воспоминания, но меня они, напротив, умиротворяли.
Индия слушала, стараясь не пропустить ни слова; ей казалось, что испытания, выпавшие на долю виконта, чем-то напоминали ее собственные жизненные невзгоды.
Она кивнула и опустила голову ему на плечо.
– Вы полагаете, это провидение? Полагаете, нам суждено было встретиться?
– Провидение? - Виконт нахмурился. - В таком случае Господь признал полковника Блэквуда своим пророком.
Индия ударила его локтем под ребра.
– Это же богохульство, - сказала она с улыбкой.
Саут рассмеялся и, потирая бок, проговорил:
– Ох, я забыл, что когда-то ты была гувернанткой. Наверное, ты была чрезвычайно строгой.
– Возможно. Но к вам я готова проявить снисхождение.
А иначе вы весь будете в синяках.
Он внимательно посмотрел на нее и вдруг спросил:
– Скажи, как долго ты
– служила
– гувернанткой?
– Всего лишь несколько месяцев.
– Значит, тебе эта служба не подошла?
Индия покачала головой и попыталась встать с постели, но Саут удержал ее.
– Камин… - сказала она, чтобы как-то объяснить свою попытку подняться. - Камин уже совсем…
– Не беспокойся, - перебил Саут, - я все сделаю.
Не обращая внимания на свою наготу, он встал с постели и, вытащив из гардероба ночную рубашку, быстро надел ее. Вскоре в камине снова запылал огонь, и Саут, вернувшись к кровати, тотчас же забрался под одеяло. Индия прижалась к нему покрепче, чтобы согреть его. Покосившись на нее, он спросил:
– Где ты служила гувернанткой?
– В Котсуолде. В доме мистера Роберта Олмстеда, торговца шерстью.
– Он вдовец?
– Нет. А почему вы так подумали?
– Потому что трудно понять, как миссис Олмстед согласилась терпеть тебя в доме.
– Возможно, она доверяла мужу, - пробормотала Индия.
– Неужели действительно доверяла?
Индия усмехнулась.
– Если честно, не очень-то доверяла Но она доверяла мне. К тому же я неплохо управлялась с детьми. Во всяком случае, меня дети слушались. А вот свою мать они слушались далеко не всегда.
Саут рассмеялся.
– Может быть, потому, что она не такая ревнительница дисциплины, как ты?
Индия промолчала, и виконт задал очередной вопрос:
– Так что же случилось? Почему ты оставила Котсуолд?
Она тяжко вздохнула.
– Мне пришлось покинуть этот дом, потому что… Мистер Олмстед вел себя не слишком любезно.
– Он обидел тебя, Индия?
– Вы же знаете, что это не так.
– Но что же все-таки случилось?
Она довольно долго молчала, наконец проговорила:
– Я старалась вести себя наилучшим образом, но, очевидно, у меня это не всегда получалось. Полагаю, мистер Олмстед был рад, что я в конце концов оставила это место.
«Слишком уж уклончивый ответ», - подумал Саут.
– И как давно это было, Индия?
– Шесть… нет, семь лет назад.
– Но ты же тогда сама была ребенком.
– Мне было семнадцать, и я едва ли нуждалась в гувернантке.
– Нет, тебе было шестнадцать.
– Да, верно, шестнадцать. Но это не имеет значения.
– И больше ты не нанималась в гувернантки?
– Нет.
– Потому что у тебя нет к этому склонности? Или потому что не желала этим заниматься?
– И то и другое.
Он хотел задать еще один вопрос, но тут Индия приподнялась и, свесив вниз руку, подхватила с пола свою ночную сорочку. Тотчас же надев ее, она отбросила одеяло к Сауту и, вскочив с постели, заявила:
– Я бы хотела позавтракать, милорд. Если вы собираетесь без передышки задавать мне вопросы, вам не мешало бы и кормить меня.
Виконт попытался схватить ее за руку, но Индия ловко уклонилась и, направившись к двери, пробормотала:
– Я должна одеться…
В следующее мгновение она вышла из комнаты.
Саут сел на постели и уставился на закрывшуюся за Индией дверь. Потом покосился на окно и увидел, что стало уже совсем светло. Вечером он не позаботился о том, чтобы задернуть занавески, а у Индии не было причины сделать это, когда она пришла к нему среди ночи. Но вместе со светом дня воцарилась иная реальность, и эта реальность, судя по всему, пришлась Индии не по вкусу. Но почему? Неужели она стыдилась его? Неужто такое возможно? Ведь у нее не было тайн от его губ и рук - она позволяла ему абсолютно все. Более того, она позволила ему обладать ею… Но почему же Индия сейчас так изменилась? Почему так внезапно покинула его?
Саут в задумчивости поднялся с постели. Теперь в комнате стало теплее, и он не спеша умылся. Затем начал одеваться. Одеваясь, он услышал, как Индия вышла из своей спальни и направилась к лестнице. Когда виконт наконец последовал за ней, у него вновь накопилось множество вопросов.
Как только он переступил порог кухни, Индия протянула ему деревянную ложку на длинной ручке:
– Помешивайте овсяную кашу, милорд, чтобы она не подгорела. Нет ничего отвратительнее подгорелой овсянки.
Саут усмехнулся.
– Если это самое гадкое, что тебе доводилось есть, то ты очень неплохо питалась.
Он взял ложку и принялся помешивать кашу. Индия вытащила из печи хлеб и стала разглядывать нижнюю корку. Саут внимательно наблюдал за ней; ему казалось, что она слишком уж уверенно чувствует себя на кухне.
Когда они уселись за стол, виконт спросил:
– Почему ты вдруг решила играть роль скромницы?
– Не хочу вас поощрять, - с невозмутимым видом ответила Индия.
– О Господи… - пробормотал виконт. Он поднялся со стула, но тут же снова уселся и в задумчивости проговорил: -Возможно, ты права… Если бы ты не скромничала, я, наверное, набросился бы на тебя прямо здесь, за столом. Индия едва заметно улыбнулась.
– Именно так я и подумала, милорд. Вас надо держать в узде. Почему вы на меня так смотрите? Почему не едите овсянку?
Саут склонился над тарелкой. Съев несколько ложек каши, он снова поднял голову.
– Индия, мне кажется, что ты хочешь меня о чем-то спросить. Я прав?
Она молча отрезала себе горбушку хлеба и принялась намазывать его джемом. Наконец
