня убил! — Разрешаю вам не скупиться на комплименты, читать ей наизусть Песнь Песней Соломона, но она не должна ко мне приближаться.
— О, вы правы, брат Эрик, — она и впрямь милашка! — Джером плотоядно облизнулся и пригладил рукой свои редкие волосы. — А что же вы сами-то ?
— Хочу остаться непорочным в преддверии великих деяний, — с наигранным пафосом вздохнул я. Перспектива близкого знакомства с так некстати отыскавшейся здесь, на периферии, моей поклонницей меня не прельщала.
— Это вы зря, брат Эрик, честное слово, зря!.. — Джером весь сиял, находясь похотливым взглядом уже на пути к балкону. Тело его некоторое время попереминалось с ноги на ногу, а затем потрусило в том же направлении, проявляя обычно несвойственную дьякону резвость.
Я облегченно вздохнул, сбросив с плеч эту маленькую проблему, и отправился искать столовую для слуг, где Михаил с остальными братьями должны были вот-вот собраться на вечернюю трапезу. Лечь спать сразу после перешедшего в горячую баню ужина не получилось. За воротами епископата вдруг пронзительно завыли сирены «самсонов», и крики усталых братьев Пятого отряда, требующих доступа к спокойной обстановке и горячей пище, возвестили о прибытии в Ренн Матадора, более известного как Карлос Гонсалес — фигуры в Братстве Охотников, уступающей по значимости лишь брату Бернарду…
5
Годом с небольшим ранее.
'— Не знаю, сэр, — ответил я. — Я не совсем уверен, что голова у него в порядке.
— Значит, не в порядке, — сказал доктор. — Если человек три года грыз ногти на необитаемом острове, Джим, голова у него не может быть в таком же порядке, как у тебя или у меня. Так уж устроены люди…'
— Слушай сюда, мразь охотницкая, слушай внимательно! — Длинный кривой нож дрожал вместе с рукой люцифериста. На шее восьмилетней девочки выступило несколько капель крови. Она не могла даже плакать, а только тяжело сипела и влажными голубыми глазенками смотрела на меня. — Я выхожу, ясно? Ясно вам?! Оружие на землю! Резче! Сами в сторону!..
Я, стараясь сохранять спокойствие, слегка подмигнул до смерти напуганному ребенку — мол, не переживай, скоро все будет в полном порядке, — а потом скомандовал стоявшему позади Михаилу:
— Выполняй!
«АКМ» русского брякнул о дощатый пол. Мой «глок», стукнув меня по ботинку, тоже очутился там.
— Ладно, проваливай, — проговорил я. — Тебя не тронут. Только покажи, в какую сторону нам отойти, чтобы не мешать тебе выходить…
Я согнул руки и держал их перед собой ладонями к выродку. Для него это означало, что оружия у меня нет. Для меня — нечто совсем иное.
Правая наплечная кобура под моим плащом прятала сейчас брата-близнеца лежавшего рядом с ботинком пистолета. Левая рука у меня была расслаблена, взгляд сосредоточен на лице подручного Люцифера. А точнее, между его горящих безумием глаз. Я смотрел не отрываясь. Не моргая. Абсолютная раскованность и концентрация. Михаил, догадавшись о моих намерениях, даже затаил дыхание.
— Туда! — Ублюдок небрежно кивает подбородком на противоположную от двери стену.
— Извини, приятель, не понял. Покажи поточнее… — говорю я, а моя левая ладонь в это время миллиметр за миллиметром смещается вправо.
— Ты кретин?! Да вы все кретины! — Рука с ножом уходит от шеи ребенка и показывает нам наше место. — Туда, ты понял?..
Понял, само собой. Легкое движение — «глок» выскакивает как по маслу. Треть секунды на наводку-выстрел…
Девятимиллиметровая пуля бьет люцифериста в лоб и вылетает из затылка, окруженная красным ореолом осколков кости и брызг мозга. Он еще мгновение пялится на меня, затем роняет нож и валится назад, по пути отпуская шею заложницы.
— Ну испаноскандинав, ну сукин сын! — выходит из оцепенения Михаил. — Прямо засранцу по центру тыквы! Эх, надо было и мне в Семинарии тоже пару раз к твоему Анджею заглянуть. Может быть, он и мои бы руки попереломал да как надо вправил…
Неожиданно получившая свободу девочка обхватывает себя за плечики и начинает мелко-мелко
