Ледяной поход (с Корниловым)

подходить, по нас караулы сразу огонь открыли; залегли, переползли, хотели другой дорогой - то же самое'. - 'Вот как, - охраняются хорошо, сволочи, а я думал, что они дрыхнут всю ночь. Ну, идемте, идемте, слава Богу, что никого не ранили…'

Вкатываем орудия на платформу, едем 'домой', на Горную.

Только что приехали - ген. Абрамов показывает приказ:

немедленно отъезжать, противник пытается отрезать нас у Персиановки. Поезд, не останавливаясь, мчит к Новочеркасску. Успеем ли проскочить? Проехали Персиановку. Новочеркасск. В вагон вбегает офицер: 'Господа, Каледин застрелился!'- Быть не может?! Конец казакам, теперь на Дону - все кончено. Куда же мы пойдем??

Вечером приехали к Ростову. С вокзала отряд идет в казармы с песней, но песня не клеится, обрывается, замолкает…

Я с полк. С. поехал в штаб армии. Там суета. Полковника вызвал Корнилов. 'Сейчас же поедете на Таганрогский фронт. Знаю, что вы устали, измучены, с фронта,- но больше некого послать, а там неладно'.

Хопры

Утром. Мы на вокзале. На Таганрогский фронт. Ждем состава. На платформе публика. Добровольцы поют, и гулко разносится припев:

Так за Корнилова! За родину! За веру!

Мы грянем громкое 'ура!'

Кончили песню.

'Князь! Князь! Наурскую! Наурскую! Просим!!'

Все расступаются кругом, поют, хлопая в ладоши, а красивый мингрелец, князь Чичуа, несется по кругу в национальном танце…

'Браво! Браво!' - аплодисменты.

Подали состав. Шумно садятся в вагоны. Некоторых провожают близкие… Около нашего вагона подп. К-ой. Его провожает молодая женщина с добрым, хорошим лицом. Она плачет, обнимает и крестит его.

Сели. Едем… ст. Хопры. Здесь фронт. На путях несколько поездных составов: классные вагоны - штабов, товарные - строевых, площадки с орудиями.

Командует участком гв. полковник Кутепов [28]. Людей, как всегда, очень мало. На позиции - Георгиевский полк [29]. В нем восемьдесят солдат и офицеров. Зато штаб полный: командир, помощник, адъютант, зав. хозяйством, командир батальона, начальник связи и др. Мы стали резервом.

Мороз сменился оттепелью. Капает сверху, под ногами грязно. В товарных вагонах - холодно.

Раньше стоявшие здесь рассказывают: 'Вчера бой был, сильный, понесли большие потери, но отбили и даже пленных взяли…'

'Там на станции сестра большевистская, пленная, и два латыша',- говорит, влезая в вагон, прап. Крылов.

'Где? Где? Пойдем, посмотрим!' - заговорили…

'Ну их к черту, я ушел… Ну и сестра,- начал он,-держит себя как!' - 'А что?' - 'Говорит: я убежденная большевичка… Этих латышей наши там бить стали, так она их защищает, успокаивает. Нашего раненого отказалась перевязать…'

'Вот сволочь!' - протянул кто-то.

'Пойдемте посмотрим'.- 'Да нет, их в вагон приказано перевести'.

Часть вылезла из вагона и пошла к станции. Немного спустя ко мне быстро подошел шт.-кап. кн. Чичуа:

'Пойдемте, безобразие там! Караул от вагона отпихивают, хотят сестру пленную заколоть'…

Мы подошли к вагону с арестованными. Три офицера, во главе подп. К., и несколько солдат Корниловского полка [30]с винтовками лезли к вагону, отпихивали караул и ругались: 'Чего на нее смотреть… ея мать!… Пустите! Какого черта еще!'

Караул сопротивлялся. Кругом стояло довольно много молчаливых зрителей. Мы вмешались.

- 'Это безобразие! Красноармейцы вы или офицеры?!'

Поднялся шум, крик…

Бледный офицер, с винтовкой в руках, с горящими глазами, кричал князю: 'Они с нами без пощады расправляются! А мы будем разводы разводить!' - 'Да ведь это пленная и женщина!' - 'Что же, что женщина?! А вы видали, какая это женщина? как она себя держит, сволочь!' - 'И за это вы ее хотите заколоть? Да?'

Крик, шум увеличивался…

Из вагона выскочил возмущенный полковник С., кричал и приказал разойтись.

Все расходились.

Подп. К-ой шел, тихо ругаясь матерно и бормоча: 'Все равно, не я буду, заколю…' Я припомнил, как его, плача, провожала и крестила женщина с добрым, хорошим лицом.

Солдаты расходились кучками. В одной из них шла женщина-доброволец… Они, очевидно, были в хорошем настроении, толкали друг друга и смеялись.

'Ну, а по-твоему, Дуська, что с ней сделать?' - спрашивал курносый солдат женщину-добровольца.

'Что? - завести ее в вагон да и… всем, в затылок, до смерти',-лихо отвечала 'Дуська' [31]. Солдаты захохотали.

Первый расстрел

В то время, благодаря агитации, с одной стороны, и внезапному страху приближения большевиков - с другой, поднялись казаки ближайших к Ростову станиц. Поднялись главным образом старики. Кто в чем, бородатые, на разномастных конях, с разнообразным оружием, казаки напоминали войска Ермака, Разина, Булавина.

Как-то раз на станцию возвращается разъезд таких казаков. Они едут, галдят…

Впереди, на великолепном рыжем англичанине, в кавалерийском седле, с мундштуками,- старый казак.

'Откуда конь-то такой, станичник?' - 'Большевистский, захватили',- отвечает казак, легко спрыгнул с коня и подвел привязать к изгороди.

Казаки спешились. Обступили коня. Наперебой, громко крича, рассказывают, как они захватили разъезд, и восторгаются добычей…

Нервный конь перебирает мускулистыми, крепкими ногами и бочится. Другой казак подвел