Солнце, мы, берег покинув, всю ночь в корабле быстроходно По морю плавали взад и вперед до восхода Денницы, Тщетно надеясь, что встретим его и немедля погубим. Демон тем временем в пристань его проводил невредимо. 370 Мы же над ним совершить, что замыслили вместе, удобно Можем и здесь; он от нас не уйдет; но до тех пор, покуда Жив он, исполнить намеренье наше мы будем не в силах; Он возмужал и рассудком созрел для совета и дела; Люди ж Итаки не с прежней на нас благосклонностью смотрят 375 Должно нам прежде – пока он народа не созвал на помощь – Кончить, понеже он медлить, как я в том уверен, не станет. Злобой на нас разразившись, при целом народе он скажет, Как мы его погубить сговорились и в том не успели; Тайного нашего замысла, верно, народ не одобрит; 380 Могут, озлобясь на наши поступки, и нас из отчизны Выгнать, и все мы тогда по чужим сторонам разбредемся. Можем напасть на него мы далеко от города в поле, Можем близ города выждать его на дороге; тогда нам Все разделить их придется имущество; дом же уступим 385 Мы Пенелопе и мужу, избранному ею меж нами. Если же вам не угоден совет мой и если хотите Жизнь вы ему сохранить, чтоб отцовским владел достояньем, – То пировать нам по-прежнему, в доме его собираясь, Будет нельзя, и уж каждый особо, в свой дом возвратяся, 390 Свататься станет, подарки свои присылая; она же Выберет доброю волей того, кто щедрей и приятней». Так говорил он; сидя неподвижно, внимали другие. Тут, обратяся к собранью, сказал Амфином благородный, Нисов блистательный сын, от Аретовой царственной крови; 395 Злачный Дулихий, пшеницей богатый, покинув, в Итаке Он отличался от всех женихов и самой Пенелопе Нравился умною речью, благими лишь мыслями полный. Так, обратяся к собранью, сказал Амфином благородный: «Нет! Посягать я на жизнь Телемаха, друзья, не желаю; 400 Царского сына убийство есть страшно-безбожное дело; Прежде богов вопросите, чтоб сведать, какая их воля; Если Зевесом одобрено будет намеренье наше, Сам соглашусь я его поразить и других на убийство Вызову; если ж Зевес запретит, мой совет: воздержитесь». 405 Так он сказал, подтвердили его предложенье другие. Вставши, все вместе они возвратилися в дом Одиссея; В дом же вступив, там на стульях они поместилися гладких. Но Пенелопа разумная, дело иное придумав, Вышла к своим женихам многобуйным из женских покоев; 410 Слух к ней достигнул о замысле тайном на жизнь Телемаха: Все благородный глашатай Медонт ей открыл; и, поспешно, Взявши с собой двух служанок, она, божество меж женами, В ту палату вступив, где ее женихи пировали, Подле столба, потолок там высокий державшего, стала, 415 Щеки закрывши свои головным покрывалом блестящим. Речь к Антиною свою обратив, Пенелопа сказала: «Злой кознодей, Аптиной необузданный, словом и делом Ты из товарищей самый разумнейший – так здесь в Итаке Все утверждают. Но где же и в чем твой прославленный разум? 420 Бешеный! Что побуждает тебя Телемаху готовить Смерть и погибель? Зачем ты сирот притесняешь, любезных Зевсу? Неправ человек, замышляющий ближнему злое. Иль ты забыл, как отец твой сюда прибежал, устрашенный Гневом народа, которым гоним был за то, что, приставши 425 К шайке тафийских разбойников, с ними ограбил феспротов, Наших союзников верных? Его здесь народ порывался Смерти предать и готов у него был исторгнуть из груди Сердце и все, что имел он в Итаке, предать истребленью; Но Одиссей, за него заступившись, народ успокоил; 430 Ты ж Одиссеево грабишь богатство, жену Одиссея Мучишь своим сватовством, Одиссееву сыну готовишь Смерть. Удержись! Говорю и тебе и другим в осторожность». Тут Евримах, сын Полибиев, так отвечал Пенелопе: «О многоумная старца Икария дочь, Пенелопа, 435 Будь беззаботна; зачем ты такой предаешься тревоге? Не было, нет и не будет из нас никого, кто б помыслил Руку поднять на убийство любимца богов Телемаха. Нет! И покуда я жив и покуда очами я землю Вижу, тому не бывать, иль – скажу перед всеми, и верно 440 Сбудется слово мое, – обольется убийца своею Кровью, моим пораженный копьем; Одиссей, не забыл я, Брал здесь нередко меня на колени и мяса куски мне Клал на ладонь и вина благовонного выпить давал мне. Вот почему и всех боле людей я люблю Телемаха. 445 Нет! Никогда он убийства не должен страшиться, по крайней Мере от нас, женихов. Но судьбы избежать невозможно». Так говорил он, ее утешая, а мыслил иное. Но Пенелопа, к себе возвратяся, там в светлых покоях Плакала горько о милом своем Одиссее, покуда 450 Сладкого сна не свела ей на очи богиня Афина. Смерклось, когда к Одиссею и к сыну его возвратился Старый Евмей. Он нашел их, готовящих ужин, зарезав Взятую в стаде свинью годовалую. Прежде, однако, Тайно пришед, Одиссея богиня Афина ударом 455 Трости своей превратила по-прежнему в хилого старца, Рубищем жалким одевши его, чтоб Евмей благородный С первого взгляда его не узнал и (сберечь неспособный Тайну) не бросился в город обрадовать вестью царицу. Встретив его на пороге, сказал Телемах: «Наконец ты, 460 Честный Евмей, возвратился. Скажи же, что видел? Что слышал? В город обратно пришли ль наконец женихи из засады? Или еще там сидят и меня стерегут на дороге?» Так, отвечая, сказал Телемаху Евмей благородный: «Сведать о них и расспрашивать мне не входило и в мысли; 465
