несправедливо обвиненная девушка, тайные похороны… Не отпетая как должно в церкви душа, бродит привидением вокруг места своего захоронения…
Судя по всему за привидение 'дедушка' решил стоять до конца. Я не стал спорить. Не хотелось.
– А почему вы держите эти кости у себя? Не похороните?
Он смутился.
– Надо было выяснить: кто, почему…
Он умолк, и я понял: кости предназначались для показа таким как я. Неопровержимое доказательство. Со смертью не поспоришь…
– В самом деле, надо бы похоронить. Тем более сейчас, когда ясно, чьи они. Пригласить православного священника, отпеть, как положено. Устранить историческую несправедливость.
– Некого приглашать, – нахмурился он.
Теперь пришла моя очередь удивляться.
– В Горке нет православного священника?
– Православного – нет! – жестко сказал он, выделив интонацией первое слово.
Он произнес это так, что расхотелось дальше спрашивать. Поистине в этом городке все было не так.
– Пойду спать.
Он поднялся из-за стола, но я опередил:
– Не провожайте! И не надо запирать меня на швабру. Я не из пугливых. Если вдруг и появится ваше приведение, то с удовольствием с ним поговорю. Может, поделится сокровенным.
– Не кощунствуйте! – попробовал возмутиться он. – Нельзя безнаказанно спорить с потусторонним…
Но я уже закрыл за собой дверь…
На всякий случай я забрал швабру с собой в комнату и, подумав, продел ее в ручки дверей изнутри. Этот городишко уже начал смущать меня своей непредсказуемостью. Кто еще ворвется ко мне будущим утром? И что на этот раз вздумает рассмотреть на моем теле?
Я даже изменил старой привычке спать нагишом – залез под одеяло в трусах. Из-за этого лежать было неудобно, я ворочался, пытаясь устроиться поуютнее. Но и без того хватало причин для бессонницы. Непонятное появление Дуни спозаранку (я решил называть ее просто Дуней, достаточно с нее.) Зачем она приходила? Чего хотела? И как вообще узнала о незнакомце в башне, если заведующий не ее дедушка? Приезд Риты… Зачем она в Горке? Какие могут быть секреты в этой глухомани? Военная база? Я не видел в Горке ни одного военного… Государственная безопасность? До ближайшей границы ехать полдня… Потом эта глупая драка с краповым беретом, оказавшимся к тому же следователем прокуратуры… Хорошо, что он не вызвал наряд: не то ночевать бы мне сегодня в местном обезьяннике. Может, еще и вызовет… И почему в Горке нет православного священника, когда чуть ли не в каждой деревне сегодня – приход? А какой священник здесь есть – протестантский? Так протестантов в этом крае вывели еще в семнадцатом веке…
Лунный свет вливался в узкие стрельчатые окна башни, деля комнату на светлые и темные участки. Когда на луну набегало облачко, всюду становилось одинаково темно. Затем снова появлялось мерцающее сияние. Это чередование успокаивало и завораживало…
Но вот, при полном сиянии луны, темное пятно возникло в одном из окон, вплыло в комнату и повисло над кроватью. Я ощутил, как что-то мягко навалилось мне на грудь и сдавило ее. Нечто непонятное словно пыталось проникнуть в меня, просачиваясь сквозь одеяло. Я напрягся, сопротивляясь изо всех сил. Тело не подчинялось, было трудно дышать, пот катился по моему лицу, и парализующий волю страх затмил разум. Я хотел закричать, но не смог – язык во рту не шевелился. Судорога ударом сотрясла все мое тело, я вскрикнул – и проснулся.
Никого не было в залитой лунным сиянием комнате: ни постороннего, ни тени. Только я, мокрый, под одеялом. Швабра все также торчала в ручках дверей, а окна ничего не затеняло: ни облака, ни что-либо еще. Ругнувшись шепотом, я повернулся к стене и сразу забылся…
В этот раз я висел под потолком, настолько близко, что отчетливо видел каждый шов в кирпичном своде. Я захотел потрогать темный кирпич, но не смог – какая-то прозрачная, но непроницаемая перегородка разделяла нас. Я повернулся и с высоты увидел самого себя с закрытыми глазами на койке. Одеяло сползло, и тело мое влажно блестело в потоке лунного света. Руками я стал лихорадочно ощупывать вокруг себя – всюду была та же самая невидимая, но плотная преграда. Я был словно в коконе, причем висел внутри его, не соприкасаясь со стенками. В бешенстве я стал молотить кулаками по прозрачной оболочке кокона, но она не поддавалась, даже звуков ударов не было слышно. Я продолжал в отчаянии биться внутри, как стрекоза в паутине, и вдруг услышал смех. Кто-то тоненько и весело заливался неподалеку. Но не в комнате. Смеялись где-то за стеной, будто некто видел сквозь нее мои потуги, и радовался этому. Кожа на моей голове покрылась пупырышками, дыхание перехватило…
Внезапно смех прекратился. На мгновение все стихло. Затем я услышал шаги. Легкие торопливые шаги за дверью – по лестнице кто-то бежал. Затем дверь дернули за ручку, раз, другой, и забарабанили по ней изо всех сил. Странно знакомый женский голос закричал:
– Аким, я знаю, что ты здесь. Открой! Открой скорее!..
Вновь судорога рывком согнула мое тело…
Я очнулся и сел на койке. В дверь комнаты барабанили снаружи так, что швабра в ручках подпрыгивала.
– Аким! Акимушка! Открой! Ради Бога…
Я узнал голос Риты и, забыв, что на мне только трусы, побежал к двери. То ли спросонок, то ли не в себе от только что виденного, я никак не мог справиться со шваброй – руки дрожали. Наконец мне удалось ее вытащить.
Рита влетела в комнату так, будто ее изо всех сил толкнули снаружи, и сразу же забежала за спинку кровати, прячась от кого-то. Лицо ее было бледным и перекошенным от страха – я еле узнал. Недоумевая, я сделал несколько шагов к ней, прямо со шваброй в руке, и тут она завизжала так, будто на змею наступила. Ее вытаращенные глаза смотрели куда-то за мою спину, и я обернулся.
Какая-то неясная тень стояла на пороге комнаты. Полоса света из окна не достигала двери, и трудно было понять, кто или что это. Несколько мгновений я и тень были неподвижны, разглядывая друг друга. Наконец тень зашевелилась и вступила в освещенное пространство. Рита за моей спиной тоненько вскрикнула, а я ощутил, как заледенело внутри.
Это был человек, высокий и плечистый. Всклокоченные седые волосы, такая же белая длинная борода, бледное лицо… Белки глаз его были выворочены, будто у слепого, но я ощущал, что странный незнакомец прекрасно видит меня. На нем была какая-то необычная одежда вроде старинного мешковатого полукафтана из толстой светлой ткани, такого же цвета штаны-шаровары и высокие сапоги в частых складках мягкой кожи. Спереди на одежде, как и на бороде, расплывались темные пятна, жирно блестевшие в лунном свете. Свет от окна падал на него сбоку, и заметная, почему-то раздвоенная тень колыхалась на кирпичной стене.
– Кто вы такой? Что вам нужно?
Вместо ответа он оскалился. Зубы у него были огромные и широкие. За спиной у меня опять вскрикнули. Внезапно я ощутил мерзкий запах, будто кто-то втащил в комнату мусорный бак с гниющими отбросами. Бомжа мне тут еще не хватало!
– Пошел вон!
Но вместо того, чтобы испугаться, бомж бросился на меня. Я отшатнулся, но он внезапно замер, словно ударившись в прозрачную стену. Отскочив назад, он снова бросился, и снова ударился… Что-то прозрачное и непроницаемое стояло между нами, и мерзкая тварь, так напугавшая Риту, прыгала вдоль нее, без толку ударяясь в невидимую преграду всем телом. Поняв, наконец, что преодолеть ее не удастся, бомж вдруг протянул к нам руки и зарычал, глухо и страшно.
Позади меня мягко стукнуло. Я оглянулся – Рита недвижимо лежала на полу. В то же мгновение мерзкий запах обдал меня, и холодные сильные руки схватили за горло. Я толкнул его в грудь, что было сил, бомж отлетел на несколько шагов и снова рванулся ко мне. И тогда, не помня себя от ярости и отвращения, я наотмашь ударил его рукояткой швабры, которую все еще держал в руках…
Он упал ничком, словно мешок. Замер. Для верности я пнул его носком босой ноги – бомж не шевелился. Бросив уже ненужную швабру, я первым делом щелкнул включателем на стене.
Рита лежала на полу, недвижимая, я поднял ее и перенес на кровать. Лицо ее было бледным, дыхание – еле слышным. Я сбегал к умывальнику, набрал полные пригоршни воды и осторожно омыл ей лоб и щеки. Она пошевелилась, вздохнула и открыла глаза.
– Акимушка! Ты…
Она обняла меня за шею, и мы некоторое время сидели, крепко обнявшись, как давно не видевшие друг друга возлюбленные. И я готов был сидеть так вечность, но внезапно она мягко отстранилась.
– А где… Этот?
Лицо ее исказила гримаса отвращения.
– Он… безопасен
Я встал, открывая ей вид на комнату. Она увидела тело на полу и испуганно ойкнула. Подобрала под себя ноги. Только сейчас я разглядел, что она одета в джинсы и такую же синюю курточку, на ногах – кроссовки. Рита перевела взгляд на меня, и я словно увидел себя со стороны – растрепанного, помятого и в одних трусах. И бросился к стулу с одеждой.
– Ты убил его? – тихо спросила она, когда я закончил одеваться.
– Не знаю.
Я подошел к лежащему бомжу, с содроганием взял его руку. Она была вялой и холодной, как лед. Я с отвращением бросил ее.
– Идем отсюда!
Она сползла с койки и осторожно обошла бесформенный куль одежды на полу. Я торопливо обогнал ее у двери и стал спускаться по лестнице первым, чтобы она могла опереться на мою руку.
Снаружи все также светила луна, огромная, круглая, было тихо и – ни души вокруг. Мы медленно двинулись прочь. Рита шагала рядом, вцепившись в мою руку.
– Мы попрощались уже с Татьяной Сергеевной, – торопливо заговорила Рита, когда мы вышли на пустынную улицу, – и я пошла к гостинице. Вдруг слышу – крик! Оборачиваюсь – кто-то схватил ее, потом упали оба… Я побежала на помощь, но когда была уже близко, этот встал… – легкая дрожь пробежала по ее телу. – Лицо и одежда в крови, сам жуткий… Увидел меня и бросился… Я сразу вспомнила, что в башне неподалеку ты, побежала. А он погнался…
