Эмилия прикасалась к его лицу — слезы застилали ее глаза.
— Вы поправитесь, все будет хорошо!
— Шеридан! — Одри сжала его руку. — Мой дорогой, вы так испугали нас всех.
— Шеридан? — он облизнул пересохшие губы. — Вы назвали меня Шеридан?
— О Боже мой! — Одри посмотрела на Эмилию, потом на зятя: — Шеридан, пожалуйста, подумайте немного. Вы знаете, кто вы такой?
Саймон нахмурился:
— Вы назвали меня Шеридан.
Неожиданный страх охватил Эмилию. Она не могла допустить, чтобы этот мужчина начал говорить нечто бессвязное. Ведь если он не смог вспомнить своего вымышленного Шеридана Блейка, то, вероятно, вспомнит свое настоящее имя. Она вскочила на ноги и схватила мать за руку: — Мама, пожалуйста, позови доктора.
— Доктора? Но я … — Одри продолжала говорить, в то время как Эмилия подталкивала ее к двери.
— Пожалуйста, поспеши. Может быть, доктор Чисон сможет посоветовать, как поступить в данной ситуации.
— О, конечно. Я сейчас же пошлю кого-нибудь за ним.
Эмилия закрыла дверь и прислонилась спиной к тяжелой дубовой раме. «Спокойно», — сказала она себе. Она должна сохранить разум, если хочет выпутаться из сетей. Эмилия посмотрела на кровать, где лежал темноволосый мужчина и глядел на нее своими черными как ночь глазами. Вспомнит ли он, что она стреляла в него?
Саймон не сводил глаз с прекрасной рыжеволосой женщины, когда она подошла к его постели. Прежде чем коснуться его, Эмилия остановилась и оказалась в потоке солнечного света, лившегося из открытого окна. Будто растворяясъ в нем, она казалась посланцем другого мира. Она купалась в золотых солнечных лучах. Огонь пылал в ее волосах. В эту минуту она казалась мстительным ангелом, явившимся, чтобы предъявить ему свои обвинения.
Хотя в голове у него шумело, Саймон попытался собраться с мыслями. В голове вспыхивали образы: женщина, стоявшая перед ним, в ее глазах страх и гнев. Кто она? Это был не госпиталь, куда он попадал время от времени в прошедшие кровавые годы. Он находился в постели, покрытой шелком цвета слоновой кости и с кружевами по всем четырем сторонам. Явно женская постель.
Шеридан. По какой-то причине это имя было ему знакомо. Хотя Саймон хорошо знал, что это не его имя.
Надо думать.
Прежде всего, несмотря на боль, требуется привести в порядок свои мысли. У него было задание. В этом Саймон был уверен. Ему необходимо расставить по местам детали.
Рыжеволосая пододвинулась ближе. Она остановилась перед ним. Ее руки были сжаты в кулаки. В глазах плещется страх.
— Вы помните меня?
Когда он смотрел в ее огромные золотые глаза, его воспоминания разбивались о туман в голове, подобно волнам, накатывающим на берег. В последний раз он видел мисс Мейтленд освещенной лунным светом с пистолетом в руках. Он тяжело вздохнул и подавил стон, когда попытался присесть.
— Осторожно, — произнесла Эмилия, прижимая его плечи.
Он упал на подушку, обнаружив, что еще слишком слаб, чтобы противиться ей. Его обдало холодным потом, голова гудела, а правая рука горела так, словно кто-то ударил по ней раскаленной кочергой, и он не понимал почему. Но Саймон слишком хорошо помнил, почему его голова гудела и раскалывалась, будто целый полк использовал ее в качестве мишени на учениях. Эта прекрасная маленькая мегера стреляла в него.
— Доктор сказал, что у вас, возможно, нарушена память.
— Память? — Нет, он был уверен, что помнил все. Включая план мисс Мейтленд убрать его с пути, угрожая оружием.
Она прикусила нижнюю губу, подозрительно глядя на него.
— Вы помните свое имя?
«Очень важно доверять своему инстинкту», — подумал Саймон. И именно сейчас он подсказывал ему, что умный человек не станет быстро выдавать себя.
— Мое имя? Эмилия кивнула:
— Вы помните свое имя?
Он закрыл глаза, стараясь думать сквозь боль, пульсирующую с каждым ударом сердца. Саймон почувствовал, что сейчас у него появилась прекрасная возможность. В потере памяти было определенное преимущество, И он намеревался использовать это преимущество в борьбе со своей прекрасной соперницей.
— Меня зовут… — Он посмотрел на нее надежде, что выглядит изумленным настолько, | насколько и хотел. — Как меня зовут?
Ее глаза расширились от удивления.
— Вы не помните своего имени?
— Я не помню ничего.
— Правда?! — произнесла Эмилия, и в ее голосе прозвучал неожиданный ужас.
— Кто я? — Саймон окинул взглядом комнату, стараясь казаться сбитым с толку. Боль, стучавшая в висках, облегчала эту задачу. — Где я? Что произошло? Кто вы?
— Тише. — Она села напротив него и положила на его плечо руку. — Не стоит мучить себя. Вы были ранены.
— Ранен? Как?
— В вас стреляли. — Она опустила глаза. — Разбойники.
— Разбойники? — Саймон постарался не улыбаться. Да, у этой леди отменное воображение.
— Да. На нас напали, когда мы возвращались из театра.
— Мы возвращались вдвоем из театра… Она закивала, не поднимая глаз.
— Так мы знакомы?
— Да. — Она облизнула пересохшие губы. — Мы знаем друг друга.
Он некоторое время внимательно смотрел на нее, думая, как далеко она может зайти в своей лжи. — Так мы брат и сестра?
Она покачала головой:
— Нет.
— Вы моя кузина?
— Нет. — Их глаза встретились. — Вы уверены, что ничего не помните?
Саймон посмотрел на нее с такой невинностью, на какую только был способен.
— Ничего.
— Мы… — она сделала глубокий вдох, — мы муж и жена.
— Муж и жена? — он улыбнулся. Он ничего не мог поделать с собой. Особенно когда понял, что маленькая тигрица подстроила ловушку сама себе. Саймон провел по ее щеке левой рукой, чувствуя, как ее кожа потеплела под его ладонью. — Я должен был догадаться, что мы женаты.
Она смотрела на него с тревогой и любопытством.
— Почему?
— Потому что когда я открыл глаза, я сразу понял, что всегда любил тебя.
Эмилия открыла рот, но ничего не произнесла.
Он погладил большим пальцем уголок ее рта.
— Я никогда в жизни не чувствовал себя так, как теперь. — Саймон сам удивился, как легко эти слова вырвались у него с губ.
— О-о! — она посмотрела на него широко раскрытыми глазами, явно поразившись до глубины души.
«Если эта особа решила доиграть свою игру, — усмехнулся про себя Саймон, — то она обнаружит,
