– Не, на седьмой километр. Лучшая тюряга, ей-ей! Дадим им печку, и пусть живут, никуда оттуда не денутся…
– А холодный склад ты от них охранять будешь? Сказал тоже…
– В кают-компанию, а там решим…
– Оружие есть у них? Обыскать надо…
Оружия у визитеров не нашлось. Обыскиваемый Моисей Соломонович визжал от щекотки, дергался и грозил карами. Пристав подчинился безропотно, а экипаж самолета решили не обыскивать, предупредив устно: не дергайтесь, ребята, и все обойдется. Аида в кают-компанию, щами накормим…
Задержанным указали направление, пристава подбодрили тычком в спину. Коган дожидаться тычка не стал – громко объявил, что подчиняется грубому насилию, и возглавил шествие. За ним, размахивая судебным постановлением, едва поспевал Непрухин.
– Эй, не так быстро! Спешил тут один такой – теперь лежит в лазарете…
– Типунов? – проявил осведомленность Моисей Соломонович, не сбавляя шага.
– Он самый.
– Он все еще начальник станции?
– А это с какой точки зрения посмотреть. Если с формальной, то письменного отказа от должности он вроде не давал…
– Уй, на что мне ваши формальности? – сердито фыркнул Коган. – С реальной.
– Тогда нет. Был начальником, а стал пациентом. Кстати, он не антаркт. Можете забрать его с собой, когда мы вас отпустим. – Непрухин нехорошо ухмыльнулся. – Если отпустим, конечно…
– Таки отпустите! Разумеется, отпустите! – Моисей Соломонович еще прибавил шагу. Теперь его слова не долетали до тех, кто шел сзади. – Позвольте утолить любопытство: кто новый начальник станции? Вы?
Рукой с зажатым в ней судебным постановлением Непрухин на ходу почесал в затылке. А в самом деле – кто?.. После убытия Ломаева и «Е в кубе» такой вопрос почему-то никому не приходил в голову. Работали, подчиняясь обстоятельствам и здравому смыслу, вот и все. Теоретически вакантное место начальника должен был занять кто-нибудь из научного начальства – практически в тех случаях, когда надо было распорядиться, распоряжались стихийные авторитеты. Игорь Непрухин был в их числе.
– Считайте, что я пока исполняю обязанности.
– Я, конечно, извиняюсь, но вы исполняете обязанности идиота! – затарахтел, брызгаясь, Моисей Соломонович. – Что вы делаете с бумагой? Я скажу вам, если вы не можете понять: это важнейшая бумага. Если в этом месте случайно найдется один человек, у которого в голове кое-что есть, он отнимет ее у вас ради вашей же пользы. Читайте внимательно, только не надо останавливаться! На ходу читайте. Ну? Таки ничего не заметно?
– Таки ничего, – сознался Непрухин, пробежав глазами текст и умудрившись не отстать от неожиданно резвого ходока. До него наконец дошло, что Моисей Соломонович хочет сказать что-то ему одному.
– Ой, я над собой таки что-то сделаю! Вы не видите! Как вы названы в юридическом документе? Читайте!
– Самопровозглашенной республикой Свободная Антарктида, – недоуменно прочитал Непрухин. – А что, не так?
– Так, не так – какое мое дело? Вам сделали прецедент, между прочим, вас юридически назвали вашим же именем, с вами имеют дело как с политиками, а вы ведете себя… как полярники! – Месящий унтами снежную кашу, задыхающийся на ходу Моисей Соломонович был очень сердит. – Как младенцы! Нет, хуже младенца, потому что младенец себе подрастет и, может, даже поумнеет когда-нибудь…
Непрухин начал прозревать.
– Постойте, Моисей Соломонович… Вы хотите сказать, что какой-то там московский арбитражный суд по недоразумению назвал нас… Да это просто смешно!.. Да, а почему московский ?
– Потому что головная организация – Росгидромет – находится в Москве, а не в Жмеринке, вам понятно?
Непрухин снова поскреб в затылке, но уже свободной от бумаги рукой.
– Ну… допустим. А толку? Суд высшей инстанции отменит – и всех делов!
– Уже таки отменил по протесту московской прокуратуры…
– Вот видите!
– Отменил, а Генпрокурор обратно опротестовал. Теперь вам понятно?
– Нет.
– Я спрашиваю, вам понятно, на какой уровень вас выводят? Какая следующая инстанция – мне сказать или таки сами догадаетесь?
– Страсбург, что ли? – проявил догадливость Непрухин и несколько шагов шел молча, переваривая информацию. – Не, ну это смешно. При всем к вам уважении, Моисей Соломонович… И потом, Страсбург же только по европейским делам…
– Это ваше «смешно» таки стоило больших хлопот, – совсем сердито и даже обиженно отозвался начальник АХЧ. – Это прецедент, уж какой есть, и вы будете себе довольны. На что вам надо ссылаться при случае, как не на эту бумагу? А вы ее хотели, трижды извиняюсь, в сортир… Дети, ну дети!
– Спасибо, Моисей Соломонович, – с некоторым сомнением сказал Непрухин. – А насчет самолета уж извините, груз мы задержим…
– Разгружать будете?
– Конечно.
– Выгружайте только ящики с маркировкой «Щ42А». Они предназначены для Новорусской. Да поосторожнее, там электронное оборудование. Остальные ящики не трогайте – они для Мирного, Новолазаревской и Беллинсгаузена. Бочки тоже – в них наш керосин. Вы поняли?
– Ясно, Моисей Соломонович, – весело отозвался окончательно прозревший Непрухин. – А что в ящиках?
– Радиомаяки, радары и компьютеры. Наземный комплект для малых полевых аэродромов плюс документация. Если разберетесь в ней, то сможете принимать и отправлять самолеты в любой туман.
– Спасибо вам! – с чувством сказал Непрухин.
– Уй, только не надо меня благодарить! – скривился Моисей Соломонович. – При чем тут вообще Коган? Коган знать ничего не знает. Имущественные споры вы будете вести совсем не с ограбленным вами Коганом, а кое с кем повыше! Что взять со старого еврея, к тому же насильственно удерживаемого?
– Удерживаемого?..
– Ну да, а я вам за что толкую? Насильственно удерживаемого на станции Беллинсгаузен. Она последняя на маршруте. Должен же Коган попытаться получить назад имущество ААНИИ со всех станций? Должен, я вас спрашиваю, или нет?..
– А на острове Ватерлоо его удержат силой? – с недоверием спросил Непрухин.
– Таки да, если антаркты захотят воспользоваться советами Когана. Ой, какой вы непонятливый! Как можно так жить? Вас скушают в один минут. А с Коганом, может, и не скушают, особенно если старый завхоз под угрозой расправы станет давать вам полезные советы, а вы, то есть ваши новые власти, будете им скрупулезно следовать…
Только теперь Моисей Соломонович замедлил шаг, и видно было, что он выдохся. Крайние домики Новорусской были уже близко.
– А самолет? – спросил Непрухин.
– Что, и самолет вам нужен?.. Нет, самолет дозаправится и полетит в Мирный и так далее. Куда вам четыре комплекта аэродромного оборудования? От Беллинсгаузена самолет уйдет в Мексику, оттуда через Кубу, Мавританию и Тунис в Москву. Антаркты разграбят груз подчистую, не тронув только керосин, и разрешат улететь тем, кто, скажем так, поздоровее умом, начиная с вашего Типунова… Или я чего-то не понимаю? Или та-ки не разрешат?
– Разрешат, Моисей Соломонович, не сомневайтесь, – ответил Непрухин, улыбаясь. – А с приставом что делать?
– Он вам нужен?
