Я тоже знал, что нам давно уже пора идти домой, где нас ждет теплая постель, где можно будет, наконец, выспаться, где забудутся все ужасы сегодняшней ночи. Но Холмс думал иначе.
– Мы пойдем в лавку Огюста Фергюсона.
– Кто такой этот Огюст Фергюсон? – подозрительно осведомился я, чувствуя, что Холмс втягивает меня в очередную авантюру.
– Владелец лавки, – веско ответил Холмс, – той самой лавки, где автор письма купил чернила.
– Вы решили, что в Лондоне есть только один человек, торгующий чернилами?
– Уотсон, вы недооцениваете мой талант, – скромно сказал Холмс. – Любому мало-мальски сведущему человеку известно, что чернила в каждой Лавке обладают одним, неповторимым, присущим им и только им вкусом. А знать все лавки Лондона, их хозяев и вкус их чернил – моя прямая обязанность!
– Вы, наверно, написали не одну монографию по этому поводу, – Пробормотал я.
– Ну, разумеется, Уотсон! А как вы догадались?..
До лавки, как это ни странно, мы добрались без приключений. Это, без сомнения, была самая лучшая, самая восхитительная лавка в мире. Это была самая великолепная лавка из тех, что мы посещали вместе с Холмсом. Потому что на ее дверях висел огромный амбарный замок.
– Слава Богу! – вырвалось у меня.
Холмс еще некоторое время дергал замок, не в силах поверить в то, что лавка закрыта. Потом он повернул ко мне свое обескураженное лицо и пролепетал.
– Этого не может быть, Уотсон! Так не бывает!
– Бывает, – успокоил я его, – и даже гораздо чаще, чем вы думаете.
Но Холмса это не утешило. Повернувшись к двери, он несколько раз неуверенно пнул ее.
– Фергюсон, – сказал он, – открывайте. Ну, открывайте же, ну что вам стоит? Откройте, а?
На месте Фергюсона я ни за что бы не открыл такому человеку, как Холмс. Возможно, Фергюсон придерживался аналогичного мнения, и входить в контакт с великим сыщиком не входило в его планы, а, скорее всего, его просто не было дома.
– Ладно, – сказал Холмс. – Допустим, он ушел. Вопрос – куда? Будем рассуждать логически.
– А не проще ли спросить об этом у соседей? – осведомился я. – Да и вообще, на кой черт вам сдался этот Фергюсон?
– Фергюсон, – многозначительно сказал Холмс, подняв указательный палец, – одно из звеньев цепи!..
Я не выдержал:
– Одно из звеньев цепи идиотов, самым главным звеном в которой является один мой хороший приятель!
– Припоминаю, – сказал Холмс, – я, кажется, видел его.
– Еще бы, – подтвердил я, – и не один раз. В зеркале.
Но Холмс уже не слушал меня. Он вертел во все стороны головой, пытаясь найти кого-нибудь, кто поведал бы ему о судьбе Фергюсона. Улица была пуста.
– Ладно, – сказал Холмс, – прячьтесь! Ограбят – сами ко мне прибежите. Он пересек мостовую и подошел к высокой чугунной ограде, тянущейся насколько хватало глаз. В мгновение ока великий сыщик взобрался на нее, устроился там как петух на насесте и крикнул мне сверху.
– Уотсон! Где-нибудь ведь должны знать, куда делся Фергюсон. Пойдемте!
С этими словами он взмахнул руками, словно собираясь взлететь, и прыгнул. Послышался звук рвущейся материи, сдержанное проклятие, и Холмс повис вниз головой, зацепившись полой своего плаща, по ту сторону ограды.
Я демонстративно открыл калитку, находящуюся в десять фунтов от зависшего Холмса и вошел внутрь обширного парка с ухоженными дорожками и небольшими, разбросанными там и сям, памятниками. Тут меня осенило.
– Холмс! – вскричал я. – Это же кладбище!
Великий сыщик поднял голову и одним глазом осмотрел раскинувшийся перед ним пейзаж.
– Действительно, кладбище, – растерянно пробормотав он и вновь опустил голову.
Из-за пазухи Холмса вываливались пузырьки и с хрустальным звоном падали на землю. Холмс наблюдал за ними глазами полными слез. Я подошел, чтобы освободить его из безвыходного положения, но тут у него из-за пазухи прямо мне на ногу выпал кирпич. Я взвыл.
– Холмс!!! Я-то хотел вам помочь, а вы выбрасываете такие штучки!
– Я выбрасываю вовсе не штучки, – возразил Холмс, – а кирпичи. К тому же он сам вывалился, вы видели.
– Ничего я не видел! – заорал я. – Если вам нравится здесь висеть – висите себе на здоровье, а я пошел!
– Да, – сказал Холмс, закрывая глаза и скрещивая руки на груди, – мне нравится. Я давно мечтал вот так просто повисеть вниз головой. Я просто счастлив.
– Ах, вы счастливы! – разъярился я. – Ну, тогда получайте!
С этими словами я схватил Холмса за плечи и с силой дернул вниз. Плащ его с треском распался на две половины, а сам он глухим стуком возвестил о своей встрече с землей.
Некоторое время Холмс лежал молча, глядя в серое небо. Потом он перевел взгляд на меня.
– Уотсон, набейте-ка мне трубку, – слабым голосом попросил он.
– А больше вам ничего не набить? – мрачно сказал я, в душе, все же, радуясь тому, что великий сыщик жив.
– Господи! – сказал Холмс, собирая пузырьки и вещественные доказательства в котомку, сооруженную им из обрывков плаща. – Послушайте, Уотсон…
– Не хочу ничего слушать! Какого черта! Я вполне допускаю, что на мосту вы что-то такое нашли, по меньшей мере популярность, но вот что вы хотите разузнать на кладбище? Где Фергюсон?
– Да, – сказал Холмс. – Известно ли вам, дорогой друг, что при каждом кладбище есть сторож и смотрители?
Холмс взвалил на плечи котомку, и мы зашагали вглубь кладбища. Миновав несколько неухоженных заросших травой могил с покосившимися крестами, мы прошли мимо позеленевшего от времен бронзового ангела с одним крылом и свернули на широкую, покрытую гравием аллею. Мне показалось, что я уже бывал здесь. И, кажется, совсем недавно…
– Холмс! – воскликнул я. – Холмс! На этом кладбище похоронен лорд Хьюго Блэквуд! Холмс вздрогнул и оглянулся. Сказать по чести, мне тоже не нравилось такое совпадение, но вздрагивать я не стал – я достаточно надрожался прошлой ночью. По моим расчетам, Холмс должен был обязательно произнести что-нибудь очень умное, но, вопреки ожиданиям, он промолчал, как-то странно посмотрел на меня и еще быстрее зашагал по аллее. Похоже, ему в голову пришла очередная идея, и я был очень благодарен этому гению криминалистики, что он не стал делиться ею со мной.
Наконец, мы подошли к небольшому домику, казавшемуся совсем игрушечным в окружении глыб песчаника. Рядом с дверью к стене были прислонены несколько венков.
– Это здесь, – сказал Холмс и без стука вошел в дом. Я последовал за ним.
Внутри каким-то чудом умещалась кровать, неструганный стол, тумбочка и крохотный камин. За столом сидел лохматый, неопрятный старик и не спеша поглощал неаппетитного вида похлебку из глубокой глиняной миски.
Примерно с минуту он молча смотрел на нас, не думая отрываться от своего занятия. Мы в свою очередь, не отрываясь смотрели на него. Сторож неторопливо закончил трапезу, утер рукавом рот, стряхнул с бороды крошки, после чего засунул посуду под кровать, сел и стал ковыряться в зубах сапожным шилом, Создалось неловкое молчание. Холмс кашлянул.
– Мне нужен Фергюсон… – начал мой друг.
– Который помер от горячки три года назад? Или Генри Фергюсон, которого переехала карета? Или Марк Фергюсон старший, которому на голову упал кирпич? Или Эдгар Кристофер Фергюсон, убитый на дуэли?
– Нет, нет! Мне нужен Огюст Фергюсон, хозяин лавки, что напротив кладбища!
– И вы решили поискать его у меня? Ну, конечно, где же ему еще быть! Эй, Фергюсон! – сторож
