Саймон Грин — Охотник за смертью: Восстание

прислали. Технос III был не самой важной из миссий сестер милосердия, а врачи требовались везде. Сестры не могли предвидеть подобной бойни — такого количества раненых Беатриса еще ни разу в жизни не видела. Обычно они просто умирали. Теперь, когда у Беатрисы появились новые медикаменты, она смогла сохранить жизнь большинству своих пациентов. Но теперь ей стало не хватать места. Черт бы побрал этих мятежников! И Вольфов заодно. А также ее саму, за то, что ей пришло в голову прилететь сюда для перемены обстановки.

Беатриса вытерла вспотевший лоб тыльной стороной ладони, не подозревая, что размазывает по нему алую полосу крови. Когда она думала о том, что могла бы сделать, будь у нее настоящая медицинская лаборатория и современное оборудование, у нее руки опускались от отчаяния. В основном она старалась не думать об этом и делать то, что может. Взяв себя в руки, Беатриса вернулась в палатку. Лучше было бы сказать «вернулась в ад». Она медленно шла вдоль огромной палаты госпиталя, перешагивая через лежащих в проходе раненых и то и дело останавливаясь, чтобы помочь сестрам. Иногда ее помощь заключалась лишь в том, чтобы приложить на лоб очередному страдальцу прохладную руку, а иногда приходилось и держать пациента, пока хирурги его оперировали. Несмотря на новые поставки, обезболивающих все равно не хватало, и хирурги приберегали их для серьезных операций. Тем же, чьи раны были не такими тяжелыми, они просто давали в зубы кусок ткани, чтобы заглушить стоны.

Про себя Беатриса молила Господа, чтобы он дал ей силы все это вытерпеть. Тела мертвых уносили из палатки в тот самый миг, когда они переставали дышать. Во-первых, место было нужно живым, но, что самое главное, Вольфы хранили свежие тела на случай, если им понадобятся донорские органы. Представители этого клана никогда не упускали своей выгоды. Конечно, никому из ее раненых эти органы не достанутся. Право на них имеют только офицеры.

Беатриса стиснула зубы, чтобы невзначай не выругаться. Или не заплакать. Нельзя, чтобы раненые видели, в каком она состоянии. Она должна быть спокойной и уверенной, чтобы создавалось впечатление, будто она контролирует ситуацию. Во всяком случае, ей надо убедить в этом пациентов. Не повезло беднягам.

Под ногами Беатрисы хлюпали кровь и другие, еще менее приятные жидкости. Воняло дерьмом — из развороченных животов раненых и от тех, кто обделался перед смертью. Вдруг Беатриса остановилась и склонилась над очередным раненым, внимательно разглядывая его. У бедняги была отсечена рука до локтя, на теле виднелось еще несколько ран, но сейчас Беатрису интересовало только его лицо. Где-то она видела его раньше… Беатриса прикусила губу. Она вспомнила. Такие лица часто встречались ей на фабрике. Этот бедняга не был ни наемником, ни солдатом церкви — он был клоном. А поскольку клонам в Империи не разрешалось носить оружие, очевидно было, что перед ней беглый клон. Вероятнее всего, мятежник, принимавший участие в последнем налете. Беатриса пожала плечами и выпрямилась. Она — сестра милосердия, и ей нет дела до происхождения своих пациентов. И к черту Вольфов. Беатриса жестом подозвала к себе ближайшую сестру.

— Это мятежник, — тихо сказала она. — У нас их много?

— Пока тридцать два. Вы же сами сказали…

— Да, разумеется. Прикройте им лица. Если нужно, забинтуйте их. Вольфы не могут злиться из-за того, чего они не знают. Таким образом мы избежим осложнений. Что слышно о новой партии медикаментов?

— Они все еще на орбите. Со времени последней атаки Вольфы разрешают посадку только судам, несущим груз первой необходимости. Они говорят, что этого требует безопасность.

— Сволочи. Я свяжусь с нашим орденом, как только мне предоставится такая возможность. Может, они сумеют как-нибудь надавить на Вольфов.

— Что мы будем делать с мятежниками, когда они поправятся настолько, что смогут пережить перевозку? Держать их здесь мы не имеем возможности. И так тесно. Неужели придется выдать мятежников Вольфам? Но зачем тогда их лечить?

— Не беспокойтесь, сестра. Как только эти раненые станут транспортабельны, мятежники их выкрадут. Они всегда так делают.

Беатриса обернулась через плечо, привлеченная чьими-то голосами у входа в палатку. Она сразу узнала посетителя и нахмурилась:

— Похоже, у нас опять неприятности. Закройте мятежникам лица. Быстро!

Сестра кивнула и отправилась выполнять приказ, а Беатриса поспешила ко входу. Добравшись, она кивнула растерявшейся дежурной сестре, показывая, что берет дело в свои руки, и сестра с благодарностью кивнула в ответ.

Беатриса одарила непрошеного гостя ледяной улыбкой:

— Кардинал Кассар? Какая честь для нас! Что привело вас сюда в это воистину тяжелое время?

— У вас лечатся раненые мятежники, — сухо сказал Кассар. — Мне сообщили. Я требую, чтобы вы выдали этих мятежников моим людям для допроса. Сию же минуту. Все равно им тут не место. Я привел с собой еще раненых.

— Что-нибудь еще случилось?

— Вас это не касается.

— Касается, раз вы принесли раненых. Я — сестра милосердия, а значит, помогаю всякому, кто нуждается в моей помощи. Таков мой долг.

Кассар холодно улыбнулся:

— Плевать я хотел на ваш долг. Немедленно отдайте мне мятежников, или я прикажу своим людям выволочь их за ноги.

Беатриса задумчиво кивнула:

— Я всегда знала, что ты дерьмо, Джеймс. И понимаю, как тебя взбесило это поражение. Но я не позволю тебе сделать то, о чем ты впоследствии горько пожалеешь. Дома, на Голгофе, наш орден имеет очень большое влияние. А я сейчас — его любимая дочь. Я совершаю великий подвиг во имя Божие и тем прославляю сестер милосердия. Стоит тебе пойти против меня, и мое начальство велит твоему начальству стереть тебя в порошок.

— Голгофа далеко, Беатриса. Пройдет много времени, пока твое слово дойдет туда. Твои драгоценные мятежники располагают нужной мне информацией, и я намерен выдавить ее из них, капля за каплей. Они будут страдать, как страдали мои люди. И ты ничем не сможешь остановить меня.

— Ошибаешься, — сообщила Беатриса. — Взгляни-ка вниз.

Кардинал взглянул и увидел, что Беатриса держит в руке скальпель, острие которого направлено прямо ему в пах. Оба они застыли неподвижно.

— Ты не посмеешь, — сказал Кассар.

— А ты проверь, — посоветовала Беатриса. — Как ты сам только что сказал, Голгофа далеко. Мало ли какие бывают несчастные случаи. Тебе ведь наплевать на страдания твоих людей, Джеймс. Ты просто пытаешься добиться хоть какого-нибудь успеха, чтобы твоя карьера не полетела к чертям после этой бойни. Но сейчас ты на моей территории и будешь играть по моим правилам. Попробуй пройти мимо меня, и я клянусь, что ты пожалеешь об этом. Я тебя прирежу, Джеймс. Прямо здесь.

Кассар заглянул Беатрисе в глаза и поверил каждому ее слову.

— Я еще вернусь. Вернусь с оружием и не один.

— Нет, не вернешься. Наш разговор снимается скрытой камерой. Хочешь, чтобы все твои люди увидели, как ты испугался сестры милосердия? Тогда твоей карьере точно придет конец. А теперь выметайся отсюда. Меня тошнит от твоей гнусной рожи.

Кассар судорожно кивнул и отступил на шаг, подальше от острого скальпеля.

— Я тебе этого не забуду, сука!

— Да уж, постарайся запомнить. Катись, Джеймс, катись. У меня полно работы.

Кассар повернулся и зашагал прочь, содрогаясь от бессильной ярости. Горе тому бедняге, который первым попадется ему под руку! Беатриса задумчиво смотрела ему вслед, тихонько подбрасывая скальпель