– Действительно, многие черпают вдохновение в своих неудачах.
– В самом деле, произошедшие события могли бы стать основой для нового романа. - Истлин повернулся к Софи и тихо добавил: - Сэр Джеймс ничего не рассказывал мне, пока я не показал ему ваше последнее письмо. - У Софи перехватило дыхание. - Я пришел к нему, потому что он мой отец и его советы всегда отличались мудростью, честностью и открытостью. Надеюсь, вы поверите, когда я скажу, что он долго не хотел выдавать ваш секрет. Он считал, что я должен прежде всего уважать ваши чувства.
– И что же заставило его изменить свое мнение и выдать меня?
– Я понял, - ответил Истлин, - что здесь сыграла роль смерть старого герцога Уэстфала, отца Уэста. Нет ничего хорошего в том, сказал мне отец, чтобы воспитывать незаконнорожденного ребенка, а потом перевернуть вверх ногами весь его мир, неожиданно признав его права. Он считает, что Уэсту предстоит пережить еще немало горя, хотя он и стал герцогом.
– Мой ребенок не будет считаться незаконнорожденным, - тихо пролепетала Софи.
– Вы имеете в виду свою выдумку, что вы теперь вдова? И чье имя вы теперь носите? Уильям Фредерик? Уилтон? Уинстон?
– Уэнделл.
– Миссис Уэнделл Фредерик. - Истлин недоверчиво нахмурил брови. - Вы очень наивны, Софи. Неужели вы думаете, что ваши соседи ничего не заподозрят и никто не узнает правды? - Он пристально посмотрел на левую руку Софи, на безымянном пальце которой блестело тонкое золотое кольцо. - Они могут делать вид, что принимают ваш обман за чистую монету, но только в вашем присутствии, а нашему ребенку придется очень нелегко. Вы можете спросить у Уэста, если не верите мне.
Чашка Софи задребезжала на блюдце. Она зажала ладони между коленями, чтобы унять дрожь.
– Я слышала, что иногда беременность удается прервать, но не смогла пойти на такое.
– Проклятие! - тихо выругался Истлин. - Еще этого не хватало.
– И я не смогу отдать ребенка.
Истлин протянул руку, чтобы поставить чашку. Его движение заставило Софи вздрогнуть и выставить вперед руку, как будто она пыталась уклониться от удара.
– Вы думаете, я хотел вас ударить? - грустно спросил Ист. Софи покачала головой.
– Я никогда не стал бы вести себя так, как ваш дядя или кузен, Софи. А вы все еще сомневаетесь.
– Вы не приехали бы сюда, если бы не хотели причинить мне боль, милорд.
Истлину потребовалась секунда, чтобы взять себя в руки и восстановить дыхание. Софи всегда так легко удавалось выбить почву у него из-под ног.
– Ваши слова звучат довольно эгоистично, - спокойно ответил он. - Я мог бы сказать то же самое о вас. Вы не подумали, что ваше исчезновение причинит мне боль. Но я простил вам этот поступок и надеюсь, что вы найдете в себе мужество простить мне мой. Сейчас речь идет о нашем ребенке, и здесь у нас с вами одни и те же устремления. Даже узнав о том, где вы скрываетесь, я не отправился к вам немедленно. Я уже говорил вам, что меня задержали исчезновение Элизабет и просьба Норта о помощи. Кроме того, мне самому требовалось время, Софи. Очень непросто знать о приближающемся отцовстве и в то же время сознавать, что тебя хотят его лишить. И тогда я решил, что, если существует хотя бы ничтожная возможность просить вас попробовать узнать меня лучше, я должен ею воспользоваться. Я думал, что смогу откровенно объясниться с вами и что вы тоже поговорите со мной так же просто и открыто.
Софи медленно разжала пальцы и провела ладонью по мягкой ткани своего платья, разглаживая складку на коленях. Она раскрыла рот, чтобы ответить, но не произнесла ни слова, опустив голову и прикусив нижнюю губу.
Истлин положил руку на спинку дивана. Его пальцы почти касались плеча Софи.
– Я говорил с друзьями о том, что меня мучает, - продолжал он, и Софи тут же повернула голову в его сторону. В ее взгляде ясно читалось осуждение, - Да, здесь наши взгляды расходятся, Софи. У вас нет никого, с кем вы могли бы посоветоваться, а я бываю одинок лишь тогда, когда хочу этого сам. Я не раскрывал своим друзьям всех подробностей и…
– Значит, они знают о ребенке?
– Нет. Они знают лишь, что я хочу жениться на вас, а вы не желаете иметь со мной ничего общего. Я просил у них совета, как мне лучше поступить.
– И что они вам посоветовали?
– Вы не поверите, Софи, но они сказали, что я должен похитить ваш ночной горшок.
Софи растерялась. На ее лице отразилось такое изумление, что Истлину пришлось легонько коснуться пальцем ее подбородка, чтобы Софи закрыла рот. Леди Колли оставила без внимания его жест, настолько ее потрясли слова Иста.
– Видимо, мне нужно вам объяснить, что я имел в виду, - заметил Истлин.
Он откинулся на спинку дивана и рассказал Софи историю о том, как ему удалось усмирить «Орден епископов» в Хэмбрик-Холле и заставить его членов перестать грабить своих соучеников.
– С помощью ночных горшков нам удалось привести в соответствие желания епископов со своими собственными представлениями о том, что мы собираемся им позволить, - заключил Истлин.
Софи слушала рассказ Иста не перебивая, а потом спросила:
– И сколько же таких смельчаков насчитывается сейчас?
– Вы говорите не о Хэмбрик-Холле.
– Нет, не о нем. Я говорю о тех мальчишках, которые выросли и стали мужчинами, но все еще ведут войну с епископами. Сколько их?
– Я знаю еще троих, кроме себя самого. Я не один, Софи.
– Так вас всего четверо. - Софи печально улыбнулась. - Четверо против Тремонта и всех епископов, которые были, есть и будут. И чего вы собираетесь добиться?
Истлин покачал головой:
– Я совсем не для того рассказал вам об истории с Барлоу. Мы ведь не о Тремонте сейчас говорим.
Софи твердо встретила взгляд Истлина.
– Но именно из-за Тремонта похищение моего ночного горшка не сработает.
– Я выразился метафорически. Я надеюсь, вы понимаете… - Истлин осекся, потому что Софи бросила на него такой взгляд, как будто собиралась разбить упомянутый в метафорическом смысле сосуд о его голову.
– Вы иногда говорите покровительственным тоном, что бывает неприятно, - проговорила леди Колли. - Вполне понятно, что вы имели в виду. Ваши друзья предложили вам найти способ вынудить меня выйти за вас замуж. Едва ли я поверю, что вы не воспользовались случаем сообщить им, что уже наградили меня ребенком. Трюк ничуть не хуже, чем подвесить на веревке ночные посудины на виду у всего школьного двора. Должно быть, вы очень гордитесь собой.
– Вы так думаете, Софи? - тихо спросил Истлин. - Вы думаете, я специально навязал вам ребенка, чтобы заставить вас покориться?
Софи словно окаменела, когда Истлин произнес вслух ее мысли, впервые почувствовав, как несправедливы ее обвинения.
– Нет. Нет, я так не думаю, но вы не станете отрицать, что пришли ко мне в спальню, надеясь вынудить меня выйти за вас замуж. - Леди Колли отвела глаза.
– Я не стану этого отрицать. Я не горжусь своим поступком, но и не жалею о нем. Постарайтесь понять меня, сейчас я очень хочу ребенка, но вы должны знать, что прежде всего я хотел вас. - Истлин коснулся рукой плеча Софи и почувствовал, что она не вздрогнула и не отодвинулась. - У вас есть полное право наказывать меня, но я хочу, чтобы вы знали, как мне тяжело. Если вы опять прогоните меня, Софи, а именно это, как мне кажется, вы и собираетесь сделать, вы должны знать, что я уйду с тяжелым сердцем.
– Последнее время я стала похожа на фонтан. - Леди Колли достала носовой платок.
Истлин мягко взял из ее руки платок и нежно вытер слезы, катившиеся по ее щекам.
