— Тебе влетит!..
—Ну погрозят пальцем, покачают головой… если еще обнаружат. Это первое время русские следили за нами постоянно, а теперь раз в три недели наведывается один старичок, спрашивает, не нуждаемся ли в чем, и уходит. Хозяйка прикроет, коли он не по расписанию явится; состряпает какую-нибудь сказку, дескать, за продуктами вышла или еще куда…
Здравомыслие окончательно покинуло меня, когда мы с Кэтрин переступили порог и закрыли за собой дверь. Мне, совсем одичавшему в этой глуши, трудно было удержаться от такого соблазна, наполнившего атмосферу моего жилища чем-то неуловимым, но буквально сводящим с ума.
— Понимаю твою естественную реакцию, но, может быть, сначала поешь? — шепнула мне Кэтрин, пытаясь придержать мои чересчур расходившиеся руки, впрочем, делая это все же недостаточно энергично. — Я привезла там кое-что, а то вон как исхудал… И оголодал… Потом? Ну потом так потом…
Хотя погода и стояла уже теплая, по ночам еще довольно крепко примораживало и мне волей- неволей приходилось по вечерам растапливать маленькую, делившую избушку пополам, печурку. Но сегодня я напрочь забыл об этом. Мало того — даже висевшая под потолком керосиновая лампа с наступлением сумерек так и осталась незажженной…
— Когда ваш грузовик возвращается в Петербург? — спросила Кэтрин, из-за отсутствия в доме второй подушки использовавшая вместо нее мое плечо.
— Через семь дней… — нехотя ответил я, потому что не думал сейчас абсолютно ни о чем — огненная Саламандра изжарила меня заживо даже несмотря на то, что в комнате изо рта уже шел пар.
— Замечательно! — промурлыкала ирландка, прижимаясь ко мне покрепче под стеганым одеялом. — Нам с тобой о многом предстоит поговорить: о тебе, обо мне, о детях, о всех нас вместе… Кстати, я все жду, когда ты выполнишь свое обещание.
— Какое обещание? — встрепенулся я.
— Уже забыл? Вот мерзавец! — И Кэтрин пребольно ущипнула меня за бок. — То обещание, что ты дал в первый день нашего бегства! Ты сказал, что когда-нибудь расскажешь мне, зачем пошел на все это. Или и впрямь забыл?
— Такой был сложный день, что всего и не упомнишь, — попытался оправдаться я, а у самого перед глазами почему-то возник умирающий на мокром песке Карлос Гонсалес и его последние слова:'.. .будь ты проклят навеки, крысиный выкидыш…'.
— Так вот, Эрик: обещание надо выполнять! — Голос Кэтрин звучал гораздо бодрее моего — очевидно, рыжеволосая и впрямь черпала энергию из одного только им — ведьмам — известного жизненного источника. — А иначе ты от меня с этой кровати живым не уйдешь!
И я с глубокой обреченностью понял, что на этот раз мне точно не отвертеться…
