езды.
Вот уже час, как они отъехали от Санта-Фе, а она была уже совершенно больной.
Когда она догнала Чако, он, оглянувшись через плечо, сказал:
— Вот так-то лучше.
Он мельком взглянул на ее, заметив явный дискомфорт, который она испытывала, но быстро отвернулся и продолжал ехать молча. Было видно, что он полон решимости не останавливаться и не разговаривать с ней без надобности. Фрэнсис подозревала, что он ждет, когда она пожалуется, сдастся и потребует повернуть назад. Но почему?
Ответ был очевиден. Он вел себя с ней совсем по-другому после того поцелуя. Не желая переживать из-за инцидента, который произошел между ними и который не давал ей спать по ночам, Фрэнсис переключила все свое внимание на места, по которым они проезжали.
Они ехали на северо-запад от Санта-Фе через каменистые горы, вершины которых были украшены громоздкими соснами и дубами. По мере их продвижения ландшафт менялся, и взору Фрэнсис предстало контрастное сочетание зеленого можжевельника и зарослей шалфея. Впереди виднелось тусклое плоскогорье, оно, казалось, так близко, что ей хотелось дотронуться до него. Конечно, это была иллюзия. Плоскогорье отдалялось отвесной скалой, и оно было совсем не близко.
Эта земля напоминала великолепный ковер, и от окружающей красоты у нее захватывало дыхание.
Чако тоже здесь очень нравилось. Он был одет в этот раз так, как при первой встрече, — в черной одежде, с распущенными черными волосами, у него было небритое лицо, на бедро свисал револьвер. Казалось, что он своим обликом хочет напомнить ей тот ненавистный день, когда был убит Нэйт.
Подгоняя быстрее свою лошадь, она поравнялась с ним. Он удивленно поднял брови, но ничего не сказал.
Она явно волновалась от желания быть ближе к нему, но, сохраняя свою независимость, заявила:
— Я же учусь, вы знаете.
Он посмотрел, как она все еще подпрыгивала в седле, и сказал:
— В самом деле?
Ее смутило, что он, как было видно по его лицу, не верит ей, и она для большей убедительности проговорила:
— Несколько раз я проехалась вокруг города. Но, конечно же, не галопом.
— А мы пока еще и не едем галопом.
Может, было бы лучше, если бы она молчала. Теперь он наверняка сделает так, что они поедут быстрее, просто для того, чтобы заставить ее страдать. Он как бы решал наказать ее.
И только она хотела обрушиться на него с обвинениями, как услышала сзади свист и звук приближавшихся лошадей.
Фрэнсис неудачно повернулась в седле и, почувствовав, что вот-вот упадет, вскрикнула:
— Ой, нет, нет!
Чако бросился к ней на помощь и успел поддержать ее за талию. Но его прикосновение волновало ее, и она попыталась оттолкнуть его. Но это было бесполезно. Ее сердце сильно билось, когда он втаскивал ее на седло. Он придержал лошадей, пока она приходила в себя.
Затем они повернулись навстречу тем, кто догонял их. Там, где скакали всадники, поднималось облако пыли. Чако прищурился. Несколько наездников приближались к ним.
— Все это мне не нравится, — пробормотал Чако, сняв свою шляпу и помахав ею им.
Фрэнсис тоже это не нравилось. Какое-то беспокойное чувство тревоги овладело ею.
— У меня плохое предчувствие, — сказала она, а он озадаченно посмотрел на нее. Она тут же объяснила: — Вот уж какой день у меня странное чувство, что что-то не так, какое-то нехорошее предчувствие.
Всадники были уже близко. Фрэнсис увидела, что впереди группы сказал Адольфо. Один из всадников был не похож на мужчину, и, когда они подскакали ближе, Фрэнсис увидела, что это была женщина. Это была Лаз.
— Какого черта вы здесь? — закричал Чако на приблизившихся всадников, лошади которых ржали, фырчали, вставали на дыбы.
— Плохие дела, приятель, — сказал Адольфо, — апачи вышли на тропу войны.
— Индейцы объявили войну? — произнесла Фрэнсис, затаив дыхание. — Вы уверены?
— Магдалина слышала от кузена, который сегодня утром приезжал в город за продуктами, — сказала Лаз.
Адольфо добавил:
— Джикарилла хотят отомстить за смерть члена своего клана. Они считают, что в этом повинна ведьма.
Мороз пробежал по коже Фрэнсис, странное предчувствие опять вернулось к ней.
— Как же они узнают, где искать эту ведьму?
— Шаман указал им, куда идти, — сказал Адольфо.
Хотя она знала — ничто уже не сможет потрясти ее так, как то, что ей пришлось увидеть ребенком, она сказала:
— Как же святой человек соглашается с убийством?
— Это не убийство, — протестующе заявила Лаз, — это возмездие.
— Если только им удастся поймать ведьму, — сказал Чако.
— Вот именно, — согласился Адольфо. — Апачи считают, что ведьма прячется где-то здесь недалеко. Никто и ничто не остановит их от поисков ведьмы, даже если им придется прочесать всю дорогу до Санта-Фе. Мы спешим предупредить наших родственников. Моя семья находится в Найзе, маленьком городке в горах, в нескольких милях севернее отсюда. У Джэ-виера и Тобиаса есть родственники в соседних деревнях, находящихся западнее.
— Это недалеко от имения де Аргуэлло, — пробормотал Чако.
Фрэнсис стало любопытно, почему Чако так изменился в лице после всего сказанного Адольфо. Неужели у него были друзья на этом ранчо? Он работал южнее Санта-Фе, хотя это, конечно, не означало, что он не мог знать людей в других местах территории.
— У апачи немного бойцов, в основном это чирикахуа, — говорил Чако сам с собой. — Если что-то случится в деревнях или на ранчо, то правительство направит целые полки… и они не будут различать, кто есть кто. И тогда на территории начнется настоящая бойня. — Он покачал головой. — Мы должны остановить кровопролитие. Я поеду с вами, — сказал Чако, обращаясь к тем парням, которые были с Адольфо. — Кто-нибудь из вас мог бы проводить миссис Ганнон обратно в Санта-Фе?
— Конечно…— начал было один из трех компаньонов, ехавших с Адольфо, по имени Лотер, однако Фрэнсис тут же оборвала его:
— Я не поеду в Санта-Фе, — сказала она, прежде чем успела все обдумать.
Взгляд Чако был суровым:
— Вы не можете оставаться здесь одна и ждать меня. Я даже не знаю, когда вернусь.
— А я и не останусь здесь, — ответила Фрэнсис. На какое-то мгновение все кругом не имело для нее значения, были только он и она. Ее сердце сильно билось. Очень сильно. Она старалась перебороть тот страх, который захватывал ее. Если опасность и подстерегает их там, впереди, то они встретят эту опасность вместе. — Я поеду с вами.
— Не глупите. Женщине…
— Лаз тоже женщина.
— Лаз может постоять за себя.
Фрэнсис посмотрела на широколицую мексиканку, у которой к седлу было привязано ружье, а у бедра был нож. Действительно, Лаз полностью вписывалась в этот необузданный дикий край. Как бы и Фрэнсис сейчас хотела быть такой.
— В каждом из нас есть какая-то сила, пусть и разная, — произнесла она. — Я, может быть, и не умею обращаться с оружием, но моим оружием будет слово. — Она заметила, как Лаз удивилась подобному
