Вот это, Рэйчел… Вот это я чувствую.
- Почему вы думаете, что я должна рассказать вам это?
- Потому что вам станет легче, Рэйчел.
- Вы действительно так думаете?
- Я знаю.
- Моему мужу было весьма затруднительно подписать нужные бумаги в Непале, Джейк. А остальное уладил банк. Не думаю, что мне доставит большое удовольствие вновь копаться в подробностях. Я была настолько неопытна, что обвести меня вокруг пальца не составляло никакого труда.
Банк, удивился Гурьев. С каких это пор банки принимают такое активное участие в жизни вдов и сирот? Каким образом? Ох, как интересно. Что-то произошло с тех пор, как я… Что-то определённо произошло. Потому что это всё не просто так. Вот совершенно.
- И что же? Не нашлось никого, кто захотел вам помочь? Никто даже не попытался?
- Это случилось уже после смерти отца, Джейк. Если бы не Тэдди, – она улыбнулась печально. – Если бы не Тэдди, я, вероятно, не выжила бы. Я должна была заменить ему родителей.
- А кроме мальчика?
- Зачем вам это, Джейк?
- Я хочу удостовериться в том, что мир на самом деле именно таков, как я о нём думаю.
- Вероятно, не совсем, – теперь её улыбка изменилась. – Этот человек… Сотрудник банка… Это очень, очень запутанная история, Джейк. И очень старая. И очень глупая, разумеется – как и все такие истории.
- Я люблю истории. А главное, я совсем не боюсь историй. Вот совершенно. Он был влюблён в вас?
- Что?! Ах, нет! А, впрочем… Можно сказать и так. Он хотел что-то сделать такое с бумагами – или найти какие-то записи, или ещё что-то. Я не очень вникала в это тогда. Я только знала, что, сделай он это, его карьере – да и не только карьере, самой возможности заниматься любимым делом – пришёл бы конец. Я не воспользовалась его… великодушием. Кроме того, за великодушие приходится, так или иначе, всегда расплачиваться. Он женат, у него тогда был совсем крошечный ребёнок. Я сочла невозможным рисковать жизнью его семьи. Если бы в банке узнали, они просто стёрли бы его в порошок. С этими людьми… с ними невозможно воевать, Джейк, поверьте.
Ну, это мы как раз поглядим, решил Гурьев.
- А потом?
- Он всё равно ушёл из банка, – Рэйчел рассеянно щёлкнула замком яркой, модной сумочки- ридикюля. Она модница, подумал Гурьев. Графиня Дэйнборо. Леди Рэйчел. – Я не знаю. Почему-то он решил, что не сможет больше там работать. Не думаю, что его карьера сильно выиграла от этого… Он несколько раз помогал мне с бухгалтерией. Оскар – человек, которому можно доверять.
Да мы просто тонем в океане историй, в бешенстве подумал Гурьев. Просто немыслимо, как вы изволите выражаться, леди Рэйчел. Господи. Рэйчел. Что стоило тебе использовать безнадёжно и без памяти влюблённого в тебя клерка, готового послать ко всем чертям свою жизнь ради тебя?! А ты не стала. Ну, ничего, ничего, леди Рэйчел. Зато это сделаю я. Ты даже не представляешь, с каким удовольствием я это сделаю. Рэйчел. Рэйчел. Вот ты какая, леди Рэйчел.
Он не мог остановиться. Он даже не вполне понимал, что такое с ним происходит. То есть, понимал, разумеется, понимал. Как это могло случиться со мной, думал он. Как это вообще случается с людьми? Что за сила сидит в нас, которая выстреливает вдруг, распрямляется, как пружина арбалета, посылая нам в мозг даже не стрелу, – молнию: это она! Она! Она. Стоит только увидеть её. Одну из тысяч и тысяч. Не единственную, возможно, не единственную на свете, но из тысяч и тысяч – обязательно одну. Или всё-таки – единственную?! А как же люди, которые за всю свою жизнь и сотню человек не встречают? Это я такой – сколько лет мотаюсь уже по свету, какая вереница лиц и типажей прошла перед моими глазами… И вот, вдруг – здесь и сейчас. Как же это?! Что же это такое?! У тебя есть дело, прикрикнул он на себя. Тебе нужно найти кольцо. Это проклятое кольцо… Мама погибла из-за него. Из-за кусочка золота со сверкающими камушками. Которых у меня целый мешок. Понимаешь, Рэйчел?! Кольцо?! Зачем мне это проклятое кольцо, если я никогда не смогу надеть его на твою руку, Рэйчел?! На твой палец с крошечным шрамиком на средней фаланге, едва-едва заметным, и с тоненькой голубой жилкой на сгибе, – зачем?! Рэйчел. Господи, да что же это такое?!
- Почему вы не замужем, Рэйчел?
Гурьев видел, что она просто в бешенстве от его вопроса. В таком бешенстве, что едва удерживает себя от желания завизжать и отхлестать его по физиономии – голыми руками, без перчаток. Но на этот раз он совершенно не собирался жалеть её. Ты не нуждаешься в жалости, Рэйчел, подумал Гурьев. В чём угодно – но только не в жалости. Докажи мне это, Рэйчел. Я хочу доказательств, потому что…
- Потому что прекрасные и благородные герцоги, жаждущие спасать молоденьких идиоток от нищеты и бесчестья, существуют лишь в воображении авторов любовных романов для этих самых идиоток, – Рэйчел рассмеялась, и, понимая, чего ей это стоило, Гурьев, восхитившись её самообладанием, почувствовал укол совести. – Должна вам заметить, что…
- Я знаю, – оборвал её Гурьев. – Мои манеры возмутительны, и вам предстоит приложить немало усилий, чтобы их как следует обтесать. А это непременно должен быть герцог?
- Если вы хотели меня разозлить, можете считать, что вам это превосходно удалось, – Рэйчел смотрела на него тёмными от гнева глазами, и на высоких скулах полыхал почти лихорадочный румянец. – А теперь потрудитесь объяснить, для чего вам это потребовалось.
- Легко, – Гурьев усмехнулся. Рэйчел обмерла, мгновенно – не столько поняв, сколько почувствовав: в сравнении с выдержанной, словно хороший французский коньяк, яростью этого мужчины день Страшного суда покажется милой забавой отнюдь не только ей одной. – Мне любопытно, насколько вы тщеславны.
- И меркантильна?
- О, нет, – Гурьев чуть повёл головой из стороны в сторону, и серебряное пламя в его глазах чуть убавило накал. – Не трудитесь даже притворяться.
- Вам необходимы очки-светофильтры. А мне, похоже, придётся обзавестись зонтиком от солнца, хотя в британском климате и то, и другое выглядит довольно нелепо.
- Когда вы сердитесь, ваши шутки от этого только выигрывают.
- И что это значит?!
- Это значит, что в минуту опасности вы не теряете головы. Наполеон любил повторять, что страх заставляет одних краснеть, а других – бледнеть, и набирал в свою гвардию только первых.
- Вы что же, испытываете меня?! – Гурьев с удовольствием увидел, как гнев в глазах Рэйчел сменяется недоумением и любопытством. – Ну, знаете ли!
Знаю, подумал Гурьев. Я очень хорошо знаю: бывает и так, что бледнеют даже те, кто обычно краснеет. Поверь мне, Рэйчел, я очень, очень хорошо это знаю.
- Вы совершенно правы, Рэйчел, – Гурьев покаянно вздохнул и опустил плечи. – Раз уж вы согласились мне помогать, мой долг – предупредить вас о том, что наши приключения могут быть отнюдь не только забавны. Как и убедиться в ваших способностях не впадать в панику при самых неожиданных сюрпризах. Надеюсь, вы когда-нибудь простите меня за несколько экстравагантную форму исполнения.
- Не исключено, – пробормотала Рэйчел, отворачиваясь слишком поспешно для того, чтобы Гурьев не догадался: она пытается не позволить ему увидеть свою улыбку.
- Как называется этот банк, Рэйчел?
- Какой? – она, кажется, даже не поняла в первое мгновение, что он имеет ввиду. – Ах, это… Зачем это вам, Джейк?
- Для полноты картины.
- Собираетесь его ограбить? – она снисходительно улыбнулась.
- Думаете, не получится? – улыбнулся в ответ Гурьев.
Рэйчел некоторое время его пристально разглядывала. Потом кивнула:
- Я думаю, вы из тех, у кого получается многое из того, что хочется… Если не всё.
