— А жаль, — ответил Фарл. Положив руки друг другу на плечи, они шагали по скользкой мостовой, одни против всего Хастарла.
Глава Пятая
Держать в Цепях Мага
Держать в цепях мага? Что ж, обещание могущества и обладание тайными знаниями («магией», как вы это называете), жадность и любовь — вот что держит в цепях поголовно всех мужчин... и некоторых из самых глупых женщин.
Из высоких окон выплывал чудесный запах. В животе у Эльминстера само собой громко заурчало. Неловко прильнув к каменному выступу, он замер головой вниз в надежде, что его никто не услышит.
Пиршество внизу было в полном разгаре. Звякали стаканы, и смеялись люди. Короткие взрывы хохота прерывали общий гул острот. Слышны были и обрывки серьезного разговора. И все-таки слишком далеко, чтобы разобрать слова. Закончив вязать узел, Эл для проверки изо всех сил подергал веревку. Ну вот, теперь все в руках богов...
Дождавшись очередного взрыва хохота, Эльминстер соскользнул по тонкой веревке на балкон внизу. Во время этого маленького путешествия его мог увидеть любой из сидящих за столом, кто удосужился бы посмотреть вверх. Пот градом катил с него, когда сапоги наконец коснулись пола балкона, и он благодарно нырнул вниз и пригнулся за ограждением, скрывшим его от глаз сидящих за столом людей. Никто не поднял шума. В следующий миг он уже достаточно освоился, чтобы осторожно осмотреться. На балконе было темно, и, похоже, им давно не пользовались. Эл старался не шевелиться, чтобы не потревожить пыль, от которой мог расчихаться.
Оглядевшись, Эльминстер стал внимательно прислушиваться к разговору за столом и уже через несколько слов сидел, замерев от страха и растущего возбуждения. Рука сама потянулась к Мечу Льва, висевшему на груди.
— Люди шепчутся, Хэвелин, что ты сомневаешься в нашей силе, — произнес равнодушный, надменный голос, каждое слово тяжело падало в наступившее тягостное молчание, — что мы не настоящие чародеи, а так, чтобы просто держать народ в страхе и повиновении Оленьему Трону, и потому мы не смеем и носа высунуть за пределы королевства... что наши заклинания — это всего лишь трюки, малоспособные уберечь от воров и соперников, а значит, наши совместные капиталы остаются незащищенными.
— Я ничего такого не говорил.
— Возможно, но твой тон говорит мне: ты поверил, что есть такой слух. Нет, убери меч. Сегодня ночью я не хочу причинять тебе вред. Было бы верхом неблагодарности сразить человека в его же собственном доме и проявлением глупости уничтожить хорошего союзника и состоятельного приверженца. Все, что мне от тебя надо, — посмотри внимательно на одно маленькое доказательство моей силы.
— Какой магией ты хочешь воспользоваться, Хок-лин? — подозрительно спросил Хэвелин. — Предупреждаю, за этим столом есть люди не столь защищенные амулетами или щитами, как я, и у которых еще меньше причин любить тебя. Было бы немудро заставлять такого человека хвататься за оружие.
— У меня и в мыслях нет никакой особой жестокости. Я просто желаю показать действенность моей магии на примере одного заклинания, которое я недавно усовершенствовал. Это заклинание заставит любого смертного, чье имя и внешность я знаю, явиться передо мной.
— Любого смертного?
— Любого живого смертного. Но прежде, чем ты назовешь имя своего заклятого врага, которого хотел бы заполучить в свои руки, я желаю показать тебе истинную силу магии, которой мы владеем... магии, которую ты унизил до простых трюков и огненных шаров, назначение которых — пасти простолюдинов.
Послышался странный высокий звенящий звук.
— Видишь эту цепь, — снова раздался равнодушный голос Нелдрина Хоклина, королевского мага Аталантара. — Положи ее и отойди. Вот так. Благодарю.
Послышалось переливчатое позвякивание, а затем — быстрая поступь осторожных шагов. Снова раздался хрустальный звон, и отблески пламени заплясали по стене над Эльминстером. Прищурившись, он разглядел, что с пола сама по себе поднимается прозрачная цепь. Вот она свилась в воздухе кольцами, потом медленно свернулась в огромную спираль.
Хоклин равнодушно сказал:
— Это Хрустальная Цепь Задержания, сработанная в Нетериле много веков назад. Эльфы, гномы, люди — все искали ее, но безуспешно. Думали, что она утеряна навсегда. Я нашел ее. Смотри! Перед тобой цепь, которая может лишить свободы любого мага настолько, что он совсем не сможет воспользоваться своей магической силой. Красива, не правда ли?
В ответ послышался гул одобрительных голосов, затем самый могущественный из Верховных Чародеев продолжил:
— Хэвелин, кто, по-твоему, самый могущественный маг в Фэйруне?
— Полагаю, что ты хочешь услышать, что это ты... по правде говоря, не знаю, я не очень-то разбираюсь во всей этой магии... нет, не знаю... может, этот Сумасшедший Маг, говорят, он...
— Нет, бери выше. Неужели ты ничего не помнишь об учении Мистры?
— Ее? Ты собираешься посадить на цепь богиню?
— Нет, смертного. Я же сказал «смертного», значит, смертного и имел в виду.
— Да хватит этих выспрашиваний, скажи нам сам, — произнес угрюмый голос. — Надо знать, когда умничать, а когда — откровенно говорить. И по-моему, сейчас настало как раз такое время.
— Ты сомневаешься в моей силе?
— Что ты, Верховный Чародей. Верю, у тебя есть что показать. Я лишь говорю, что довольно играть с нами в твои высокомерные словесные игры. Веди себя как подобает великому магу, а не мальчишке, который пытается произвести впечатление своим умничаньем.
Не успел он договорить последнее слово, как вскрикнул от отвращения, вокруг опять загудели голоса. На мгновение Эльминстер высунулся над ограждением балкона и тут же нырнул обратно вниз. Этого было достаточно, чтобы увидеть человека, в ужасе глазеющего на свою тарелку, на которой лежала человеческая голова, уставившаяся на него невидящим взглядом.
— Это голова последнего вора, который попытался обокрасть твой склад и был обезглавлен волшебным мечом, заколдованным, между прочим, мною. Хотя в любом случае приятного аппетита, Намит, это всего лишь мираж.
— Хоклин, я тоже считаю, что тебе надо говорить с нами в открытую, — произнес другой голос постарше. — Хватит играть.
— Ладно, — ответил королевский маг. — Тогда смотрите и безмолвствуйте.
Раздалось быстрое бормотание, последовала вспышка света, а за ней — высокий звук, напоминающий нестройный звон хрустальных колокольчиков.
— Скажи всем, кто ты. — В голосе Хоклина звучало надменное ликование.
— Меня зовут Магистр, — послышался новый спокойный старческий голос. За столом раздались возгласы удивления, и Эльминстер не смог удержаться. Магистром называли чародея, который носил мантию власти Мистры. Величайший маг всех времен и народов. Он должен увидеть его. Очень медленно и очень осторожно Эл поднял голову над ограждением и замер, пораженный неожиданной мыслью: если Верховные Чародеи держат под контролем самую могущественную во всем Фэйруне магию, как он надеется справиться с ними?
Внизу стоял длинный освещенный праздничный стол. Чуть в стороне от стола стоял окруженный
