Выпуская меня на палубу, громила отошёл на шаг в сторону и даже успел подхватить надравшегося туриста, вдруг споткнувшегося о высокий металлический порог, за локоть.
— Я провожу вас до каюты, мистер, — ровным голосом настойчиво предложил бармен, пытаясь удержать меня, вырывающегося из чужих пальцев с обычной прытью «совершенно трезвого, в натуре» человека.
— Сам, бля, дойду! Отвали, моя черешня! — Я высвободил наконец руку, на которой после соприкосновения с железной клешнёй бармена завтра наверняка появится пара-тройка фиолетовых синяков, и изобразил на лице внезапное просветление, переходя на ломаный английский. — Лучше сгоняй, принеси мне из бара маринованный огурчик и бутылочку русской водки! «Столичную»! — Качаясь из стороны в сторону, прямо как камыш из известной застольной песни, я стал ватными руками шарить сначала по карманам пёстрой гавайской рубашки, а потом — шортов. — Где ж эта поганая зелень, мать её ети?..
По невероятному стечению обстоятельств в одном из карманов я действительно обнаружил смятую купюру достоинством в двадцать долларов. И это при том, что у меня никогда не было привычки рассовывать деньги куда попало. Во дела!
— На, хавай! — небрежным жестом я запихнул в нагрудный карман белого пиджака бармена бумажку, и тут мои пальцы наткнулись на что-то твёрдое, спрятанное под отворотом, со стороны сердца.
Ага, вот и машинка в кобуре нарисовалась! Хорош труженик стакана, ничего не скажешь!
— И чтобы через минуту был здесь, по-о-эл?! — грозно произнёс я, тупо вцепившись в амбала стеклянным, ничего не выражающим взглядом и до кучи ткнув в его могучую фигуру указательным пальцем. После чего демонстративно потерял к бармену интерес и, с трудом поддерживая равновесие, на заплетающихся ногах двинулся к носовому швартовочному кнехту, выказывая явное желание дождаться заветного пузыря на свежем воздухе.
На секунду растерявшись то ли от такой наглости, то ли по другой причине, громила продолжал топтаться у распахнутой двери, молча провожая меня колючими зенками до точки приземления. Я не мог этого видеть, но ощущал на своей спине его тяжёлый взгляд так отчётливо, словно это был направленный тепловой луч.
Интересно, подумал я, присаживаясь на ещё не остывший от дневного солнца кнехт, что этот бравый бодигард делал в каютном отсеке для пассажиров в такое позднее время? Насколько мне было известно, каюты команды и обслуживающего персонала расположены отдельно, на верхнем этаже надстройки, а доставка заказов входит в обязанности стюардов. Может быть, этот громила по ночам охраняет туристов? Или вооружённый стволом бармен — один из?..
И тут до моего слуха донёсся тихий писк, идущий явно из-под пиджака направившегося к наружному трапу громилы. А потом послышался хриплый, деформированный переговорным устройством, но очень знакомый голос.
— Жак, ты где?! Срочно поднимайся в каюту кэпа, здесь объявился клиент, из русских! Приём!
Скосив на меня цепкий взгляд, бармен достал из кармана пиджака маленькую чёрную рацию и, приблизив её к губам, тихо произнёс в микрофон:
— Сейчас буду, — и, глухо стуча подошвами остроносых ботинок о ступеньки, стал быстро подниматься по трапу. Достигнув площадки, снова посмотрел на меня сверху вниз, развернулся и, потянув на себя выкрашенную белой краской железную дверь, скрылся в надстройке.
Я на миг перевёл дух, смахнул ладонью со лба капли холодного пота и не мешкая слетел с кнехта, где метнулся в полосу тени, отбрасываемой яхтенной надстройкой.
Глава двадцать шестая
БАРБИ И ДРУГИЕ
Дверь капитанской каюты распахнулась, и на пороге, с автоматом «узи» в опущенной руке, появился толстый лысый итальяшка. Совершенно трезвый и совсем не похожий на того буйного алкаша, который только час назад, размахивая деньгами, требовал на закуску акулу из аквариума. А потом трупом свалился под стол в салоне-ресторане, рассыпав по ковру бумажки с портретами американских президентов, после чего, как бесчувственное полено, был поднят стюардами с пола и доставлен в каюту.
Выходит, все это — заранее спланированное лицедейство, для отвода глаз, подумал Сергей. А раз так, то в синьоре Манчини, безусловно, погиб потрясающий актёр. Похоже, однако, что на борту «Белой акулы» становится модно изображать из себя алкашей…
— Как здесь оказался этот Иван? — скользнув тёмными безразличными глазами по обезображенному, истекающему кровью капитану, повернулся в сторону своей подружки Манчини.
— Представляешь, Джузеппе, он видел, как вы с Жаком сбросили за борт негра, и пришёл просить капитана связаться с милицией, — вздохнула Барби, пожав плечами и наконец-то опустив пистолет, из глушителя которого тонкой струйкой вились пороховые газы. — Умный мальчик. И красивый. — Она похотливо чмокнула в сторону Павлова и томно закусила нижнюю губу. — Жаль, он видел, как я убила Мэдлока…
— Зачем ты это сделала? — все с тем же равнодушным выражением на лице осведомился толстяк.
— Он отказался назвать шифр сейфа. Придётся ограничиться теми деньгами и побрякушками, которые есть при себе у спящих в каютах толстосумов. Думаю, на пару миллионов наберётся… Одно бриллиантовое колье у американской старухи потянет тысяч на триста.
— Похоже, что так, — достав из нагрудного кармана рубашки портативную рацию, угрюмо кивнул итальянец. — Интересно, почему он так сопротивлялся, а? Может, у него в ящике целое состояние, как думаешь? Эх, детка, ты же профессионал, но сегодня я тебя не узнаю. Зря ты поторопилась вышибать ему мозги, нужно было для начала прострелить ногу, потом — руку… Тогда бы Мэдлок выложил все!
— Я так и сделала, милый, — ответила Барби, погладив итальяшку по пухлой заднице. — Но парнишка оказался чересчур упрямым… Что будем делать с этим красавчиком? Сейчас порешим, чтобы не мучился, или пусть вместе с остальными ждёт до утра?
— Этот пусть сидит здесь. Надо навестить второго и его девчонку, — вперившись глазами в неподвижно застывшего посредине каюты бледного Павлова, веско произнёс лысый. — Уверен, он уже успел сообщить дружку, что видел сброшенного за борт черномазого… — Нажав на кнопку, толстяк весело произнёс в рацию: — Жак, ты где?! Срочно поднимайся в каюту кэпа, здесь объявился клиент, из русских! Приём!
— Сейчас иду, — пробасил с той стороны некто, неизвестный Хаммеру, и, удовлетворённо хмыкнув, пухляк затолкал рацию назад в карман.
— Только пусть слишком долго не развлекается, — посмотрев на часы, сухо напомнила Барби, не спуская с Сергея насторожённых глаз. — Пора приступать к делу. Пока обойдём все каюты и освободим господ туристов от ненужных им теперь ценностей, уже наступит рассвет. Во сколько приплывёт Анри?
— В шесть тридцать, — сказал Манчини. — Ещё масса времени… Успеем. Команду всю нейтрализовала?
— Да упокоятся их грешные души с миром, аминь… — Кукла неумело перекрестилась и соболезнующе посмотрела на Павлова. — Если бы вы, варвары, не вздумали мочить того стюарда прямо на палубе, этот сладкий мальчик до сих пор спал бы в своей тёплой постельке! Бедненький…
— Бедных здесь нет! — неожиданно резко отреагировал толстяк. — За исключением твоего приятеля штурмана, лакающего пиво на ходовом мостике. Кстати, когда закончим, его тоже придётся убрать… Он слишком пуглив, от таких одни неприятности!
Вместо ответа Барби дунула на свисающую на глаза светлую чёлку и, издав короткий звук,
