Шевельнулось что-то… И пропало. Неважно всё… Впрочем, это был один-единственный раз…
— Нет, ты не думай, он нормальный был… мужчина. Всё у него, как надо. И даже лучше… — Лейка всхлипнула. — Только я сразу поняла, что я ему — как-то не так… Он, конечно, деликатный такой… был. Не сказал ничего, но я всё равно поняла… Это чувствуется, ну, ты знаешь… Хотя откуда тебе знать… Ох, Катька! — И заревела еще пуще.
«Да, откуда мне знать? — подумала Катя. — Хотя нет, я-то как раз знаю. Я ведь его тоже совсем не так чувствовала, как, например, Димку… Даже Стасика… О чем я думаю? Его же убили. Сегодня…» Катя вспомнила, как Карлссон лежал и скреб рукой асфальт… И никто ему не помог. И она тоже. Испугалась? Нет, не испугалась… Как-то неправильно всё! Надо было броситься к нему! Надо было кричать, требовать у этого доктора, чтобы его лечили, чтобы ему… А его накрыли пленкой, как… как мертвую собаку, а она — ничего. Бросила его и ушла… «Сволочь я! — подумала Катя. — Сволочь и больше никто! Он бы меня так не бросил!»
— … Он еще ко мне приходил… Два раза. Только между нами уже ничего не было, просто сидели, разговаривали… О тебе тоже. Он такой был… Ну как никто! — Лейка посмотрела на Катю красными заплаканными глазами. — Я, наверное, в него влюбилась, Катька! А он — всё время с тобой был. Я знаешь как на тебя злилась иногда! А теперь вот…
— Хватит реветь, Лейка! — сказала Катя.
И так это у нее сурово получилось, требовательно и по-взрослому, что Лейка сразу перестала плакать, но смотрела на нее теперь таким жалким собачьим взглядом… И была так непохожа на обычную активную самоуверенную Лейку…
«Я, наверное, тоже на себя теперь не похожа», — подумала Катя.
— Сейчас я дам тебе ключ от мансарды, — сказала она. — И ты поедешь и заберешь мои документы, деньги, кое-что из вещей. Я ведь в чем была, в том и выбежала, а мне туда возвращаться нельзя.
— Почему нельзя? — глуповатым голосом спросила Лейка.
— Потому что я — свидетель. Потому что я всё видела и еще… Меня сегодня опять… едва не украли.
— Как это?
— Потом расскажу. А сейчас давай езжай. А то поздно будет.
— Ага, я сейчас, сейчас поеду… — Лейка всхлипнула… последний раз. И пошла одеваться.
Вернулась она часа через полтора. Всё это время Катя просидела на балконе в каком-то ступоре. Бездумно смотрела вниз, во двор. Лейку она увидела, когда та появилась из-за угла. Подруга была одна и тащила Катину синюю сумку.
Катя пошла открывать.
— На! — Лейка бросила на пол сумку с вещами, сбросила босоножки, прошла в комнату и плюхнулась на диван. — Слушай, ты почему в темноте сидишь? Нет, сначала балкон закрой, а то комары налетят! А где коньяк, который ты принесла? Не выпила еще? Неси!
Катя послушно выполнила всё, что сказала подруга.
— Ого! — сказала Лейка, разглядывая бутылку. — Мартель двенадцатилетний. Не слабо! Поройся там, в холодильнике, найди чего-нибудь закусить. И ты, это… Есть хочешь?
Катя покачала головой.
— А я хочу. У тебя там на кухне окно разбито… Даже в коридоре стекла.
— Я знаю, — безразлично проговорила Катя. — Это — пулями.
— К-как — пулями? — Лейка даже привстала.
— Так. Я же говорила — в нас стреляли.
— В вас? И… в тебя тоже?
— Может, и не в меня специально… А может, и в меня тоже. Я же тебе говорила, что меня хотели украсть.
— Господи, Катька! И ты так спокойно об этом говоришь!
— А что мне, кричать?
— Ну-у… Не знаю… Нет, этот сыр отнеси обратно, он уже старый, там другой есть. Слушай, а как это — тебя украли? Кто? Да ладно, хватит! Сядь ты, не мельтеши! Рассказывай!
Катя послушно села.
— Мужики какие-то затащили в джип, хотели увезти…
— Что ты говоришь! Слушай, а ты уверена, что они хотели увезти именно тебя, а не просто… Ну, ты понимаешь…
— Может, и так… — Катя задумалась, вспоминая, потом покачала головой. — Нет, точно меня. Они в машине говорили между собой, что, мол, глупо целую команду… Нет, целую бригаду, их четверо было, засылать на малолетку, на меня то есть. А главный их сказал: заплатили вам достаточно, так что нечего ворчать.
— Но они тебя по имени не называли? — допытывалась Лейка. — Может, им просто заплатили за девушку, всё равно какую?
— Да не знаю я! — вдруг вспылила Катя. — Что ты ко мне пристала!
— Я не пристала, а просто спросила! — Лейка тоже повысила голос. — Не хочешь — не говори! На вот! — Она сунула Кате бокал с коньяком. — Давай! Чтоб земля ему пухом!
— Угу, — Катя потянулась — чокнуться, но Лейка отдернула руку, едва не расплескав коньяк.
— Ты что! За покойников не чокаются!
— Я не знала… — Катя едва пригубила и поставила бокал на стол. Пить ей не хотелось. Хотелось уйти куда-нибудь… Побыть одной…
Лейка посмотрела на нее и тоже поставила бокал.
— Ты извини, Катюха, что я на тебя кричу, — проговорила она грустно. — Просто такое говно на душе…
Она села поближе к Кате обняла ее, шмыгнула носом… Потом вдруг спохватилась:
— Кать, ты бы глянула, то я тебе принесла или нет?
— Пакет с деньгами и документами нашла?
— И кошелек. Всё есть. Ты посмотри вещи.
— Потом, — сказала Катя. — Лейка, можно я прилягу? Что-то меня знобит…
— Конечно! — Лейка вскочила. — Сейчас я тебе постелю. На родительской тахте, ладно?
— Да мне всё равно.
— …А ночнушку я тебе свою дам… Ты в ней утонешь, конечно…
Примерно через час (сон к Кате всё не шел: перед глазами вставали то стрельба на крыше, то распластанный на асфальте Карлссон) Лейка, тоже в ночной рубашке, скользнула к Кате под одеяло, прижалась, теплая, мягкая… Живая…
— Мне там одной страшно, Катька… — Катя молча обняла ее.
— Кать, — через некоторое время проговорила Лейка. — А как ты тогда выпуталась? От тех, в джипе?
— Как?
Сказать о тролле? Так Лейка еще решит, что у Кати с головой не в порядке.
— Я убежала.
— Да ты что! Просто так убежала? От четверых бандитов?
— Не совсем просто… Там тоже стрельба началась… Я выскочила из машины и спряталась.
Теперь можно было не врать, и Катя в подробностях рассказала, как она отсиживалась между гаражами, и как ее потом чуть в милицию не забрали. И про подполковника, что ее выручил. И про мороженое.
— Никогда бы не подумала, что ты такая… ловкая, — с уважением сказала Лейка. — Слушай, а как они узнали, что ты в этот день в офис придешь?
— Я не знаю.
— Может, они телефон твой прослушивали? — предположила Лейка. — Или человек у них был — за
