Пусть вернется тот муж, пусть его приведет божество к нам! Великолепье твое он сразу тогда бы рассеял, - Великолепье, что так ты нахально несешь, непрерывно Шляясь в город; стада ж от плохих пастухов погибают'. Снова Меланфий, козий пастух, свинопасу ответил: 'Вот ведь, что говорит этот пес, наторелый в коварстве: Ну погоди, увезу я тебя далеко от Итаки На корабле чернобоком, продам тебя с выгодой в рабство! О, если б был Телемах сребролуким убит Аполлоном Нынче же в доме своем или б так был смирен женихами, Как для отца его день возвращенья погиб на чужбине!' Так сказав, назади их оставил он, медленно шедших, Сам же хозяйского дома достиг очень скоро, тотчас же В зал обеденный там он вошел и за стол с женихами Против сел Евримаха: его он любил наиболе. Те, кто прислуживал, мяса кусок перед ним положили, Хлеб подала, чтобы ел он, почтенная ключница на стол. Тут подошли Одиссей с свинопасом божественным к дому, Остановились вблизи от него. Вокруг разносились Звуки полой форминги. Играл, готовяся к пенью, Фемий. Сказал Одиссей свинопасу, схватив его руку; 'Это, Евмей, не иначе, как дом Одиссея прекрасный! Даже средь многих других узнать его вовсе нетрудно. Все здесь одно к одному. Зубчатой стеною искусно Двор окружен, и ворота двустворные крепки надиво, Их ни один человек проломить иль сорвать не сумел бы, В доме этом немало пирует мужей, как я вижу. Чувствую запах жаркого. А также и звуки форминги Слышу, которую боги подругою сделали пира'. Так, ему отвечая, Евмей свинопас, ты промолвил: 'Правильно ты догадался. Как в этом, умен и во всем ты. Надо, однако, подумать, как дальше мы действовать будем. Или ты первый войди в уютное это жилище И замешайся в толпу женихов, я ж останусь на месте. Если же хочешь, останешься ты. Отправлюсь я первым. Долго, однако, не жди, чтоб, тебя увидавши снаружи, Кто в тебя чем не швырнул, не побил бы. Подумай об этом'. Так ответил ему Одиссей, в испытаниях твердый: 'Знаю все, понимаю. И сам я об этом уж думал, Лучше иди ты вперед. А я назади тут останусь. Многим швыряли в меня. И бит бывал я нередко. Дух мой вынослив. Немало трудов перенесть мне пришлося В море и в битвах. Пускай же случится со мною и это. Только желудка – его нам осилить никак не возможно. Жадный желудок проклятый, он бед нам приносит без счета. Люди ради него и суда крепкоребрые строят, Беды готовя врагам на море, всегда беспокойном'. Так меж собой разговоры вели Одиссей с свинопасом. Пес, лежавший близ двери, вдруг голову поднял и уши, - Аргус, пес Одиссея, которого некогда сам он Выкормил, но, к Илиону отправясь священному, в дело Употребить не успел. Молодые охотники раньше Коз нередко гоняли с ним диких, и зайцев, и ланей. В пренебреженьи теперь, без хозяйского глаза, лежал он В куче огромной навоза, который обильно навален Был от коров и от мулов пред дверью, чтоб вывезти после В поле, удабривать им Одиссеев пространный участок, Там он на куче лежал, собачьими вшами покрытый. Только почувствовал близость хозяина пес, как сейчас же Оба уха прижал к голове, хвостом повилявши. Ближе, однако, не мог подползти к своему господину. Тот на него покосился и слезы утер потихоньку, Скрыв их легко от Евмея, и быстро спросил свинопаса: 'Странное дело, Евмей! Вот лежит на навозе собака. С виду прекрасна она, но того я сказать не умею, Резвость в беге у ней такова ли была, как наружность? Или она из таких, которые вьются обычно Возле стола у господ и которых для роскоши держат?' Так, ему отвечая, Евмей свинопас, ты промолвил: 'О, если б эта собака далеко умершего мужа Точно такою была и делами и видом, какою Здесь оставил ее Одиссей, отправляясь на Трою, Ты б в изумленье пришел, увидав ее резвость и силу! Не было зверя, который сквозь чащу густейшего леса Мог бы уйти от нее. И чутьем отличалась собака. Нынче плохо ей тут. Хозяин далеко от дома Где-то погиб. А служанкам какая нужда до собаки? Если власти хозяина раб над собою не чует, Всякая вмиг у него пропадает охота трудиться. Лишь половину цены оставляет широкоглядящий Зевс человеку, который на рабские дни осужден им', Кончил, в двери вошел для жизни удобного дома И к женихам достославным направился прямо в палату. Аргуса ж черная смертная участь постигла, едва лишь Он на двадцатом году увидал своего господина. Первым из всех Телемах боговидный заметил Евмея, В залу вошедшего. Быстро ему он кивнул головою И подозвал. Свинопас огляделся и взял табуретку. Кравчий обычно на той табуретке сидел, раздавая Мясо во множестве всем женихам, во дворце пировавшим. Ту табуретку Евмей пред столом Телемаха поставил Прямо напротив и сел. Глашатай на стол ему подал Порцию мяса и хлеб перед ним положил из корзинки. Тотчас следом за ним вошел Одиссей многоумный. Был старику он и жалкому нищему видом подобен, Брел, опираясь на палку, в одежде убогой и рваной. На ясеневый порог внутри у дверей он уселся, О кипарисный косяк опершися спиною, который Плотник выстругал гладко, пред тем по шнуру обтесавши.
