– Теперь Али обеспечено место в раю! – заключил Абдулла под громкий смех мамлюков.
Дервиш, обувшись, не спеша, доел баранину, вытер пальцы о свою рубаху, затем аккуратно сложил лепешки в полотняную суму, висевшую у него через плечо. Но не ушел. Оперся руками на посох и опустил на них голову. Задремал. Пирующие, забыв о нем, вновь зашумели, поднимая оловянные чаши с красным вином.
– Когда возьмем Тир, Абдулла? – спросил Али, сыто срыгивая воздух. – Сколько можно осаждать? Второй раз приступаем!
– Не возьмем, – вздохнул Абдулла.
– За полгода Несравненному сдались десятки городов и крепостей! Аскалон, Акка, Сидон, Бейрут, Джебайл… Они падали нам в руки, как финики с пальм!
– Крепости было некому защищать. Франков из гарнизонов убили под Хаттином или взяли в плен. Почти никого не осталось. В Тир успел приплыть из-за моря франкский атабек Конрад с войском. Он укрепил город и зажег сердца жителей отвагой. Сам Тир, да поразит его Аллах! это город шайтана, который никогда не сдается на милость нападающих, франки всегда укрывались в нем от превратностей судьбы. Жизнь мусульман там легка и спокойна, поэтому они не помогают нам, как в других городах. В городе только двое ворот: одни с моря, другие с суши. Морской вход стерегут две грозные башни и цепь, а сухопутные ворота защищают три укрепления с башнями. Как мы до сих пор брали города? Выбирали ровное место, саперы под охраной войска доставали камни из стены, заменяя их бревнами. Потом разжигали костер, бревна прогорали – и стена падала! Так мы захватили Эль-Кудс, святой город, которые франки называют Иерусалим. Но к стенам Тира не подойти! Мы несколько раз приступали, но только уносили своих убитых и раненых…
– Несравненный снимает осаду?
– Пока стоит. Но войско недовольно. Мамлюки устали – многие полгода в походе, одежда на людях прохудилась, плохо с едой. Когда эмир послал меня поручением в Аскалон, все завидовали. Этого у них нет! – Абдулла повел рукой над скатертью, уставленной блюдами.
– Зато добыча богатая! Золото, серебро, кони, оружие…
– Добычу проедаем. Подвоз припасов плохой, все дорого…
– Не прибедняйся! – со смехом воскликнул один из пирующих. – Угощаешь хорошо.
– Для друзей не жалко! – усмехнулся Абдулла. – Ешьте, пейте! Случись франкская стрела или дротик, в раю не подадут.
– Там будут гурии! И райский сад!
– Никто из живущих не видел гурий, – вздохнул Абдулла. – И некому рассказать, чтоб мы обрадовались.
– Слава Аллаху, что Несравненный тебя не слышит! – воскликнул Али. – Султан строг в вере.
– Молится пять раз в день, не пьет вина, соблюдает посты, – подтвердил Абдулла. – За это, говорят, Аллах и дарует ему победы. Но я думаю, что одних молитв мало. Несравненный необыкновенно умен, хитер и отважен. Армянскому курду из незнатного рода страшно и помыслить стать султаном, а Юсуф стал. За что я преклоняюсь перед ним больше, чем за ревность к вере.
– Ты смеешь называть его Юсуфом?
– Я звал его так, как тебя зову, Али. Было время… Двадцать лет тому Юсуф взял меня в войско, мне было шестнадцать…
Абдулла прикрыл глаза и начал рассказывать. Подвыпившие друзья внимали ему, будто слышали это впервые. Даже духанщик застыл в углу, забыв о хлопотах. Всем хотелось услышать историю невиданного возвышения курдского мальчика, отец которого был крещен как Иов в армянской церкви, затем стал Айюбом-мусульманином и подарил миру сына, прославившего истинную веру.
Дервиш неслышно поднялся и побрел прочь. Никто не остановил его в воротах: прежняя стража сменилась, а новая едва удостоила его равнодушным взглядом. Дервиш выбрел на дорогу и пошел на восток, ступая по песку крепкими подошвами подаренных сапог. Стены и башни Аскалона постепенно исчезали вдали; и, чем дальше они становились, тем тверже становился шаг нищего. Когда последние очертания города скрылись вдали, дервиш сунул свою палку под мышку и зашагал свободно и широко. Он миновал виноградники, высаженные на склонах холмов взамен уничтоженных франками при взятии Аскалона тридцать лет тому, вступил в рощу молодых олив, раскинувших свои цепкие ветви по обеим сторонам узкой дороги. Здесь дервиш прошел совсем немного. Двое оборванцев в лохмотьях, но с мечами за поясами, выскользнули из-за деревьев и преградили ему путь.
– Что у тебя в суме, старик? – грозно спросил разбойник с рябым лицом, кладя руку на рукоять меча. Рябой говорил на смеси французского, латыни и арабского, обычной для жителей Леванта.
Дервиш молча снял с плеча суму и протянул ее второму грабителю, совсем еще юному, с румянцем на щеках. Рябой забрал суму у товарища, запустил в нее грязную лапу и с радостным возгласом извлек две лепешки. Оба разбойника тут же набросились на еду, не обращая внимания на дервиша. Тот не воспользовался удобным моментом, и остался стоять, с любопытством наблюдая как оборванцы жадно расправляются с его подаянием.
Лепешки исчезли почти мгновенно. Рябой на всякий случай пошарил в пустой суме и с вздохом швырнул ее на дорогу. Окинул внимательным взглядом продолжавшего стоять дервиша.
– Сапоги на нем крепкие, – сказал удивленно. – А ну, сымай!
– Зачем они тебе? – вступился молодой. – Оставь старику! Еду у него отобрали…
– Сарацины опять подадут! – возразил рябой. – А нам кто? Сапоги где-нибудь на хлеб сменяем. Одна лепешка – это не еда, я б еще десять съел. Сымай, я сказал!
Дервиш, опираясь на посох, стащил сапог сначала с правой ноги, затем – с левой. Рябой, не дожидаясь, пока ему их подадут, подскочил, поднял с земли и стал придирчиво рассматривать.
– Давно голодаете? – вдруг спросил дервиш у юноши. Голос у него теперь был сильный и звучный. Молодой.
– С тех пор, как султан Аскалон взял, – вздохнул оборванец. – Убежали от плена, теперь скитаемся. Может, лучше было в плен? Хоть бы кормили…
– И били! – буркнул рябой, поднимая с дороги суму и засовывая в нее сапоги. – Продали б нас генуэзцам или венецианцам, те посадили б на цепь в галере; ворочал бы веслом, пока не сдох!
– Зато в сытости… – вновь вздохнул румяный разбойник.
– На службу идите! – предложил дервиш. – Такие храбрые воины…
– Кто сейчас нанимает на службу? – хмыкнул рябой. – Бароны убиты или разбежались, воины не нужны никому.
– А Саладину?
– В мамлюки? Лучше на галеру… Там, когда ветер в паруса, отдохнуть можно. Христиан, которые веру сарацин приняли, султан впереди войска ставит, чтоб кровью преданность Аллаху доказали. Глядишь – и ты в их раю, где вина тебе никто не нальет, потому как нельзя. Ну их! Да еще обрезают спереди… – рябой хрипло засмеялся.
– Так вы долго не протянете, – сказал дервиш. – Нарветесь на мамлюков…
– Значит, будет галера! – беззаботно отмахнулся рябой.
– Иди мне служить! – вдруг сказал дервиш.
Рябой расхохотался.
– Чем платить будешь? Подаянием?
– Серебром!
Дервиш ловко вытащил из складки рубахи блестящий кружок и показал его грабителям.
– Будете получать по милиарисию каждый день.
– А ну отдай!
Рябой с угрожающим видом шагнул к старику. Тот вдруг вскинул посох наперевес и ловко ткнул им оборванца в живот. Рябой задохнулся от боли и опустился на колени. Дервиш мгновенно перехватил посох и приложил им грабителя по затылку. Тот без звука сунулся лицом в землю.
Розовощекий разбойник растерялся от неожиданности, но быстро пришел в себя. Отступил на шаг и выхватил меч. Но замахнуться не успел. Посох вновь описал дугу, юноша вскрикнул и выронил оружие. Прижал к груди ушибленную руку.
– На колени и руки назад! – грозно приказал дервиш, вскинув посох.
Розовощекий послушался. Дервиш шагнул к нему, сорвал с розовощекого пояс и крепко связал им руки оборванца. Затем проделал то же с рябым.
В отдалении послышался топот копыт. Два всадника в боевом сарацинском наряде выскочили из-за поворота и помчались к троице на дороге. Один из них вел на поводу лошадь под седлом. Всадники осадили коней рядом с дервишем.
– Их как магнитом к вам тянет, Игорь Иванович! – сказал один из них по-русски. – Третий случай за неделю!
– Легкая добыча, – пожал плечами ряженый дервишем полковник. – Чего проще ограбить старика?
– Убить могли! – заметил второй. – Ишь, мечи! Подождали б нас у рощи, как договаривались!
– Убивают врагов и соперников, людей жалких не трогают, – философски заметил Игорь Иванович, подходя к рябому разбойнику. Тот уже пришел в себя и, мыча, ворочался на дороге.
Полковник рывком усадил его, заглянул в глаза.
– Дай воды, Дима!
Первый всадник протянул ему баклагу. Полковник плеснул из нее в ладонь и брызнул на рябого. Тот поднял голову. Взгляд маленьких синих глаз был осмыслен и зол.
– Так пойдешь мне служить? – спросил полковник на местном наречии и указал на всадников. – Получишь коня, одежду, оружие. Еда и один милиарисий в день.
– Сарацину служить не буду! – ответил рябой и сплюнул на дорогу.
– Кто сказал, что я сарацин? – усмехнулся полковник.
Рябой окинул его внимательным взглядом.
– А кто ты?
– Христианин благородного рода. Набираю людей в войско.
– Дервишем зачем вырядился?
– Сарацинские тайны выведать. Чтобы делу моему не мешали.
– Врешь!
Полковник стащил с себя чалму, затем встал перед рябым и задрал рубаху спереди.
