существует глубоко законспирированная группа, нацеленная на единственную, зато важнейшую задачу. И, когда придет ее время, группа не остановится ни перед чем. Ох, не хотел бы я оказаться на месте Адмиралиссимуса… О, мудрецы! О платные мыслители метрополии! Что-то кишка у вас тонка на выдумку, как я погляжу. Изобрели бы что-нибудь новое, что ли. Или это уже невозможно?»
– Это была моя ошибка, шеф… то есть Гость, – сказал он.
– И не единственная. Лет восемнадцать назад на Прокне один наш сотрудник во время аналогичной разработки повел себя, мягко говоря, неадекватно… Надо продолжать? К счастью для этого сотрудника, в остальном его послужной список безупречен. Так вот. Что в вашем докладе любопытнее всего, так это попытка разумно обосновать приоритет вашей разработки над соображениями военно- стратегического характера. Попытка эта, надо сказать, достаточно тривиальна, равно как и высказанные вами соображения. Вы прекрасный оперативник, Гундер, но, увы, не аналитик. Признаться, из вашего доклада я не понял, чем по-настоящему вызвано ваше беспокойство за судьбу разработки. Чутьем профессионала?
– А если и так? – буркнул Шелленграм.
Гость с легкой улыбкой покачал головой.
– Молодец, что не отрицаете этого, Гундер. Было бы глупо. Мне говорили, что с вами непросто работать, но я ожидал худшего…
– Рад, что вы обманулись, – перебил Шелленграм. – А теперь скажите: кроме того, что вы меня тут пожурили, мой доклад будет иметь хоть какие-нибудь практические последствия?
– Никаких. Возвращайтесь в метрополию, Гундер. Ваша миссия окончена.
– Вы хотите сказать: провалена мною?
Гость шевельнул бровью.
– Я этого не сказал. Напротив, год назад я высказался в пользу вашей идеи, она казалась мне плодотворной… К сожалению, она не принесла ожидаемых результатов. Никаких потусторонних чудес, не говоря уже о появлении черных кораблей. Никаких оснований откладывать практические действия ради сомнительного ожидания неизвестно чего. Между прочим, в отличие от планет Лиги, на Земле и ее колониях черный корабль наблюдали в последний раз более пяти лет назад, и с тех пор достоверных сообщений о них не поступало… Ах, вам это известно? Тем лучше. А ведь прежде наблюдалась известная корреляция: где замечен черный корабль, там есть смысл поискать «кукушонка». На какие мысли это наводит вас, Гундер?
– Щитоносцы перестали интересоваться Федерацией? – спросил Шелленграм.
Гость зевнул, прикрыв рот ладонью, и потянулся к сифону. Наполнив стакан, не торопясь выпил. Мгновенно пот проступил на его лбу мириадами капелек. Порыв ледяного ветра со снежной крупой, ударив в лицо, заставил Шелленграма поежиться.
– Очень возможно, что и перестали, – сказал Гость, отставив стакан. – Кстати, никто еще не доказал, что они интересовались именно нами… Поднимите воротник, Гундер, вы простудитесь.
– Не беспокойтесь. А что, если щитоносцы начали использовать менее заметные способы вмешательства?
– И вы именно поэтому выпустили нашего подопечного из-под наблюдения, причем в самое неподходящее время? – парировал Гость.
«Сволочь, – подумал Шелленграм с внезапным раздражением. – Уел меня, микроб, козявка человеческая. Спокойно… Нельзя их ненавидеть. Я – мусорщик, они – мусор…»
– Я делаю только то, что в моих силах, – огрызнулся он, стараясь сохранить хладнокровие. – Я не авантюрист и, представьте себе такую странность, не Господь Бог. Поищите в архиве мои докладные о необеспеченности разработки. Что я сделал, то сделал, а что упустил, то упустил. Точка.
Гость протянул руку со стаканом куда-то за край поля зрения. Выглядело это так, будто руку отрезали по локоть. Очевидно, там был столик для напитков, и стук поставленного стакана подтвердил это. Достав платочек, Гость промокнул лоб.
– Совершенно нет нужды кипятиться, Гундер. В вашем случае все, что вами не сделано, не сделано к лучшему. Например, акцию местной спецслужбы в отношении объекта разработки вы откровенно проморгали, и это подтвердило предположение: никакие всемогущие щитоносцы не вмешаются, чтобы спасти жизнь нашему с вами подопечному. Он остался жив только чудом, по всей вероятности, убив – из чистой самообороны – подполковника Андерса. Оставим местному командованию и дальше жевать версию о несчастном случае с подполковником… Гораздо хуже то, что наш подопечный успел наделать глупостей и даже, если не ошибаюсь, хотел убить еще кого-то, а вы не направили события по желательному руслу. Вам следовало это сделать, Гундер. В результате вашей нерасторопности Альвело угодил в штрафники и находится там, где наши – точнее, ваши – возможности слежения ограничены. Я уже не говорю о возможности активных действий.
«Да, – подумал Шелленграм, – это правда. Только ужасно противно, когда какой-то начальствующий хлыщ выговаривает тебе за то, что ты сам можешь себе простить лишь с трудом… Словно жужжащий над ухом слепень. Словно чесотка».
– Это был мой промах, – сухо сказал он. – Но кто мог предвидеть? А насчет слежения… Может, вы не в курсе, что спутник туннельной ретрансляции, вообще говоря, многоцелевой?
Гость вытер платочком шею, скомкал его и отшвырнул.
– Я в курсе. Уже ясно, что спутниковое слежение нам ничего не даст. И вообще никакое слежение не даст ничего нового. Возвращайтесь, Гундер. Через восемьдесят пять часов прибудет «Рона», в челноке будет место для вас. Легенду отбытия оставляю на ваше усмотрение.
– Меня меняют?
– Нет. Разработка окончена. Возвращайтесь, это приказ.
– Подопечный?
– Зачистка вас не касается. Не хватит ли вопросов?
Изображение Гостя покрыла рябь – спутник-ретранслятор уходил за горизонт.
– Я оставляю за собой право апеллировать к вышестоящему руководству, – с ледяным бешенством сказал Шелленграм. – И прошу вас учесть, шеф, Гость, или как вас там, этим правом я воспользуюсь.
Легкая улыбка в ответ.
– Как вам будет угодно, Гундер. Впрочем, не советую.
– Времена меняются?
– Именно меняются. Повторите приказ.
– Прибыть в метрополию. Предоставить убрать подопечного кому-нибудь другому. Если, конечно, подопечный сдуру выживет в штрафниках.
Гость поморщился.
– Грубо, но по сути. Конец связи, Гундер.
Изображение исчезло. Предупреждающе пискнув, отключился защитный звуконепроницаемый кокон, протяжно скрипнула на ветру крышка иллюминатора. Мириады непонятных звуков, ежеминутно рождаемых океаном, пугающих новичков в теплых тропических водах, блуждали в зарядах снежной крупы, гасли в тумане. И если бы снежная пустота беззвездной ночи умела слушать, ей довелось бы услышать самое длинное ругательство, какое только может выдумать и произнести человек.
* * *
Даже в святая святых номер два – бункере управления, втором по значению помещении Поплавка после личных покоев Адмиралиссимуса – ощутимо попахивало дымком электросварки, неведомо как проникшим через вентиляцию. Даже здесь, правда, очень приглушенно, слышались звуки продолжающегося уже шестые сутки аврала.
Ходовая рубка – направо. Налево – «мозг» Поплавка, пропуск к которому имплантирован всего полудесятку тщательно отобранных и проверенных людей. Автоматика пропускной кабины дублирована усиленным постом внутренней гвардии.
Прямо.
– Нельзя будить! – шепотом кричал над ухом желтый от бессонницы адъютант в парадной форме и при кортике, пытаясь заслонить дверь тщедушным телом. – Господин ведущий эксперт, да поймите же, никак нельзя!
