Одиссея (пер. В.В.Вересаева)

'Спятил с ума из чужбины недавно приехавший странник!
Юноши! Надо его поскорее из этого дома
Вон отправить на площадь, раз ночь он кругом тут увидел!'
Феоклимен боговидный на это сказал Евримаху:
'Нет, Евримах, в провожатых твоих я ничуть не нуждаюсь.
Две есть ноги у меня, и глаза есть, и уши. В груди же
Не поврежден мой рассудок и вовсе не вышел из меры.
С ними отсюда пойду я. На вас надвигается быстро,
Вижу я, грозная гибель! Ее никому не избегнуть
Из женихов! Совершаете вы нечестивое дело,
В самом доме царя Одиссея людей оскорбляя!'
Кончив, пошел он из двери для жизни удобного дома,
В дом к Пирею пришел, и тот его принял радушно.
Глядя один на другого, задеть Телемаха желая,
Начали все женихи над гостями его издеваться.
Так не один говорил из юношей этих надменных:
'Хуже гостей, чем твои, Телемах, и найти невозможно!
Первый гость твой – бродяга, нахально ко всем пристающий,
Жадный в еде и в питье, ни к какой не способный работе,
Всякой силы лишенный – земли бесполезное бремя!
Этот пришелец другой поднялся, чтобы здесь прорицать нам.
Если б послушаться нас ты хотел, то было бы лучше:
Бросим-ка их в многовеслый корабль и к сикелам обоих
Их отвезем. Мы за них там получим прекрасную плату'.
Так женихи говорили. Но он равнодушен остался,
Только молча глядел на отца, дожидаясь, когда же
На женихов-наглецов наложить соберется он руки.
На табуретке красивой усевшись насупротив зала,
Многоразумная старца Икария дочь Пенелопа
Слушала все, что они говорили в обеденном зале.
Смех раздавался веселый. Обед был обилен и вкусен:
Очень много скота женихи для обеда забили.
Быть, однако, печальней не мог бы тот ужин, который
Вскоре должны были здесь приготовить богиня и мощный
Муж для людей, нечестиво свои непотребства творивших.

ПЕСНЬ ДВАДЦАТАЯ ПЕРВАЯ.

Мысль вложила такую богиня Паллада Афина
В грудь Пенелопы разумной, Икарьевой дочери милой:
Лук принести женихам и седое железо, чтоб этим
В зале столовой открыть состязанье – начало убийства.
Вверх она поднялась высокою лестницей дома,
Сильной рукою красиво изогнутый ключ захватила -
Медный, видом прекрасный и с ручкой из кости слоновой.
Внутрь она дома пошла, в кладовую, с служанками вместе.
Многим хозяйским добром была та полна кладовая:
Золотом, медью, а также для выделки трудным железом.
Там же и лук находился упругий царя Одиссея
Вместе с колчаном, набитым несущими стоны стрелами.
В Лакедемоне с ним встретясь, принес это в дар Одиссею
Сын Еврита Ифит, с богами бессмертными схожий.
Встретились в доме они Ортилоха, разумного мужа,
Оба в Мессену прибыв. Одиссей туда прибыл за долгом.
Весь мессенский народ уплатить этот долг был обязан.
Триста овец с пастухами тогда увезли из Итаки
В многовесельных судах чернобоких мессенские мужи.
Юным совсем, Одиссей из-за них-то послом и приехал
Длинной дорогой в Мессену. Послали отец и геронты.
Что до Ифита – искал лошадей он пропавших. Их было
Счетом двенадцать кобыл и при них жеребята их, мулы.
Стали они для него убийством и роком, когда он
К Зевсову сыну позднее пришел, крепкодушному мужу
И соучастнику многих насилий, герою Гераклу.
Гостя он умертвил своего – и в собственном доме!
Не устыдился ни взора богов, ни стола, на котором
Сам он его угощал, нечестивец! Его умертвил он
И беззаконно присвоил коней его крепкокопытных.
Их-то ища, с Одиссеем Ифит повстречался. Ему он
Лук отца подарил, Еврита великого. Сыну
Лук оставил Еврит, во дворце умирая высоком.
Острый меч и копье боевое ответно Ифиту
В дар принес Одиссей, чтоб гостями им быть меж собою.
Но не пришлось им друг друга узнать за столом, перед этим
Был Гераклом убит уж Ифит Евритид богоравный,
Лук подаривший ему. Никогда Одиссей многоумный,
На кораблях чернобоких в далекий поход отправляясь,
Этого лука с собою не брал. Но, как память о милом
Друге, дома хранил и носил у себя лишь в Итаке.
Близко к дверям подошла Пенелопа, богиня средь женщин,
Стала на гладкий дубовый порог, который когда-то
Выскоблил плотник искусно, пред тем по шнуру обтесавши,
В нем косяки утвердил и блестящие двери навесил.
Тотчас быстро ремень от кольца отвязала царица,
Всунула ключ и, с силой упершись, назад оттолкнула
Створки дверные засовом. Взревели прекрасные двери,
Словно бык на лугу, удар от ключа получивши.
Так они заревели и настежь тотчас распахнулись.
Тут на высокий помост взошла Пенелопа. Стояло
Много на нем сундуков, благовонной одеждою полных.
Став на носки, сняла она лук, на гвозде деревянном
Вместе висевший с блестящим футляром, в котором лежал он.
Там же и села она, положила футляр на колени,