разбудила его, когда позволила убить родителей. Хотя скорее всего, признался себе Эльминстер, задумчиво глядя на храм, он просто устал тратить дни понапрасну, слоняясь по крышам и выискивая, что бы стянуть. Пусть Верховные Чародеи боятся осквернять храм Мистры, он, Эльминстер, не побоится. Сегодня же ночью. Миру — во всяком случае Аталантару — будет гораздо лучше, если в нем совсем не будет никакой магии.
Вряд ли, конечно, это произойдет, если разрушить только один храм. Но вдруг Мистра прогневается, нашлет на город проклятие, и ни один чародей не сможет в нем колдовать. Или в храме найдется какой-нибудь магический предмет, который можно будет использовать против чародеев. Хотя, может, он просто погибнет. Даже такой исход лучше, чем бездействие.
Эльминстер глядел на выцветшую, облупившуюся краску и украшавшие оба передних угла крыши каменные статуи, напоминавшие летучих мышей, замерших с хищно приоткрытыми клювами. Их когти крепко обхватили верх колонн на фасаде храма. Он попытался напрячь свое магическое зрение. Статуи не светились. Но, может, волшебные горгульи, о которых менестрели поют в своих балладах, не светятся... Единственная магия, какую он видел, была самая простенькая, видимая каждому, едва мерцающие буквы над дверью сложились в слова «Я Есть Единственное Истинное Заклинание».
Покачав головой, Эльминстер стал спускаться с крыши. Вроде месть — дело нужное.
Насколько Эл разглядел, замок не был зачарован. Он легко поддался его металлической отмычке — уроки Фарла не пропали даром. Эльминстер в последний раз оглянулся на безмолвную улицу, приоткрыв дверь, чуть постоял в ее тени, давая глазам привыкнуть к темноте, и проскользнул внутрь, держа кинжал наготове.
Пыль и пустая темнота. Эльминстер изо всех сил вглядывался в темень, но, похоже, в храме Мистры вообще не было ничего, кроме каменных столбов. Со всей осторожностью он чуть отошел в сторону от двери — обычно ловушки располагаются прямо перед самой дверью — и сделал шаг вперед.
С этим местом что-то явно было не так. Да, конечно, он предполагал, что возникнет чувство, словно за ним наблюдают, и, наверное, по коже побегут мурашки от едва уловимого прикосновения дремлющих чар, ждущих повсюду вокруг него, когда же наступит время их пробуждения, — все это здесь было. Но было и еще нечто такое...
Да, вот оно: такое большое пустое помещение должно эхом возвращать все звуки. Но эха не было. Из мешочка на поясе Эльминстер достал сушеную горошинку — из тех, что носит при себе любой вор, на случай если придется разбрасывать их под ноги преследователям, — и бросил ее в темноту перед собой.
Он не услышал, как она упала на пол. Поежившись, Эл сделал осторожный шаг вперед. Теперь он находился в передней части храма, отделенной от огромного открытого зала рядом массивных колонн... насколько он мог судить, совсем невыразительных каменных цилиндров. Пол покрывал толстый слой нетронутой пыли. Эл в последний раз оглянулся на дверь, которую прикрыл за собой, и пошел в темноту.
Купол огромного круглого зала терялся где-то в вышине, примерно на уровне крыши, с которой Эльминстер смотрел на храм. В центре зала стоял круглый каменный алтарь. Три яруса балконов огибали огромное пространство. Помещение было темным, пустым и безмолвным.
Вот и все, что здесь было. В общем-то, даже осквернять нечего. Никаких служителей тоже не видно.
Внезапно позади с грохотом распахнулась дверь, и в храм вошли люди с факелами. Эльминстер бросился к колоннам, чтобы спрятаться. Вошедших было много, по крайней мере два отряда наемников с копьями в руках.
— Ищите по всему храму, — холодно прозвучал приказ. — Никто не смеет входить в храм Мистры шутки ради.
Говорящий вышел вперед и в стремительном то ли приветственном, то ли почтительном жесте поднял руку в сторону алтаря. Затем он спокойно сказал:
— Нам понадобится свет, — и при этих словах, хотя он и не произнес никакого заклинания, сами камни вокруг Эльминстера начали светиться.
Все, что в храме было из камня, стало светиться жемчужно-белым светом, в конце концов заполнившим весь зал и открывшим, где прячется молодой вор. Более дюжины наемников с мрачными лицами повернули в его сторону копья. Отдававший приказы человек стоял среди них.
— Это всего лишь вор. Уберите оружие.
— А что если он убежит, господин? Человек в длинном одеянии улыбнулся:
— Моя магия позволит ему пойти только туда, куда я захочу, и никуда больше.
Одно движение руки, и Эльминстер почувствовал, как руки и ноги дернулись и слегка онемели. Появилось пощипывание и покалывание, дрожь — в общем, все то же, что он чувствовал на лугу над Хелдоном в тот жуткий день много лет назад. Отчаяние волной захлестнуло его. Тело больше не слушалось: оно повернулось и пошло навстречу стражникам.
Нет, к алтарю. Ни одна руна не украшала этот голый круг из камня. Когда он подошел, наемники, окружив его в кольцо, подняли копья.
— Согласно закону, тот, кто оскверняет храмы, должен быть предан смерти, — прогремел один пожилой стражник, — на том же месте.
— Все верно, — подтвердил человек в длинном одеянии и снова улыбнулся. — Однако я сам выберу это место. Когда этот глупец окажется на алтаре, если угодно, можете бросить в него свои копья. Свежая кровь, пролитая на алтарь Мистры, позволит мне попробовать одно заклинание, о котором я давно мечтал.
Внутри Эльминстера клокотала ярость, а он все так же неотвратимо приближался к алтарю. Какая глупость — прийти сюда... Но сделанного не воротишь. Смерть положит конец его тщетной борьбе с Верховными Чародеями. Простите, отец... мама... Эльминстер бегом бросился вперед, надеясь каким-то чудом освободиться от магического влияния и в то же время понимая, что выбора у него нет. Ну ладно, по крайней мере он хоть умрет не бездействуя.
Чародей только улыбнулся и согнул палец. Бег замедлился до семенящей походки, пока Эл не остановился перед алтарем. Маг заставил его развернуться, и теперь они стояли лицом друг к другу.
Чародей поклонился:
— Приветствую тебя, вор. Я — правитель Илдру, Верховный Чародей Аталантара. Разрешаю тебе говорить. Кто ты?
Эльминстер обнаружил, что может шевелить губами.
— Как ты уже сказал, Верховный Чародей, — безучастно ответил он, — вор.
Чародей поднял бровь:
— Зачем ты забрался сюда сегодня ночью?
— Говорить с Мистрой, — произнес Эльминстер, удивляясь своим словам.
Илдру прищурился:
— Зачем? Ты что, маг?
— Нет, — фыркнул Эльминстер, — и этим горжусь. Я хочу свергнуть Верховных Чародеев, таких как ты, и пришел, чтобы получить помощь Мистры или проклясть ее, если она откажет.
Брови чародея снова взлетели вверх.
— Но с какой стати ты рассчитываешь на помощь Мистры?
Эльминстер хотел было пожать плечами, но обнаружил, что не может двигать ничем, кроме рта.
— Боги существуют, — медленно произнес он, — у них настоящая власть. И она нужна мне.
— Да? Я так и думал, — забавляясь, сказал чародей. — А знаешь, сначала надо учиться — много и долго, почти всю жизнь, и начать с ученика чародея, и рисковать жизнью, пробуя то или иное заклинание, которое не понимаешь, или изобретая что-нибудь свое. Какое неслыханное высокомерие — думать, что Мистра тут же тебе все даст, как только ты попросишь ее!
— Неслыханное высокомерие в Аталантаре, — негромко сказал Эльминстер, — власть Верховных Чародеев. Жизнь в этой стране под вашей властью настолько тяжела, что никто другой уже не может позволить себе роскошь неслыханного высокомерия.
