его очевидной слабости они увидели шанс расплатиться по старым счетам — и желательно кровью. Они только ждали его провала на Виримонде, и тогда они пойдут кружить за ним по всему двору, как акулы, учуявшие в воде кровь. Валентин шмыгнул носом. Он их имена припомнит, как только снова войдет в силу.
Были, разумеется, и другие проблемы. С самого разгрома на Техносе III исчезли брат Дэниэл и сестра Стефания. Это было и хорошо, и плохо. Хорошо — потому что они не околачивались рядом, готовые всадить нож в спину, а плохо — потому что неизвестно было, что они замышляют. Дэниэл, очевидно, отправился разыскивать их мертвого отца, последний раз появлявшегося эмиссаром от ИРов Шаба в виде управляемого компьютером мертвеца. Кажется, Дэниэл верил, что отец до сих пор жив, и будет пытаться его спасти. Валентин надеялся, что Дэниэл ошибается. Не хочется, чтобы снова пришлось убивать отца. А когда ИРы убьют Дэниэла, хорошо бы им вернуть его тело в виде призрачного воина или фурии. Будет отличным союзником при дворе, а разум его мешаться не будет.
А вот Стефания исчезла и следа не оставила. Никто не знал, куда она девалась, и это Валентина Вольфа тревожило. Сестрица была мало расположена к спокойствию и созерцательным размышлениям. Особенно после такого поражения. Ей обязательно надо будет на ком-то отыграться. Где бы она ни была, можно не сомневаться, что она заваривает неприятную для Валентина кашу. Агенты Валентина разыскивали ее, имея инструкции привезти ее домой. Желательно частями.
Еще одной мухой в компоте был профессор Игнациус Вакс, специалист по кибернетике из Университета Голгофы. Именно он отвечал за проектирование большей части машин, которые пройдут испытание боем на Виримонде, и Валентину пришлось согласиться с его помощью. Хотя он и знал, что на самом деле профессор был всего лишь шпионом, которому было поручено выяснить источник революционной технологии, которую предлагал Валентин. Но он не представлял реальной угрозы. Проникнуть в тайны технологии Шаба он никак не мог бы. Даже Валентин, с мозгом, растянутым химией, мало что мог делать, кроме как запускать эти системы. И все же этот человек сильно раздражал, и Валентин принял меры, чтобы почтенный профессор не отвлекал его от работы на Виримонде. Очень… забавные меры. Валентин счастливо улыбнулся. Он поведет свои машины к победе на Виримонде, обрушится на города и сровняет их с землей, и Лайонстон снова его полюбит. И пусть остерегаются тогда враги.
У себя в каюте человек, который на самом деле не был великим лордом Драмом, ходил взад и вперед и хмурился. Ему предстояло первый раз командовать войсками на поле боя, и эта перспектива его не радовала. Он учился, как только мог это делать, не вызывая подозрений, но никакие теоретические знания не могли возместить отсутствие опыта. Настоящий Драм водил полки много раз и с великим успехом, но настоящий Драм погиб на Хэйдене, известном также под названием Мир Вольфлингов. Теперь его клон должен был играть его роль, да так, чтобы никто не заподозрил правды. Он должен быть Драмом и действовать, как Драм. На него возлагалось умиротворение крестьян, и Лайонстон очень ясно дала понять, что он должен достичь успеха любой ценой. Неприятно для крестьян, но сами виноваты — нужно было знать свое место.
Человек, известный под именем Драма, глубоко вздохнул и сел. День только начинался, и уже приходилось бежать изо всех сил, только чтобы оставаться на месте. Он должен все время быть на высоте, обучаться в деле, при этом создавая у каждого впечатление о себе как об опытном воине. Не очень помогало и то, что его собственные люди ему и так не доверяют. Настоящий Драм явно был чудовищем, жестоким и непреклонным, и всегда был готов принести хоть всех своих людей в жертву победе. Так он и заработал передаваемое шепотом прозвище Душегуб. Новый Драм был не очень уверен, что тоже хочет так делать. Он не одобрял бесполезной потери жизней. Но поступи он по-своему, люди могут заподозрить, что он не тот, за кого себя выдает. И без того ходили слухи при дворе… Если же выяснится, что он — клон, его краткая жизнь окончится тут же, причем весьма неприятно. Клон, заменивший человека у власти, — извечный кошмар лордов.
И все же если он с этим справится — усмирит крестьян и снова возьмет под контроль производство продуктов питания, — Лайонстон обещала ему титул лорда Виримонда. Дэвид Дезсталкер низложен с той самой минуты, как разрешил в своем мире местную демократию. Титул будет не очень серьезным: у Лайонстон есть планы на Виримонд, которые сделают этот титул вряд ли больше, чем почетным званием. Но Драм знал, что при всех его званиях при дворе — Первый Меч, консорт императрицы — лорд без имения не совсем лорд. Владение Виримондом это изменит. А изменения на самом Виримонде сделают его одним из богатейших людей Империи. Так что есть за что играть.
Он откинулся в кресле и закрыл глаза. Хотелось бы, чтобы действительно весь остальной мир при этом исчез. Присутствие Валентина Вольфа — это была проблема, без которой вполне можно было бы обойтись. Вольф и настоящий Драм по секрету заигрывали с Подпольем Голгофы, и было у них в прошлом что-то общее, о чем он, клон, очень мало знал. В каждом разговоре с Валентином он рисковал себя выдать, не поняв завуалированный намек или упоминание о чемто, что должно быть ему известно. Поэтому он тщательно старался держать между собой и Вольфом дистанцию, и пусть Валентин думает, что хочет. Разумеется, определенная холодность в отношениях была естественной, ибо настоящий Драм выдал Подпольщиков силам безопасности Голгофы. Но ведь мог знать Валентин что-то еще о настоящем Драме, чего не знал его клон? Драм оставил подробные дневники, но многое он не записывал на ленту из осторожности или потому, что не считал важным. Драм тяжело вздохнул. Жизнь у клона и без того достаточно сложная, а тут еще твой оригинал оказывается хитрым и двуличным интриганом.
Журналист Тоби Шрек, известный в более счастливые свои дни как Тоби Трубадур, вместе со своим оператором Флинном прибыл на Виримонд в здоровенном деревянном ящике с надписью «Запчасти». Полет с орбиты на планету в темном и чертовски холодном трюме грузового корабля был кошмаром синяков и ссадин. Тоби свернулся в клубок, прижав колени к груди и наклонив изо всех сил голову, чтобы не биться ею о низкий свод. Он цепко держался за поручень и, чтобы отвлечься, составлял некролог на тех паразитов, которые предложили такую блестящую идею доставки на Виримонд.
Ладно, сам виноват. После всех травм, слез и тяжелой работы репортера в трех подряд зонах конфликтов Тоби и Флинн вежливо попросили направить их туда, откуда можно давать репортаж без риска попасть под выстрел. Совет Подполья предложил им деревенскую планету на задворках куда как далеко от всех битв, и Тоби с Флинном наперегонки сказали вда». На этот раз задание казалось простейшим. Изучить мирное сельское общество на Виримонде, которому угрожает растущая механизация сельскохозяйственных планет. Показать столетние традиции, которые оказываются под угрозой гибели, простых людей, у которых бездушные чиновники Империи отбирают средства к существованию — вот в таком духе. Такой репортаж Тоби мог бы состряпать одной левой, но были у него кое-какие соображения, которые он пока держал про себя. Как подсказывал его опыт, долго существующие сельские общины приходили к инбридингу — и в генофонде, и в идеях. В конце концов получалось общество, сопротивляющееся любым изменениям, хорошим и плохим, и Семьи, в которых передавалось из поколения в поколение отсутствие глаза, шестой палец или интеллект ниже среднего. Любимый спорт: желать вола ближнего своего, сбрасывать кошек с крыши — действительно ли они, заразы, падают на четыре лапы — и сжигать ведьм. Или журналистов, если ведьма не попадется. Но при всем при том Виримонд обещал быть получше, чем Технос III, Мист или Хацелдама, Так что Флинн упаковал свое лучшее кружевное белье, Тоби строил планы на полный отдых, прерываемый лишь для той работы, от которой никак не отвертеться, и они погрузились на идущий к Виримонду корабль. Первый раз Тоби понял, что все совсем не так хорошо, когда капитан отвел их в грузовой трюм и показал на большой деревянный ящик с трафаретом «Запчасти» на боковой стенке.
После нескончаемой темноты, сдавленных проклятий и невозможности определить, где верх, а где низ, корабль неожиданно приземлился. Было долгое напряженное ожидание, а потом ящик выгрузили и швырнули на землю с излишней, как посчитал Тоби, силой. Потом послышался звук взлетающего корабля. Тоби ждал в темноте, его прошибал пот. Сквозь щели ящика пробивался слабый свет, но сказать, куда они попали и есть ли рядом дружественные руки, было невозможно.
Вполне вероятно, что их окружала толпа тяжело вооруженных таможенников без малейшего чувства юмора. Ящик вздрогнул — это подцели ломами крышку, и она вдруг поднялась и отодвинулась в сторону. В дыру хлынуло яркое солнце. Тоби инстинктивно загородился рукой, из глаз от света брызнули слезы. В его руку вцепилась чья-то мозолистая ладонь и вытащила Тоби наружу. Перед ним оказалась дружески улыбающаяся физиономия. Тоби чуть не расцеловал ее, но сдержался. Не надо подавать Флинну идей.
