Сестры дали ему силу, которой не обладала ни одна из них. Они наделили волшебника невообразимой дотоле способностью: способностью проникать в мысли живого человека и забирать его дух.
Он прижал кулаки к животу и вдохнул жизнь и смерть, сердцевину души этого человека. Николас почувствовал легкий жар, когда чужой дух соединился с его. Чародея опьяняло ощущение наполненности чужим духом.
Николас бросил пригвожденное тело и направился к окнам. Голова кружилась от волнующего чувства, что путешествие только начинается и дальше сила его только увеличится.
Он снова притворно зевнул. Зевота Николаса была особенной, разрывая барабанные перепонки воплем более оглушительным, чем если бы он кричал во весь голос. В глазах поплыли воображаемые картинки. Он с трудом задышал, переносясь в леса, где скрывается его цель.
Волшебник отвернулся от окна и схватил женщину. Она, плача, умоляла его не делать этого.
— Но ведь это ничто, — сказал Николас. — Ничто, по сравнению с тем, что вынес я. Ты даже не представляешь, что я вынес.
Его обнаженного положили в центр круга, нарисованного на земле этими отвратительными женщинами, и проткнули колом. Для них он был ничем. Он не был мужчиной, волшебником. Ничем, кроме сырого материала, плотью и кровью, насыщенными даром — как раз тем, что им было нужно, тем, что они искали в предыдущих опытах.
Он обладал способностью, и его долг был в том, чтобы принести эту способность в жертву.
Николас был первым, кто выжил после их опытов, но не потому, что Сестры заботились о нем. Нет, не поэтому. Просто они научились избегать прежних ошибок.
— Кричи, моя дорогая. Кричи, сколько хочешь. Это поможет тебе не больше, чем мне.
— Почему?! — кричала женщина. — Почему?!
— О, мне нужен твой дух, чтобы вознестись на крыльях моих друзей. Мы отправимся в удивительное путешествие, ты и я.
— Пожалуйста!.. — стонала женщина. — Великий Создатель, нет!
— О да, великий Создатель, — пробормотал Николас. — Приди и спаси ее, как ты спас меня.
Крики женщины не были услышаны. Как и его. Она даже не знает, насколько несравнимо более сильной была его боль. Но, в отличие от нее, Николас был обречен выжить.
— Ненавижу жить: жить, чтобы ненавидеть, — бормотал он себе под нос. — Смерть принесет тебе славу и наградит.
Чародей бросил женщину на кол и несильно надавил, насадив примерно на шесть дюймов, пока не счел, что глубина достаточна для извлечения необходимых боли и ужаса, но не настолько велика, чтобы проткнуть жизненно важные органы, ведь это сразу же убило бы его жертву. Женщина молотила ногами, отчаянно пытаясь слезть с шеста.
Николаса мало волновали ее крики, ее бесполезные слова. Она думает, что к ней он отнесется по-другому.
Его цель — боль. Их жалобы только доказывают, что он достиг ее.
Николас встал перед женщиной, скрючив пальцы и проскальзывая внутрь самого ее существа. Силой своего разума он вырвал ее дух и тяжело задышал, когда дух скользнул в него.
Теперь, когда темное искусство Николаса заставило души выскользнуть из измученных, умирающих тел, эти люди оставались еще живы, но подземный мир уже звал их. Жизнь больше не владела ими, но и смерть еще не пришла. Пока их дух переносится — они его, и он может использовать их, как ему вздумается.
А Николас еще даже не начинал представлять.
Такой способности, как у него, невозможно научиться. Кроме него, второго такого же в мире еще нет. Волшебник до сих пор изучал свою силу и то, что он может делать с чужою душою. Пока он только на поверхности.
Император Джегань хотел создать нечто подобное себе — сноходца, брата. Того, кто сможет проникать в сознание людей. Он получил гораздо больше, чем предполагал. Николас не просто проникал в мысли других, как Джегань, он мог проскользнуть внутрь человеческой души и похитить ее.
Сестры не могли подумать о таком браке при изменении его способностей.
Николас подбежал к окну и открыл рот, словно собираясь зевнуть. Комната качалась перед его глазами. Он уже наполовину был не здесь. Он уже мог видеть другие места. Великолепные места. Видеть особым новым зрением, с помощью духов, свободных от ограниченных тел.
Чародей навалился на третьего человека, не заботясь, мужчина это или женщина. Без разницы. Душа, заключенная в человеческом теле, была все той же — просто духом.
Николас опустил обреченного на кол, скользнул внутрь и вытянул дух, трясясь от полученной силы. Он снова подбежал к окну, раскрыл рот и завращал головой из стороны в сторону, весь дрожа от шелковистой, скользящей, гладкой истомы… от потери ориентации в пространстве, границ собственного тела, тающих не с помощью его усилий, а благодаря похищенным душам.
Какое великолепное чувство!
Так он представлял себе смерть.
Николас подхватил четвертого кричащего человека, побежал через комнату к четвертому колу и насадил на него жертву.
Он проник в их спутанные мысли, обуянные паникой, и взял то, что можно было взять — их души.
Имея власть над душой, Скользящий получал власть над самим существованием. Он становился для них жизнью и смертью. Он был их спасителем и убийцей.
Во многом он походил на души, которые забирал, не имеющие формы, ненавидящие жизнь в боли и страдании, страшащиеся смерти и так желающие ее.
В нем пульсировали уже четыре духа, и Николас направился к последнему человеку, забившемуся в угол.
— Пожалуйста! — завопил человек, пытаясь вымолить невозможное, пощаду. — Прошу вас, не делайте!
Николас подумал, что колья — помеха, они вынуждают его нести людей как овец, чтобы взять их душу. Да, он все еще обдумывал свои действия и решил, что использование кольев ограничивает его. Придя к такому выводу, он изумился, что такой могущественный волшебник, как он, пользуется таким примитивным средством.
Он хотел скользить внутрь человека и получать его душу — просто проникать в другого, пожелать доброго дня — и проскользнуть, как кинжал входит в сердце, в душу, чтобы вытянуть ее. И тогда он будет непобедим. Когда он сможет делать так, никто не посмеет сопротивляться ему. Никто не сможет не пустить его в свою душу.
Человек дрожал у его ног. Не успев осознать, как он это делает, ведомый яростью и ненавистью, Николас простер вперед руку и проник внутрь сознания мужчины, в пространство его мыслей.
Человек изогнулся, словно на кольях, когда Николас поразил его своей силой.
Чародей отдернул сжатый кулак, в котором уже билась душа жертвы. Он вдохнул ее жар, чувствуя, как она скользит внутрь него.
Оба уставились друг на друга, не совсем понимая, что это значит.
Мужчина откинулся к стене, скользя по ней в беззвучной, чудовищно пустой агонии.
Николас понял, что сделал то, чего никогда раньше не умел. Он взял душу силой своей воли.
Теперь он мог брать то, что хочет, когда хочет и где хочет.
Глава 28
Перед глазами Николаса расплылось пятно. Пошатываясь, он шел к окну.
Все пять его.
