нет?»
Похоже, что лучше всего сейчас убраться отсюда, да подальше... Он тронул лошадь с места. Она немного прошла вперед, затем развернулась.
— Я назвался этим именем, чтобы погубить одного Верховного Чародея, — сказал он, проезжая мимо двойника.
Тот повернулся в воздухе и молча воззрился на Эльминстера:
— Гмм...
— Другие Верховные Чародеи, — мрачно добавил Эльминстер, — пусть живут как хотят.
Наблюдающий за ним чародей рассмеялся:
— Да уж, всенепременно, они так и делают, хвастливый мальчишка, как, впрочем, всегда и было. Видишь, я дрожу от твоих зловещих речей? Кстати, а ты пляшешь? А в карты играешь?
Эльминстер почувствовал, как в нем закипает злость. Он чуть лошадь не загнал, и все для того, чтобы только выслушивать насмешки от чародея, да и то неизвестно, где тот находится, а наемники уже наверняка окружают его, чтобы разделаться с ним на досуге... И он пришпорил лошадь и поскакал прочь от чародея, позволив себе только одно сдержанное замечание:
— Да уж, всенепременно, я именно это и делаю. Он скакал во весь опор обратно по той же дороге, по которой приехал сюда, но на ближайшем подъеме повернулся, чтобы посмотреть, что там делается позади. Двойник чародея неподвижно стоял на том же самом месте, потом прямо на глазах замерцал и исчез, оставив после себя только утоптанный лошадью Эла снег. Да, и еще, там, внизу, два отряда вооруженных мечами и арбалетами верховых наемников уже покидали лагерь, разъезжаясь в разные стороны, чтобы, окружив, схватить его.
Становилось совсем темно, но над головой ярко горели звезды, и уже совсем скоро взойдет Селуна. Интересно, как далеко этот чародей может видеть его?
В голове у него сложились два плана: каким-то образом на его загнанной кляче проскочить мимо наемников и ворваться в их лагерь. Вполне возможно, что колдун сейчас там и, пока он не воспользовался заклинаниями, можно пристрелить его из арбалета. Наверное, так ему и следовало бы поступить, если бы он был героем баллад, которые распевали менестрели. Но это было очевидное безрассудство.
Другой план заключался в том, чтобы, выбравшись на дорогу, по которой поскачет один из отрядов, закопаться в снег, приготовив к бою все свои арбалеты, а лошадь отпустить. Если один из отрядов отправится по ее следу, то, возможно, у него будет время справиться со вторым отрядом и, завладев каким-то образом одной из их лошадей, только тогда напасть на лагерь. Затем, победив чародея — а он наверняка узнает, что Эл направляется к лагерю, — можно будет отправиться по следу за другим отрядом наемников и расправиться с ними по одному при помощи своих арбалетов... это звучало почти как бред.
Он произнес вслух строчку из некогда слышанной им баллады: «Принцы бросаются вперед, отталкивая глупцов, и обретают славу» — и повернул лошадь вправо, чтобы перехватить тот отряд наемников, который лучше был виден отсюда. Он вроде насчитал девять всадников, не стоило и говорить, сколько их было в другом отряде.
Его усталая лошадь уже дважды спотыкалась и теперь чуть не упала, оступившись в глубокую выбоину, запорошенную рыхлым снегом.
— Осторожнее, — вырвалось у него. Его собственная усталость и боль вдруг нахлынули на него с новой силой. Все, что он мог сделать силой мысли, — это парализовать боль и (он задумчиво потер подбородок) остановить кровотечение. Нет, он не был непобедимым воином.
Итак? Для такой отчаянной атаки требовалось быть дураком, а не героем. Ускакать прочь? Но тогда не защитят ни память о родителях, ни вера, что наступит день, когда Аталантар освободится от власти чародеев и рыцари снова будут объезжать страну дозором...
— Рыцари непременно будут объезжать Аталантар дозором, — произнес Эльминстер, обращаясь к ветру, но тот, не слыша, подхватил его слова, закружил их, и они умолкли где-то позади. Тем временем Эльминстер как раз подъехал к глубокой лощине на подветренной стороне занесенного снегом склона — месту, которое вполне подходило для задуманной им засады, — и остановил лошадь.
Он немного неуклюже соскочил на землю, — юноша не ездил верхом с тех пор, как сгорел Хелдон, и его затекшие ноги слишком резко напомнили ему об этом. Эл отвязал арбалеты и взял все, что ему нужно.
— Да не покинет меня удача, — как и прежде безответно, бросил он ветру. Вдохнув полной грудью холодный воздух, он хлопнул лошадь по крупу и прикрикнул на нее. Та всхрапнула и, на мгновение оглянувшись назад, понеслась прочь. Эльминстер остался в ночи один.
Но боги позаботились, чтобы не надолго. Девять наемников, ищущих его крови, в полном вооружении скакали сюда. Эльминстер опустился на колени в снег, как раз за перевалом, и принялся поспешно готовиться к бою.
К тому времени как все три арбалета были заряжены, он совсем выбился из сил, а ветер уже доносил поскрипывание седла и позвякивание металла. Наемники были совсем близко. Лежа в снегу и стараясь дышать так, чтобы пар изо рта не выдавал его, Эльминстер приготовил арбалеты, воткнул в снег четыре кинжала, чтобы они были под рукой, и приготовился ждать.
Его жизнь висела на волоске надежды, что у самих солдат арбалеты еще не заряжены или они не сразу заметят его. Эльминстер почувствовал, что во рту пересохло. Ладно, что бы ни случилось, это не займет много времени.
Внезапно на него обрушился грохот копыт, крики и лязг оружия. Что могло... И тут Эльминстер понял, что У него нет времени на размышления: он увидел наемника, скачущего во весь опор вперед низко пригнувшись к шее лошади. Принц Аталантара поднял арбалет, тщательно прицелился и выстрелил.
Увидев крутой спуск, лошадь с тревожным ржанием поднялась на дыбы. Не имея времени свернуть в сторону или замедлить бег, она почувствовала, что ее седок, упав с седла, запутался в упряжи, натягивая ее. Лошадь снова встала на дыбы, пытаясь освободить поводья, которые, натягиваясь, выворачивали ее голову назад. Копыта занесло в снегу, и она обрушила их на своего упавшего седока. Вместе они заскользили вниз по склону холма. Лошадь вскочила на ноги и загарцевала на месте, мотая головой, словно стараясь освободиться. Человек остался неподвижно лежать в утоптанном снегу.
Других всадников не было видно, но с другой стороны перевала слышались крики и стальной, режущий ухо лязг сражения. Эльминстер в недоумении нахмурился. Он собрал все свои кинжалы, засунул их обратно за пояс и, держа наготове второй арбалет, осторожно подполз к гребню горы, так чтобы видеть, что делается за перевалом.
В темноте ночи неподалеку от перевала жестоко рубились друг с другом на мечах всадники. Одна группа верховых была одета в пестрые остатки самых разнообразных доспехов... Откуда, о боги, они появились? Другую группу сражающихся составляли солдаты, и, хоть численный перевес был на их стороне, они быстро начали отступать. Эльминстер увидел, что один из наемников, отбившись от своего противника, пришпорил лошадь и галопом понесся прочь.
Принц Аталантара, уперев ногу в снег, хорошенько прицелился и выстрелил. Стрела пролетела над плечом наемника, и улепетывающий вояка еще подхлестнул лошадь. Выругавшись, Эльминстер кинулся за третьим арбалетом, подхватил его и побежал вдоль гребня горы. Ускакавший всадник был теперь меньше, но его хорошо было видно, когда лошадь стала подниматься по нетронутому снегу следующего склона. Эльминстер тщательно прицелился, выстрелил и увидел, что стрела попала в цель.
Наемник закинул руки, пытаясь дотянуться до спины, и выпал из седла. Лошадь побежала дальше без него.
— А я и не знал, что среди нас есть стрелок!
При этих словах Эльминстер с радостью обернулся на знакомый веселый голос:
— Хелм!
Рыцарь был все в тех же потрепанных кожаных доспехах и порыжевших от времени рыцарских перчатках. Из-под помятого шлема все так же торчала похожая на обрубок борода. И все тот же запах свидетельствовал, что он не снимал доспехи и не мылся со дня их встречи на лугу у Хелдона. Под ним была плохонькая лошадка темной масти, такая же покрытая шрамами, как и ее наездник. В руке Хелм держал длинный загнутый меч, тускло поблескивающий свежей кровью.
