курган.
— А как к моему сватовству отнесется Бьяртмар конунг? — спросил Эрнольв по пути назад.
— Похихикает, пожмется, а потом согласится, — уверенно, с тайным презрением ответила Ульврунн. Эрнольв уже заметил, что Бьяртмар конунг не пользовался любовью или хотя бы почтением своих детей. — Он боится войны, а Ингирид ему уже надоела. Она из тех забав, которые хороши лишь поначалу. На короткое время. Пусть она едет с тобой назад, он еще пятнадцать лет отлично без нее обойдется. Вот сама она будет не так довольна!
Ульвхедин ярл ухмыльнулся, и Эрнольв улыбнулся углом рта. Да, Ингирид будет в ярости. Она хотела совсем не того, и Эрнольв лучше всех знал, что Ингирид любит его не больше, чем он ее. Сколько раз она дразнила его безобразием лица, одним глазом, сколько раз притворно жалела его будущую жену! Посылала его свататься к троллихам в Дымную Гору! «Голове враг — язык», — говорил мудрый Один. Может быть, Ингирид сама накликала судьбу своим злоязычием. И Эрнольв мог бы пожалеть ее — если бы это несчастье было только ее. Он-то чем прогневал вещих норн? Одно слово — великанши.
Въехав во двор конунговой усадьбы, Эрнольв сразу увидел рыжего квитта, сидевшего на ступеньке крыльца гостевого дома. Взгляды их встретились, и в желтых глазах квитта явственно читался вопрос: ты не хочешь еще о чем-нибудь меня спросить, о Тор щита? Эрнольв соскочил с коня и подошел к гостевому дому. Он хотел спросить довольно-таки о многом.
— Я так понимаю, у себя дома ты сидишь поблизости от конунга, — вместо приветствия сказал Вигмар, снизу вверх глядя на подходящего Эрнольва. — Это место не слишком тебе подходит.
— Я не задержусь на нем долго, — успокоил его Эрнольв и сел рядом. — Я хочу спросить тебя только об одном: кто стал наследниками Эггбранда сына Кольбьёрна?
Теперь Вигмар был готов ко всему и не слишком удивился.
— У него столько родни, что «Перечень Стролингов» потянет на отдельную песнь, — сказал он. — А я не настолько хороший скальд, чтобы длиннющая песнь получилась не слишком скучной. Может быть, ты скажешь попроще: о ком ты хочешь знать?
— Я сам не знаю, — вдруг признался Эрнольв.
Ему совсем не хотелось рассказывать обо всем деле этому квитту, но тот держался так спокойно, равнодушно-терпимо, словно не на его племя собралось идти войной племя Эрнольва. Как видно, он и думал так, как говорил: пусть ярлы и конунги считают обиды, а ты здесь один, и я один, и мне нечего с тобой делить. Эрнольв мог понять его с трудом: не зря же он сумел забыть о себе и Свангерде и принять решение, нужное всему племени фьяллей. Он не умел отделять себя от племени. А квитт, похоже, только так и умел жить.
— Просто мне нужно знать, кто возьмет вещи, принадлежавшие Эггбранду, — после недолгого молчания сказал Эрнольв. — Оружие, перстни, гривны… Амулеты.
— То, что не похоронили с ним, возьмут братья, — ответил Вигмар, стараясь, чтобы при слове «братья» на его лице отражалось не больше четверти тех чувств, которые он питал к сыновьям Кольбьёрна. — Их целых трое… Или даже больше, но сыновьям рабынь не приходится рассчитывать на наследство.
— Ты можешь назвать мне их имена? — не отставал фьялль. Его глаз смотрел на Вигмара с таким серьезным ожиданием, как будто от этого зависела вся его судьба.
— Это не составляет тайны. — Вигмар пожал плечами. Он не был любопытен, но на его месте и камень ёрзал бы от любопытства, зачем все это фьяллю и какое отношение он может иметь к Стролингам. — Если бы я был уверен, что тебе это действительно нужно…
— Я клянусь тебе Тором и Мьёльниром, что для меня это важнее всего на свете! — с неожиданной пылкостью заверил фьялль и прижал руку к груди. В разрезе рубахи на миг мелькнуло что-то золотое, висящее на тонком ремешке. Вигмар ощущал волнение фьялля, как свое, и чувствовал странное желание помочь ему.
— Старшим остался Скъёльд, — принялся перечислять Вигмар. — Потом идет Гейр, потом Ярнир… Или нет, Ярнир старше на пару лет, но он побочный сын. Еще есть Книв-Из-Под-Хвороста, но он сын рабыни. Надеюсь, это все.
— Где они живут?
— В усадьбе Оленья Роща. Это неподалеку от границы с раудами.
— А побратимы?
— В нашей округе нет, а у хёвдинга… Я ничего не слышал, чтобы Эггбранд успел обзавестись побратимами в дружине Ингстейна.
— А сестер у них нет? — как нарочно, вспомнил фьялль. Вигмар молча смотрел ему в лицо. Под его тяжелым взглядом Эрнольв смутился, но закончил: — Ведь если амулет… ну, что-нибудь золотое или серебряное скорее возьмет женщина.
— Сестра у них есть, — медленно и четко выговорил Вигмар. — Но я сомневаюсь, чтобы она взяла у него хоть что-нибудь.
Эрнольв удивленно посмотрел ему в лицо и вдруг сообразил. Словно кто-то шепнул ему, словно он сам на миг стал квиттом: он понял всю эту сагу и даже устыдился своих расспросов, которые были очень неприятны его собеседнику.
— Так это… это о ней ты складывал те злосчастные стихи? — спросил он.
Вигмар криво усмехнулся и кивнул. Это тоже не составляло тайны.
— Так что ты можешь быть уверен: чести кюн-флинны Ингирид мои стихи ничем не грозят! — добавил он. — Передай это ее будущему мужу, если вести о нашем состязании дойдут и до него.
— Не нужно. — Эрнольв неопределенно махнул рукой. — Ее будущий муж — это я.
Он поднялся и медленно побрел в хозяйский дом. Вигмар молча провожал его глазами. Этот одноглазый каждый раз находил, чем его удивить.
Тем временем Ульвхедин ярл прошел в гридницу, где Бьяртмар конунг скучал в ожидании вечернего пира. Рядом с ним пристроилась Ингирид, обиженная, что старшие не взяли ее на соколиную охоту. Появление сводного брата она встретила только хмурым взглядом. Зато Бьяртмар конунг оживился.
— Вот ты и вернулся, Ульвхедин! — радостно воскликнул он, выпрямившись на подушке сидения и потирая бледные ручки. — Кто из вас набил больше гусей: ты или Эрнольв? Или Ульврунн? Она ведь не так легко дает себя обскакать, верно? Будет у нас сегодня гусиный пир!
— У нас были заботы поважнее, чем считать гусей, — сурово ответил Ульвхедин, остановившись перед сидением конунга. — Наш союз с фьяллями, указанный богами, находится под угрозой!
Бьяртмар конунг изменился в лице, люди вокруг него тревожно загудели.
— Сами боги указали нам путь, и если мы теперь откажемся от войны, гнев Асов обрушится на нас! — грозно продолжал Ульвхедин.
— Но что случилось? — Бьяртмар конунг был так встревожен, что не нашел в этом ничего забавного. Ингирид, с горящими любопытством бессовестными глазами, придвинулась поближе, чтобы ничего не пропустить. — Что может помешать нашему союзу?
— Мои люди видели в дальнем конце пролива, напротив Виндсея, корабль с рогатой волчьей головой на штевне, — сказал Ульвхедин, приберегавший эту новость для важного случая. — Это корабль Стюрмира Метельного Великана, конунга квиттов.
— Стюрмир конунг здесь? — воскликнуло разом несколько голосов. — Как он сюда попал? Зачем?
— Нетрудно догадаться. У квиттов тоже был тинг. И они тоже знают, что скоро их ждет война. Наверняка Стюрмир собирается просить помощи у слэттов.
Бьяртмар конунг охнул и переменился в лице. Фьялли и рауды против квиттов — это одно дело, а квитты и слэтты против фьяллей и раудов — совсем другое. Да Стюрмир конунг и Хильмир конунг, если боги позволят им заключить союз, зажмут несчастных раудов, как в клещах, и перебьют всех до одного!
— Боги не простят нам, если мы закроем глаза на знамение, нарушим их волю! — решительно и грозно продолжал Ульвхедин, отлично знавший те мысли, которые должны прийти в голову отца при этом
